С криками «Вне закона!» толпа не менее чем в сорок человек кинулась к Наполеону. Намерения депутатов были очевидны. Наполеона собирались бить. Подобная сцена могла бы напомнить убийство Цезаря в римском Сенате. Но было одно обстоятельство: тогда Цезарь был без своих верных воинов, нынешний французский Цезарь привёл солдат.

Бонапарт силился не показать и тени сомнения, но его ноги сами сделали несколько шагов назад. Тех шагов, которые он никогда себе более не простит, тем более не простит он тем людям, которые заставили его пошатнуться.

Между тем Мюрат повёл своих солдат в атаку. Нет, никто не собирался здесь и сейчас убивать, но вот вразумить депутатов кулаками и прикладами следовало. Опытные и бесстрашные воины, солдаты, пусть пока не империи, но великой Франции, били депутатов, не сомневаясь в правильности своих поступков. Солдат сомневаться не должен!

Через десять минут Наполеон Бонапарт, взирая на сменивших гнев на покорность депутатов, спросил у Мюрата:

— Какой сегодня день, напомните, маршал Франции.

— Шестого прериаля, Первый Консул Франции, — отвечал Мюрат.

* * *

Брест (Франция)

26 мая 1798 года

Горацио Нельсон изводил себя, когда приходилось бездействовать, пребывая на стоянке английского флота в Гибралтаре. Даже присутствие возлюбленной Эммы Гамильтон не всегда радовало. Но не будь её, контр-адмирал мог бы и вовсе сойти с ума. Беременная Эмма, бывало, закатывала истерики. Для неё жить практически в двух комнатах в военном городке было неприемлемым. Но Нельсон не отпускал от себя возлюбленную даже тогда, как она попросилась отправиться вместе с мужем в Лондон. Скандал был грандиозный, но, возможно, такой выплеск эмоций позволил некоторое время меньше переживать о сложившейся ситуации.

Нельсон не мог осознать, что великий английский флот сейчас вынужден зализывать раны и накапливать силы, а не громить французов, которые почти свободно прогуливаются у самих берегов Британских островов. Он рвался в бой и пытался в своих реляциях указать, что даже с небольшой эскадрой он, контр-адмирал Нельсон, может громить французов. Впрочем, кое-что всё же удавалось сделать, и английские корабли, славные или же бесславные продолжатели пиратского дела под покровительством Англии, били французские суда, но реже встречались с боевыми кораблями. В Адмиралтействе, наверное, решили, что унять контр-адмирала можно, назначив его вице-адмиралом. Назначение было приятным, но не настолько, чтобы перестать слать реляции в Лондон.

Но не только бездействие флота волновало ставшего командующим Средиземноморской эскадрой вице-адмирала Горацио Нельсона, но и усиление русских. Командующий Нельсон с завистью, граничащей с ненавистью, взирал на то, как русские усиливаются в Италии и на Мальте. Это он, бесстрашный адмирал, пусть пока ещё с приставкой вице-, должен был взять командование в том числе и Неаполитанским флотом. Это он рассчитывал не только на захват Корсики, но и Марселя, вернуть английский флаг в Тулон, а также найти способ выгнать русских с Мальты и Ионических островов.

Когда пришёл приказ готовиться к операции возмездия за вероломство французов в Ирландии, Нельсон воспрял. Кто и как поспособствовал его назначению командующим флотом, который должен был обрушиться на французский Брест, Нельсон до конца и не понял. Да он и не собирался особо вникать в подобные хитросплетения и интриги в Адмиралтействе. Всё сознание Горацио Нельсона захватила подготовка к операции. Но была большая, огромная ложка дёгтя в столь ожидаемой бочке мёда — к эскадре Нельсона должны были присоединиться те мятежные корабли, которые когда-то трусливо убежали в Соединённые Штаты. Была бы воля Нельсона, он бы повесил всех мятежников: и офицеров, и матросов. И он будет добиваться суда хотя бы над самыми ярыми мятежниками, отвергая приставку «бывшие».

Переход к Бресту был особенно изнурительным для организма Нельсона. Вот такая получалась безответная любовь Горацио к морю. Он не мог жить без морских просторов, но никак не мог избавиться от морской болезни [исторический факт: адмирал Нельсон страдал морской болезнью].

— Вице-адмирал, у нас всё готово, — доложил Нельсону офицер.

— Начинайте, — решительно сказал командующий, поднеся зрительную трубу к глазу.

Ракеты были известны англичанам уже достаточно давно. И во флоте имелись подобные боеприпасы. Использовать их в морском сражении оказывалось крайне затруднительно, и распространения они не получили. Впрочем, и в армии господствует мнение, что ракеты не могут даже в малом заменить артиллерию. Не пригодились такие боеприпасы и в деле поддержки сухопутных десантных операций. Слишком большой разлёт был у них, попасть в цель можно только при большой удаче. Вместе с тем, если есть намерение бить по немалому городу, невзирая куда именно, пусть и по жилым кварталам, то ракеты вполне справляются с такой задачей. Если бы не захват Ирландии французами, Горацио Нельсон ещё бы мог подумать о целесообразности удара вглубь города, но не сейчас.

Английскую эскадру ждали. В порту, как и по периметру гавани, были расставлены пушки. Французская эскадра не особо умело выстроилась для боя. Однако, Нельсон был столь решителен, что могло создаться впечатление, что он не замечал никого и ничего, не производил никаких расчётов, а лишь стремился подобраться ближе к французским кораблям.

Двенадцати английским линкорам и семи фрегатам противостоял французский флот, имевший всего пять линейных кораблей и девять фрегатов. Английскому адмиралтейству удалось ввести в заблуждение французов и всячески демонстрировать деятельность по подготовке удара в направлении ирландского города Дублина. Именно там находится большая часть французских кораблей.

Всё благоволило Нельсону. У него был почти идеальный ветер, рвущиеся в бой матросы и офицеры, удачная погода, не холодная и не жаркая. Французский командующий же проявлял нерешительность, а вражеские вымпелы и вовсе частично мешали друг другу. Поэтому жители Бреста, которые имели подзорные трубы, могли сравнить атаку англичан на французский флот с атакой волка на загнанного в угол зайца.

Между тем в самом начале боя англичане потеряли 64-пушечный линейный корабль. Юнга, отвечающий за поднос пороха, так спешил и нервничал, что по дороге из крюйт-камеры рассыпал много вещества, создав дорожку, обильно посыпанную взрывоопасными чёрными гранулами. Как именно искра попала на эту дорожку, никто не увидел, да и случилось всё слишком быстро. Взрыв крюйт-камеры расколол корабль, и он быстро пошёл ко дну.

Но это была единственная неудача англичан. Очень обидная, так как большая часть команды корабля погибла не от последствий боя, а в момент бездействия противника. Но более английский флот почти не пострадал. Удалось потопить один французский линкор, а остальные корабли захватить. Французские моряки и офицеры не оказали особого сопротивления.

Подавив несколько береговых невнятно расставленных батарей, Нельсон стал безнаказанно расстреливать город. Летели ракеты, раскалённые ядра. Делалось всё, чтобы Брест покрылся вначале локальными пожарами, а после город пылал практически целиком. Пусть это и нельзя было считать соразмерным ответом французам за Ирландию, но Нельсон показал, что английский флот всё ещё существует.

Между тем прошение в адмиралтейство об аресте части офицеров, бывших мятежников, Нельсон уже написал.

Глава 13

Венеция

3 июня 1798 года

Вот интересно мне, а гондольеры, пусть и в будущем, догадываются, что о них думают русские туристы? Дурацкие, конечно, мысли в голову лезут, когда большая часть работы сделана, а вызова от командующего не последовало, как и нового назначения.

Мало того, вдруг Беннегсену понадобились мои, да, именно, калмыки. Было у меня к нему нейтральное отношение, даже вроде бы могло бы срастись и в положительную сторону, но после вот такого… Поступок командира работает, скорее, всё же на моё имя. Все заметили вот это решение генерала Беннегсена. Не принято в армии удачливые подразделения во время войны расформировывать, тем более забирать у своих же. И пусть обещали вернуть, а персы, мои стрелки, егеря и часть казаков остались, никуда не хочет деваться осадочек от ситуации.