Думаю, после захвата Киева весь состав Рады и ее органов в губерниях нужно арестовать и выслать в Сибирь.

После захвата Киева отряд Дыбенко следует двинуть на Юг, устанавливать советскую власть в Новороссии, в Херсоне, в Одессе и в Николаеве. Отряд Усиевича двинуть на север в Белоруссию. А ваш отряд – в правобережную Украину.

Само собой, при движении отрядов к Киеву во всех попутных городах тоже устанавливать советскую власть. В ближайшее время мы направим делегацию на переговоры с Германией. Весьма желательно, чтобы к моменту начала переговоров все губернские города Украины должны быть под нашим контролем. И за все это будете отвечать Вы, Лев Давидович. Довольны?

– Однако! – Крякнул Троцкий. –Большевики трудностей не боятся. Справлюсь! Взяли власть в России, возьмем и на Украине. А вот что делать с Викжелем? Они ведь эшелоны под наши отряды добровольно не выделят. И по пути будут нам палки в колеса ставить.

– А Вы с ними, товарищи, не церемоньтесь. Револьвер ко лбу саботажникам, семьи их в заложники и всё они сразу дадут. Тут ситуация чрезвычайная и для ее решения допустимы самые чрезвычайные меры.

Ну, а в России, скажем прямо, мы власть до конца еще не взяли. На Дону Каледин казаков собирает. Духонин уже снюхался с Корниловым и Деникиным, которые у него якобы под арестом сидят. Тоже верные войска под себя собирают. В Финляндии и в Закавказье местные националисты тоже о независимости мечтают. А потому, нужно с максимальной быстротой готовить наши собственные регулярные части. Это уже ваша главная задача, товарищ Крыленко.

– Делаем, что можем, товарищ Ленин! Да только дело туго идет. Чиновники саботируют, Госбанк денег не дает. А без денег регулярные части как создавать? Им жалование платить надо.

– И тут ситуация чрезвычайная. И решать ее следует такими же чрезвычайными методами. Разрешаю Вам чиновникам Госбанка тоже револьвер ко лбу приставлять. Тогда деньги они дадут. Промедление в этом деле недопустимо. Когда начнем переговоры с немцами, у нас уже должны быть верные нам дивизии, а не только отряды.

Кроме того, все проявившие себя хорошо отряды Красной гвардии, солдат и матросов, ни в коем случае не распускать, а, напротив, наращивать их до уровня регулярных частей. И армейские части, в которых влияние большевиков преобладает, тоже желательно удержать от распада, и напротив, усиливать их за счет верного нам личного состава распадающихся частей.

Напоминаю вам, что все это дело следует хранить в строжайшем секрете. По поводу того, с какой целью формируются отряды и куда последуют, никто не должен даже догадываться. По пути следования старайтесь выводить из строя телеграфную связь. Чтобы в Киеве о подходе отрядов раньше времени не узнали.

Вопросы есть? Нет? Тогда за дело товарищи! Революция в опасности! Промедление смерти подобно! – Чтобы еще сильнее мотивировать соратников Ленин прибег к пафосу, чего обычно в деловых беседах избегал, приберегая для митингов. Озадаченные соратники прониклись, покинули вождя и поспешили исполнять порученное.

5. Разговор с товарищем Лениным.

Выйдя от Ленина, Виктор поинтересовался у секретаря, где в Смольном можно поесть. После напряженного разговора с Вождем вдруг зверски захотелось есть. От нервов, видимо. Бонч-Бруевич черканул записку, шлепнул по ней штампом, и ответил, что сотрудников учреждения, размещенных в Смольном, в том числе и сотрудников СНК, кормят в столовой бесплатно. Пояснил, как пройти в отдел кадров, где ему на основании записки выпишут служебное удостоверение, по которому можно будет пообедать. Туда Виктор и направился. Через полчаса с удостоверением в руках, предъявив его дежурному солдату, вошел в большой зал столовой. Длинные столы, каждый на 10 посадочных мест, стояли двумя рядами с проходом между ними. В дальнем конце зала находилось окно раздачи. Виктор прошел туда и получил поднос с тремя блюдами.

Тарелка жидкого картофельного супа, на поверхности которого плавало несколько жиринок, тарелку картофельного пюре с тонким ломтиком сала, стакан чая и три куска черного хлеба. Виктор даже удивился. Примерно также кормили во флотском экипаже, а в училище – даже лучше. Что-то плохо власть сама себя кормит, продумал он. Неужели уже все продуктовые запасы пансиона благородных девиц израсходовали? Видимо, и смолянок на четвертом году войны кормили плоховато.

Сел за стол и быстро съел все. Встал, как и рекомендуют диетологи, с чувством голода. Но, «червячка», грызущего желудок, слегка заморил. Потом поинтересовался у дежурного, как пройти в библиотеку и направился туда. В библиотеке взял подшивку газеты «Рабочий путь» , и сделал вид, что читает. А сам взялся продумывать предстоящий разговор с вождем. Вспомнились строчки из поэмы Маяковского «Разговор с товарищем Лениным»:

«Товарищ Ленин,

я вам докладываю

не по службе,

а по душе.

Товарищ Ленин,

работа адовая

будет

сделана

и делается уже».

Ленина Котов глубоко уважал. Это чувство было привито ему в детстве и укрепилось после изучения ленинских трудов в оригинале во время учебы в Академии. Умел В ождь глядеть в корень событий.

Теперь ему предстояло убедить Ленина, что догмы марксизма нуждаются в серьезной корректировке. Ленин уже убедился, что ему точно известны ближайшие события. Однако, из этого отнюдь не следовало, что Ленин поверит его информации о грядущем кризисе идеологии и развале Советского Союза. А также, о полной неудаче коммунистического проекта во всех странах, где пытались его внедрить.

Конечно, он об этом расскажет, но не факт, что Ленин ему поверит. Он вполне может предположить, что Котов намеренно пытается его ввести в заблуждение и навязать свою точку зрения.

Решил рассказывать все, как есть, ничего не искажая. Однако, следует слегка сгустить краски, чтобы пробить сугубо прагматичный и жесткий разум Ленина эмоциями. А удар по эмоциям для этого должен быть запредельно сильным. Все же, какая-то эмпатия у Ленина должна быть. К своим коллегам он относился по доброму.

Продумал тезисы сообщений по вероятным вопросам Ленина: о собственной судьбе Ильича; о судьбе его соратников и сподвижников, расстрелянных Сталиным; о потерях советского народа в гражданской войне, о крахе теории классовой солидарности трудящихся; о бесплодно потраченный на Коминтерн огромных средствах, оторванных у нищего народа, о «Новой экономической политике», о коллективизации и индустриализации; об уничтожении кулачества, как класса; о несостоявшейся мировой революции; об огромных жертвах в Отечественной войне, вызванных просчетами Сталина; о кризисе СССР и всего социалистического лагеря; о проигрыше СССР в экономическом соревновании со США; о проигрыше в холодной войне; о научно-техническом прогрессе в 20 веке.

За этими мыслями забыл, даже, об ужине. Когда большие часы, висящие в библиотеке на стене, пробили без четверти 8 часов, он сдал подшивку и пошел к Ленину.

Услышав доклад секретаря о приходе Виктора, Ленин и отпустил очередного посетителя и распорядился:

– На сегодня все. Устал, пойду к себе, отдохну. На звонки отвечайте, что я выехал на Путиловский завод, потом в Адмиралтейство или еще куда. Товарищ Железняков, пойдемте со мной.

Они двинулись по коридорам Смольного уже знакомым Виктору путем в столовую, там поужинали. Ленину выдали такую же порцию, что и остальным. Историки, очевидно, не соврали. Ленин был чрезвычайно скромен в быту. Затем двинулись в хозяйственное крыло. Там Ленин квартировал в бывших апартаментах директрисы института. Расположились в гостиной. Аппартаменты Виктора не поразили. Проходная комната метров двадцать площадью с антикварной мебелью. Правда, явно из дорогих пород дерева, не из сосны. Два больших книжных шкафа были забиты книгами, Много их лежали и на подоконниках. И еще две двери, помимо входной, видимо, в спальню и в санузел.