И что-то мне подсказывает, что это тварь во много раз опаснее встреченного ранее мной змееголова. Уж чересчур быстро он отбил удар, не говоря о том, что муравьи во много раз превосходят в силе людей. Ему даже не нужно усиливать тело или иметь острые когти, чтобы ударом пробить сразу барьер и броню.

— Какой неудобный противник, — вслух говорит Гиневард, вставая в боевую стойку. — Если это муравей, то издалека он ничего не увидит. Должно быть, его предельная видимость около десяти метров. К тому же он нас с тобой не слышит. Не знаю, почему он не нападает, но это наш шанс. Бей дальнобойной магией, а я отвлеку его на себя. Меня задеть не бойся, я переживу.

Я не понимаю, почему эта химера не торопится атаковать. Вряд ли она реагирует только на движения тела. Хочется верить, что перед нами не очень умная тварь, но надеяться на это глупо. Может, она ощущает ещё чьё-то присутствие и поэтому не спешит нападать? Демоны его знают…

— Повезёт, если эта тварь не почувствует изменения в магическом фоне, — говорю я и вернув меч в ножны, начинаю собирать ману в руках.

В этот самый момент муравей перестаёт стоять на месте и решает напасть. Я замечаю, как противник с огромной скоростью начинает махать крыльями, после чего несётся не на Гиневарда, а прямо на меня. И почему я вообще не удивлён?

Глава 37

Тварь взмывает в воздух и стремительно летит прямо на меня. Я рефлекторно отпрыгиваю вбок, после чего создаю перед собой магический конструкт. Муравей на лету меняет траекторию полёта, но закончить начатое ему мешает Гиневард.

В один момент оба его кинжала загораются алым огнём. Впервые он при мне использует стихийную магию, и я подмечаю странный цвет его пламени. Похоже на какое-то секретное заклинание его рода.

Не проходит и секунды, как Гиневард оказывается ко мне спиной и ставит блок обоими кинжалами. Муравей замечает это и, мне кажется, что собирается пролететь над Гиневардом, чтобы атаковать меня. Однако это не так. Муравей оказывается хитрее.

Он не использует лапки, чтобы открыться и дать Гиневарду шанс провести контратаку. Вместо этого муравей меняет положение тела в воздухе и, оказавшись рядом, со всей силы бьёт Гиневарда плечом.

К сожалению, Рязанский не успевает убрать блок и атаковать первым. Удар приходится на клинки и Гиневарда отбрасывает на десяток метров назад. Я на лету ловлю парня левой рукой и кладу на землю, а правой заканчиваю создавать плетение и посылаю в противника сразу семь ледяных копий. Жалеть ману сейчас не имеет никакого смысла.

Шесть копий даже не задевают монстра. Тот без проблем рубит заклинание своими когтями, но последнее копьё оказывается для него сюрпризом. Стоит ему разрубить его, как я дроблю копьё на десятки ледяных осколков.

Всех их я точечно направляю в глаза монстру. От большей части он всё равно уклоняется, но брызнувшая кровь явно говорила о моём успехе.

Правда, порадоваться я не успеваю, поскольку эта тварь сначала издаёт странный протяжный звук от боли, а затем бежит прямо на меня. У меня не остаётся иного выбора, кроме как принять навязанный бой.

Однако тут происходит то, чего я не ожидаю. Позади себя я чувствую изменения в магическом фоне, после чего рядом с моей головой, весь объятый льдом, молниеносно пролетает кинжал Гиневарда. Причём атака на этом не заканчивается.

Стоит кинжалу оказаться рядом с телом химеры, как оружие начинает сиять синим цветом и создаёт подобие ледяного взрыва. В одну секунду всё на расстоянии нескольких метров покрывается ледяной коркой, а сам муравей оказывается заточён во льду.

На секунду мне хочется вздохнуть с облегчением, что всё закончилось, но нет. От льда начинает идти пар, и спустя секунду муравей вырывается наружу. Я замечаю, как из его суставов вырываются едва заметные змейки пламени.

Демоны бы побрали этих древних магов, придумавших столь неубиваемое создание. Вот зачем им вообще подобное потребовалось-то? Теперь нам еще и из-за этого страдать.

К счастью, вместо того, чтобы атаковать, муравей взмывает вверх и отступает через дыру в потолке. Похоже, боль эта тварь очень хорошо чувствует, и теперь хочет восстановить силы. Нам же лучше, ибо бой проходил совсем не на равных условиях.

— Гиневард, ты как, жив? — спросил я, повернувшись к другу и усилив свет в созданном мной шарике, и застыл от удивления.

Дело было вовсе не в ране на животе, за которую держался парень, вовсе нет. Просто он наконец-то перестал щурить взгляд и я увидел его глаза. Правый красный, прямо как его пламя, а левый, наоборот, голубой, словно лёд.

— Поздравляю, ты первый вне моего и императорского рода, кто узнал мой секрет, — ухмыльнулся Гиневард и скорчился от боли.

— Потом обсудим твою гетерохромию и то, что ты скрытный двустихийный маг, — сказал я и дал другу склянку с зельем в руки. — Ложись и пей, я исцелю как смогу. Потом выберемся отсюда и покажешься нормальному целителю.

— Твои слова не придают уверенности пациентам, — легонько подколол меня Гиневард, несмотря на испытываемую боль.

— Что уж поделать, магию исцеления на факультете мы практиковать ещё не начали, — с улыбкой на лице ответил я. — Так что оставь надежду, всякий попадающий мне в руки. Будет больно.

— Мне так мой наставник каждый раз перед тренировками говорит, нашёл чем пугать, — сказал Гиневард, сохраняя хорошее настроение и бодрость духа даже в такой неприятной ситуации. Правда, нельзя было точно утверждать, что это не маска, которую я просто не могу распознать в такой ситуации.

В общем-то, это вполне себе нормальная реакция организма на стресс и угрозу. Особенно на войне, когда есть шанс в любую секунду умереть. Если долго изнемогать свой разум, то либо у человека начнётся депрессия, либо он начнёт сходить с ума.

Исцеление Гиневарда заняло не так много времени. Всё-таки когда зелье делает за тебя основную работу, становится гораздо легче восстановиться. Единственное, что мне по-прежнему не хватало опыта залечивать сложные раны, особенно, если были повреждены кости или органы.

Магия исцеления очень сложная и требует более глубоких знаний, чтобы не навредить союзнику, и поэтому на войне я изучил лишь её азы. В этом же мире я планировал восполнить пробелы в своих знаниях, и стать если не одним из лучших, то хорошим целителем. В конце концов, это очень сильно может спасти мою или чью-то жизнь. С другой же стороны, целители лучше остальных понимали, как следует изменять тело, чтобы оно выдержало нагрузки, и это может здорово помочь мне.

Также пришлось принести клятву аристократа, что я ни за что не выдам секрет Гиневарда. Не то чтобы он мне не доверял, однако это развязало мне руки.

Те же менталисты из моего рода не смогут получить информацию о Гиневарде, поскольку нарушение этой клятвы приведёт к самым пагубным последствиям. Это и огромная потеря репутации, и прямое оскорбление рода Рязанских, которые после такого непременно объявили бы нам войну.

— Почему ты скрывал свою вторую стихию, я понять ещё могу, — сказал я парню после того, как дал клятву и закончил лечение. — Излишнее внимание к своей силе мне тоже не нравится, не говоря уже о зависти людей. А гетерохромию зачем скрывать?

— Я и не скрывал. Просто когда прищуриваешься, это вызывает меньше подозрений, нежели гетерохромия у мага, — заметив мой слегка недоумённый взгляд, парень добавил: — Гетерохромия считается одним из признаков двустихийного мага и может намекать на его атрибут. У того же Борея, например, глаза золотого цвета. Потому что у его рода все мужчины обладают атрибутом света. Так и у нас все представители мужского пола имеют либо карий, либо алый цвет глаз. Алый — проявление сильного дара.

— Странно, что об этом я не нашёл никакой информации, — сказал я Гиневарду. — Неужели это такая закрытая информация?

— Не совсем. На данный момент нет подтверждённой теории или гипотезы на эту тему. Это не закрытая информация, но и знают о ней немногие, — объяснил мне Гиневард. — В любом случае лишние подозрения мне были ни к чему. Козырь на то и козырь, что о нём не должны знать.