— Нет, конечно. Повелители Фианны — не короли, а Фианна — не королевство, чтобы передаваться по наследству. Во главе светлого Братства всегда стоял лучший. Но кровь, конечно, не вода — наследственность много значит и в магии, и в боевых искусствах. Мужчины из рода Байшкнэ не раз возглавляли Фианну. И последним из предводителей Фианны был Вождь этого клана.

Финн замер с ножом в руке.

— Кто именно? — негромко спросил он.

Энайр быстро глянул на него, но ответил почти без задержки:

— Кумал, последний из их Вождей.

— А Фианна распалась, когда… когда его и других людей клана Байшкнэ убили люди МакМорна?

— Нет, что ты. Гораздо раньше. МакМорна сами были частью Фианны, и их мужчины тоже не раз вставали во главе Братства.

— Ну уж нет! — воскликнул Финн, откладывая нож.

— Почему же нет? Истинные Светлые — люди, находящиеся под особым покровительством богов, — рождаются в любых кланах. Ну… почти в любых.

Финн промолчал.

— Ты ведь из тех МакБайшкнэ, которым удалось выжить после сражений с МакМорна, да, мальчик?

— Откуда ты знаешь? — сумрачно взглянул на него юноша.

— Вот уж несложно было угадать, — Энайр усмехнулся, но не обидно. — Рукоять твоего ножа украшена изображением кабаньей головы — тотема клана Байшкнэ. Когда ты купаешься, у тебя на руке можно видеть обереги, в которых несложно узнать работу друидов МакБайшкнэ или родственного им клана. У тебя…

— Что ты сказал? — воскликнул, невежливо перебивая старшего, Финн, до которого дошел вдруг смысл предыдущей реплики Энайра. — Один из? 

Энайр отодвинул, наконец, от себя сыр, посмотрел на юношу с сочувствием и нежностью.

— Бедняга, — сказал он. — Ты действительно прожил свои полтора десятка лет, будучи уверен, что выжил один из всего клана?

— А это… не так?

— Нет, конечно. Один полусвихнувшийся Мак- Байшкнэ, например, живет на болотах к востоку отсюда, в двух днях конного пути вверх по Боанн…

— Он не свихнувшийся… — встрял Финн.

— Да? — заинтересовался Энайр. — Значит, ты с ним встречался? И еще жив? Любопытно… Ладно, потом. Больше всего ваших — десятка два человек — живет в Таре и около нее. Есть кое-кто и в среднем течении Боанн… Неужели ты думаешь, что все до единого МакБайшкнэ были в главной усадьбе клана, когда ее разграбили МакМорна? Это же был огромный клан, все вместе они туда просто не поместились бы.

Финн не ответил, переваривая то, что услышал. Почему ему не сказал об этом Фиакул? Не признавал за родственников тех, кто выжил в давней войне? Или действительно повредился умом, очнувшись тогда на заваленной трупами дороге? Или просто не знал?

— Стой! — довольно резко воскликнул вдруг Энайр. — Последняя битва между вами и МакМорна состоялась… — он прикинул что-то в уме, — ну да, тогда тебя либо вообще не было на свете, либо ты был совсем мелким. Если ты был уверен, что тогда погибли почти все ваши, то кто тогда сказал тебе, что ты — МакБайшкнэ? И кто…

— Я — сын Кумала.

Энайр покивал.

— И те две друидессы, которые, как ты рассказывал, обучали тебя…

— Да, — Финн опустил глаза. — Меня спасли во время последней битвы, чтобы не прервался род Вождей.

Энайр молчал.

— Я только год назад ушел из Леса, — сказал юноша. — До этого даже не видел никого, кроме Лиа и Бовалл. Я почти не знаю людей. Скажи, учитель, если я разыщу оставшихся МакБайшкнэ, если я назову себя новым Вождем клана, они пойдут за мной убивать МакМорна?

— А ты действительно этого хочешь?

— Они убили моего отца.

— Твой отец убил отца тех, кто возглавляет клан Морны сейчас.

— Как? — удивился Финн.

— Как? — переспросил Энайр. — Понятия не имею. Копьем, наверное. Вряд ли в магическом поединке: твой отец был для этого слабоватым магом — собственно, всего лишь владел немножко Силой.

— Ты… знал моего отца?!

— Мало кто из магов Ирландии не знал последнего Повелителя фениев.

Финн подумал немного, потом спросил:

— Учитель, а из-за чего была война между кланами?

Энайр поерзал на лавке, устроился поудобнее.

— Было много причин. Сначала, наверное, власть в Фианне. Потом — споры из-за земли и скота. Потом — первые убитые, первая кровная месть…

— И кто был прав, учитель?

— Ха, мальчик мой! Можно быть правым в отдельном споре, но нельзя быть правым в междоусобной драке, в которой люди родственных кланов без разбору убивают друг друга.

— Родственных? — удивился Финн. — Мы никогда не были родней МакМорна!

— Да, если забыть о том, что все кланы Ирландии, — человеческие, по крайней мере, — восходят к сыновьям Миля. Или ваши друиды не учили тебя истории? И.… еще мне кажется, что неплохо было все-таки дорезать лук до того, как в котелке выкипит вода.

Финн не спорил, хотя все услышанное потрясло его, и потрясение это меньше всего располагало к кухонной работе.

— Расскажи мне о Фианне, учитель.

— Твои друидессы говорили о Братстве мало?

— Да. В основном — о старых временах, когда фении дрались с великанами и отражали набеги на остров.

— Что ж, было и такое. Первым Вождем Фианны был некий маг, собравший вокруг себя два десятка людей именно для того, чтобы отбить набег с Альбы.

— Маг? — переспросил юноша.

— Да, а что?

— Но ведь Фианна была братством воинов…

Энайр чертыхнулся.

— Быстро же забывается прошлое. Фианна, мой мальчик, была братством фениев, как следует уже из названия. Если бы Братство было всего лишь союзом воинов, чем бы оно отличалось от дружины любого короля или князя? Среди фениев были и люди, более склонные к магии, и люди, более склонные к воинскому делу, — дело не в этом. Все они были людьми Тропы. Тропы Предела.

Финн помолчал, обдумывая слова мага.

— А почему Фианна распалась, Энайр?

— Много причин. Верховные Короли терпели могущество Братства фениев, пока оно было необходимо для защиты острова и пока Фианна не претендовала на власть; позже начались раздоры между Вождями Фениев и Верховными Королями. Это одна причина. Другая — споры за власть в самой Фианне, когда она с течением времени превратилась, как ты сам выразился, в «братство воинов». Еще одна — в том, что люди, возглавлявшие Фианну, уже лет сто, как перестали быть тем, чем были раньше. Последнее время их даже называли просто Повелителями фениев…

— А как их называли раньше?

Энайр с удивлением (юноше даже показалось — искренним) взглянул на него.

— Разве ты не знаешь?

— Нет.

Маг помолчал. Потом спросил сам:

— И ты никогда не задумывался о том, почему Братство называлось Фианна, а его члены — фениями?

— Не знаю… нет.

Энайр погрузился в собственные мысли.

Юноша кашлянул, а потом повторил свой вопрос.

— Так как же звали первых, настоящих Вождей Фианны?

Энайр посмотрел на него, пододвинул к себе сыр, отрезал кусочек и лишь потом сказал:

— Финн. Светлый.

5

Лейнстер, среднее течение Боанн

осень года 1465 от падения Трои

Лето прошло.

Минул Солнцеворот: луга в пойме Боанн покрылись пестрыми коврами цветущих трав и снова сбросили цвет, выгорев на жарком солнце. Прошли светлые дни Лугнасы, когда дикие лесные яблони приветствуют свадьбу великого бога появлением плодов. Отцвел иван-чай, знаменуя конец лета; и сразу за тем минуло осеннее Равноденствие, одевшее берега Боанн в золото кленов и лип и багрянец кустов бересклета. Первые холода сорвали и этот, последний, убор с холмов и долин; первые затяжные дожди размыли дороги и превратили берега ручьев в топь.

Близилось время Самайна.

* * *

День, когда Финн отправился на холмы собирать последние лесные орехи, выдался погожим. Было прохладно, но солнечно; почти полное безветрие царило над лесами. С самого утра Финн чувствовал странный покой, некую смесь светлой печали и ощущения безграничной, всеобъемлющей свободы — той свободы, которая уже не требует проявления в событиях и поступках, и именно потому абсолютна.