Современный мир сосредоточен на результативности. Идея выработки или потока – о том, как получить больше из меньшего. Как говорил Уолтер Стаэль, линейной экономикой движет синдром «больше-лучше-быстрее-безопаснее». Но это лишь часть картины. В линейной экономике или экономике машинного мышления фокус находится на деталях и на том, хорошо ли они работают. Хорошая работа может быть привязана к определенным показателям выполнения целей работы или к тому, как связаны вложения и результат. Целое равняется сумме частей.

Но в сложных системах, вроде тех, которые мы здесь рассматриваем – кровь и деньги, – акцент на взаимосвязях, холархии (а не на деталях) и идее эффективности. Как кто-то заметил, эффективность – это «результативность и избыточность». В самолетах есть избыточные системы, которые страхуют от ошибки и удерживают летательный аппарат в воздухе. Никто не будет жаловаться на неэффективность такого оборудования, которое почти никогда не используется. В кровеносной системе урон, понесенный ее частями, например ушиб или кровотечение, обычно не смертелен. Кровеносная система гибкая, тело исцеляется, есть запасные ресурсы, чтобы с этим справиться. Капилляры могут быть перекрыты, кровь перенаправлена. В кровеносной системе есть избыточные, запасные варианты, упругость и стойкость, созданная благодаря множеству маленьких путей, узлов и способности самопочинки, а вот если откажет результативная труба «большого потока» в самой системе, это может привести к гибели, – здесь нет пути назад.

Результативность может означать ломкость. А эффективные системы, в отличие от результативных, показывают взаимное влияние большого и малого, потока (доставки/восстановления) и обмена, системы и ее окружения. Вот почему те, кто хочет говорить только о результативности, упускают из виду то, что заставляет работать такие системы; они предполагают контекст. Эта однобокость может быть фатальной. Вот как можно ее проверить: это хорошая идея для бизнеса, теперь попробуем запустить ее в Сомали (или другом бедном государстве). Не то чтобы совсем невозможно, но… глупо предполагать благоприятную бизнес-среду, если мы знаем, что все системы друг в друга встроены. Есть подсистемы, есть системы, в которые входит и наша. Как заметил Михаэль Браунгарт, один из пионеров принципа регенеративного замкнутого дизайна, «мы всегда говорим про лес, не только про деревья». Даже в этом случае это еще один выбор границы.

Рис. 8: «Окно витальности»: почему здоровье системы нуждается в балансе результативности и жизнестойкости.

Адаптировано из книги Салли Гернер, Бернарда Литара и Боба Улановича

Художник: Грэхем Притчард

Даже странно, что ему приходится делать это замечание, поскольку деревья, кустарники и другие растения и животные очевидно встроены в лесную экосистему. Но обращать на этот факт внимание нужно, поскольку его часто игнорируют. Он использует идею, популяризованную Питером Друкером, родоначальником науки о маркетинге: есть разница между «сделать правильную вещь» и «сделать вещь правильно». Первое предполагает понимание эффективности, а второе лишь результативность, какой бы важной она не была.

На своем графике Салли Гернер и Бернард Литар помогли проиллюстрировать составляющие эффективной системы: ее можно сравнить с кровеносной системой или системой циркуляции кислорода, денег, энергии. От выносливой системы ожидается взаимодействие стойкости и результативности. Эффективность же в нашем сложном и постоянно меняющемся мире достигается ее строением или идеей. Если слишком явный акцент сделать на результативность, есть опасность появления хрупкости, если зайти слишком далеко в сторону стойкости, становятся сложными изменения, система превращается в закосневшую и рушится.

Другая важная характеристика сложных живых систем – то, что с течением времени эти динамические системы растут, развиваются, ломаются и реорганизуются со сложной узнаваемой структурой. Канадский эколог Базз Холлинг[11] называет что-то подобное «панархией». Ключевой фокус панархии – рационализация взаимодействия в системе между изменением и постоянством, между возможностью прогнозировать и непредсказуемостью. Здесь мы вспоминаем греческого бога природы Пана, само изображение которого говорит о непредсказуемых изменениях… динамичные живые системы в этом похожи на Пана.

Теория панархии помогает нам понять, как комплексные системы любого рода, включая экологические, социальные и экономические, эволюционируют и адаптируются. Томас Гомер-Диксон[12] писал о том, что у этой теории есть много общего с другими теориями об адаптации и изменениях в комплексных динамических системах. Ее ключевая идея – системы естественно растут, становятся более ломкими, ломаются и затем обновляются в бесконечном цикле – постоянно возникает в литературе, философии, религии и трудах по истории человечества, а также в естественных и социальных науках. Но Базз Холлинг не просто повторил эту старую идею.

Рис. 9: Греческий бог Пан. Здесь он изображен прекрасным юношей, взъерошенные волосы и мечтательное выражение лица которого – единственное, что указывает на непредсказуемость лесного создания

Источник: The Met

В своем впечатляющем теоретическом исследовании с 1970-х годов он сделал ее намного более точной, мощной и полезной, проведя четкие границы между потенциалом, соединяемостью и устойчивостью, определив вариации в скорости изменения системы, пока она движется по своему циклу, и описав роли смежных циклов в их иерархии.

Похоже, что открытость существованию или, вернее сказать, реальности взаимозависимых нелинейных систем приводит нас к такой отличающейся от привычного взгляда на систему перспективе.

Будь то здоровая кровеносная система, тело, экосистема или денежная система, похоже, что в широкой циклической экономике тоже превалирует идея «зацикленности», с адаптивными циклами и реакциями, создающими динамическую стабильность систем реального мира, которые мы наблюдаем. Но при этом они остаются открытыми системами, питаемыми от избытка, то есть от энергии солнца и до некоторой степени все еще горячего ядра земли.

Важно отметить, что эти динамические системы работают в соответствии со вторым законом термодинамики, согласно которому порядок в системе убывает со временем. Согласованность процессов постоянного перестраивания порядка зависит от регулярного и непрерывного введения в систему дополнительной энергии – здесь для примера можно представить себе, как для процесса фотосинтеза в простом листе требуется ежедневный солнечный свет, чтобы создать сахар для растения. Те, кто не интегрирует энергию в свою «функцию экономического производства» (их описание того, что важно в производстве), находятся в мире, который никак не связан с нашим[13].

Эффективная, а значит, ориентированная на цель система характеризуется постоянным взаимодействием результативности и устойчивости – в близнецовых функциях, которые мы описали как «поток» и «обмен». Подобные системы, которые можно назвать двуликими или холархичными (встроенными), также затронуты взаимодействием между «сохранить» и «отбросить», панархией, которая то креативна, то деструктивна, и постоянно меняется.

Рис. 10: Панархия. Адаптировано по Баззу Холлингу[14]

Художник: Грэхем Притчард

Каждая экономика – экономика денег, а также материалов, продуктов и сервисов. Точно так же, как технологии являются применением знания (это популярная идея машиностроения), деньги и знания – это применение знаний. Они могут выступать как стимул, активны, больше похожи на ракетное топливо, чем на машинное масло, с которым мы сравнивали экономику в ранних описаниях. Они глубоко переплетены с ролью энергетического избытка как способа создать экономический рост.