– Кто это? – увидел лежащих русских коренастый.

– Прапорщик и сержант, – ответил Ахмет. – Они делали машины. Помнишь твой «ягуар»? Это они сумели…

– Пытались бежать? – взглянул на него коренастый.

– Муса, – вздохнул Ахмет. – У него…

– Снова? – перебил коренастый.

– Ахьяд, – подошел к нему один из сопровождающих, – они не смогут работать, больные, слабые. Одна женщина мертва, забита плетьми.

– Нам нужны рабочие, – жестко взглянул на Ахмета Ахьяд. – Через неделю все, кто жив, должны быть готовы к работе. Через неделю! – повторил он и сел в открытую боевиком дверцу джипа.

Ахмет недовольно посмотрел вслед тронувшимся машинам. Повернувшись, резко крикнул:

– Оставьте всех! Пусть раненых перевяжут, и всех накормить. Поставить воду!

– Что такое? – недовольно спросил подошедший здоровенный чеченец. – Муса велел…

– Ахьяд сказал, – прервал его Ахмет, – чтобы все могли работать. Пленных забирают в горы. Можно оставить двоих. Я оставляю их. – Он мотнул головой в сторону открытого зиндана.

– Где могут быть цистерны? – разглядывая план города, спросил Бабич. Денис лежал на кровати и читал какую-то книгу.

– Черт его знает! – буркнул Богатырь.

– Командир, – усмехнулся Калмыков, – неужели ты думаешь, что разведка не знает о цистернах? Знают и место, и емкость, и где и как их поставят. Это понимает и Салим. Он делает вид, что что-то предпринимает. Не столько для своей страны, сколько для себя.

– Зачем ты так говоришь? – рассердилась Малика. – Салим знаешь скольким людям помог найти своих родственников? Он или помогает их отбивать, или выкупает сам и передает…

– А где же он деньги берет, – вмешался Богатырь, – если такой честный? Тем более сейчас, в этой гребаной Ичкерии. Бабки можно делать, если в ладу с ваххабитами этими долбаными. Ведь просят за пленных немало.

Малика вздохнула.

– Ты сама подумай, – спокойно проговорил Денис, – неужели армия не знает об этих цистернах? Наверняка знает.

– Может, ты и прав, – кивнула она. Подняв голову, посмотрела на него. – Но тогда зачем он говорит мне, что…

– Он знает, кто твой брат, а у Исы много друзей. Кстати, Гантамиров в Чечне собирает ополчение. Вот Салим и пытается набрать очков у Гантамирова. Ведь Бислан знал Ису. Конечно, может, я ошибаюсь. – Денис увидел ее разочарованный взгляд. – Но скорее всего нет. Сейчас, когда понятно, что Москва всерьез занялась дудаевским режимом, многие будут стараться выглядеть в глазах Москвы положительными героями. Чтобы потом захватить какое-нибудь из кресел. Сама подумай – сейчас иметь в Чечне деньги и быть противником ваххабитов просто невозможно. Я не хочу сказать, что Салим плохой человек, – улыбнулся он. – Раз помогает, уже хорошо. Но зачем нужно было давать тебе задание? – Он пожал плечами. – Надеюсь, командир поддержит мои умозаключения? – смеясь, обратился он к Борису.

– Пятьдесят на пятьдесят, – серьезно ответил тот.

– Не понял, – удивился Денис.

– Задание Малике дано, значит, она должна с нашей помощью выполнить его.

Денис и Илья недоуменно переглянулись.

– Составим какой-нибудь более-менее правдивый доклад, – кивнул Бабич. – И Малика, подредактировав его, доложит Салиму о выполнении задания.

– Зачем? – спросила девушка.

– Потому что, вполне возможно, армия хочет получить подтверждение о цистернах. И ты не наврешь, если скажешь, что цистерны есть. Назови три адреса. Но это все, что удалось выяснить. Русские, то есть мы, не разрешили выяснять, где они находятся. Побоялись, что их могут узнать. Салим знает, что нас ищут.

– Так и сделаю, – улыбнулась Малика.

– А мы? – спросил Денис. – По-моему, надо что-то отчебучить и уходить. Найти Малика и надавить на него. Он же обещал, что парней найдут. Войска вот-вот обложат Грозный. К тому же рано или поздно границу с Грузией и Азербайджаном возьмут под контроль наши. И тогда хана, мы из Чечни если выйдем, то только грузом «двести» или в наручниках, как наемники. Извините, командир, – насмешливо улыбнулся он, – но другого не будет…

– Рынок, – кивнул Бабич. – Другого искать не надо. Если там подорвать хоть одну машину, убытки они понесут ощутимые и в живой силе, и в оружии, и в денежном отношении.

– Я – «за», – кивнул Богатырь.

– Я тоже, – поспешно проговорила Малика.

– Единогласно, – улыбнулся Денис.

Продолжается поток беженцев, которых называют временными переселенцами. В лагеря беженцев поступают гуманитарная помощь, медикаменты, одежда, продовольствие. Продолжается антитеррористическая операция в Чечне. Идут бои на подступах к Бамуту. Под контролем федеральных сил находится (по заявлению военных) тридцать пять процентов территории мятежной республики. Но Российская армия несет не только освобождение. На отрезке дороги между селениями Нагорное и Побединское вертолет уничтожил три машины с беженцами. Пресс-центр объединенных Вооруженных сил заявил, что вертолеты были обстреляны из этих машин боевиками, после чего и был нанесен удар. Гантамиров и бойцы ополчения (сто пятьдесят человек) приняли боевое крещение…

– Повторяю, – раздраженно проговорил смуглый мужчина с густой черной бородой, – база должна быть готова к середине ноября. Русские скоро обложат Грозный. Вот-вот они возьмут Гудермес, Урус-Мартан. Бамут продержится от силы еще дня два-три. В Грозном мы оставим наемников, они будут драться до последнего, потому что терять им нечего и в любом случае их ждет смерть. И еще – ускорьте переход из Грузии наемников и каравана с оружием. Границу могут закрыть русские. На их месте я бы давно так сделал. Необходимо также уничтожить нашу школу в Урус-Мартане и центр подготовки в Гудермесе. Там слишком явные следы, которые убедят всех в причастности Ичкерии к взрывам в Москве. Почему засланные в Россию группы бездействуют?

– За твою голову объявлена награда, – несмело сказал пожилой чеченец.

– Этим они только подняли мой, как говорят в мире, рейтинг. Скоро я снова заставлю говорить о себе. Не так громко и зло, как в Буденновске, но достаточно красноречиво. Нам нужна рабочая сила. Все равно, кто это будет – неверные или чеченцы. Те, кто не с нами, – повторил он давно известные слова, – те против нас. После окончания работ всех уничтожить! – Он осмотрел стоявших перед ним вооруженных чеченцев.

– Смотри, какая забота! – удивленно пробормотал лежавший на соломе Сергей. – С чего бы это?

– Лечат, чтоб здоровым головы отрезать, – нашел в себе силы пошутить лежавший рядом Николай.

– Не думаю. Что-то здесь не так. Почему нас не добили тогда? Мне кажется, кто-то приехал, и они перестали издеваться. Одно знаю точно – что нас с ходу бить начали. Помню, как вырубили. Я, конечно, в рукопашном не спец, но кое-что могу. А силенок кот наплакал. Быстро меня отключили.

– Я вообще ничего не помню, – сказал Николай. – Я же спал, когда они спустились. Глаза открыл, и все. А вот там, – он указал взглядом вверх, – я голову видел. Отрубленную, – почему-то шепотом добавил он. – Глаза открыты, как будто смотрят. Знаешь, никогда в жизни такого не испытывал. Ночью на кладбище ходил на спор с девчонками. Из парней никто больше не пошел, а я запросто. А тут… – Он шумно выдохнул. – До сих пор очухаться не могу.

– Погоди, – остановил его Сергей. – Выходит, они и тебе хотели того… – Он кашлянул. – Ну, в общем…

– Я ни о чем думать не могу… Внутри все захолодело. Не сплю. Знаешь, сейчас все, что со мной раньше было, как бы ушло куда-то. Все время эту голову вижу. Стоит глаза закрыть, и… Глаза у головы какие-то чистые. Правда, не могу их цвет вспомнить.

– Да брось ты, – сказал Сергей, – забудь.

– А крови не видел… – Николай Сергея не слышал. – Знаешь…

– Отставить, в бога мать! – рявкнул Сергей. – Что ты, как баба, сопли распускаешь? Не твоя голова валялась, и все! Забудь. Не хватало еще, чтобы ты чокнулся. Забудь.