– Ты вернулась как нельзя кстати. Через два дня намечается бал, – сказал Шон.

Я улыбнулась против своей воли. О бале я мечтала все полтора года. Танцы, атмосфера вечеров, красивые туалеты – всё это было близко моей душе. Я хотела всю свою жизнь провести в веселье и войти в высшее общество. Эрих, как никто другой, мог мне в этом помочь.

– Эллис хвасталась мне тем, что сшила себе необыкновенное платье, – продолжал брат. – Но пересилила себя, чтобы не показать его мне. Но эта борьба в её глазах… – он добродушно засмеялся. – Поразишься, как она изменилась за это время.

– Настолько, что я могу её не узнать? – пошутила я.

– Нет, перемены в ней не столь сильны.

Экипаж наш оставил за собой аллею, оказавшись среди полей, и впереди уже виднелось имение. Кеннет, в котором жила моя семья, располагался недалеко от Лануана. Сюда возможно было доехать за час. Наш дом ранее принадлежал моему деду. Отец был единственным наследником. Неподалёку находилась одна деревенька, некогда принадлежавшая нашему роду, и по сей день простой народ, заселявший её, работал на этих землях. Особняк наш вовсе не утопал в растительности, как это было свойственно старинным имениям. Мистер Ноун сам следил за обновлением деревьев и, пожалуй, можно было найти всего две липы, возраст которых перевалил за сто пятьдесят лет.

Сам же дом почти не претерпел изменений. Он был по-прежнему двухэтажным и красился в один и тот же белый цвет. Лишь та его сторона, которая выходила окнами в сад, была дополнена пристройкой. Отец называл её скатом. Это был широкий выступ в форме полукруга, напоминавший танцевальную площадку. Пол ската соответствовал уровню второго этажа и опирался на колонны, уходившие в землю. Сверху площадка была полностью открыта, поэтому она подвергалась дождям, осеннему листопаду и снежным заносам. Папа выполнил её постройку ввиду небольших размеров самого дома, с той необходимостью, чтобы гости Кеннета могли устраивать на скате танцы.

Экипаж подвёз нас к резным воротам. Эрих любезно помог мне выйти, и все мы пошли к дому по дороге, покрытой гравием. Вдоль неё тянулась молодая липовая аллея, которая завершалась у самого порога небольшим декоративным фонтаном, обрамлённым заснеженной рабаткой.

В гостиной нас встретили папа и экономка Гриди. Отец простёр ко мне руки и горячо обнял. После того, как мы обменялись с ним приветствиями, он поздоровался с мистером Эрдоном. В это время слова радости по поводу моего возвращения я услышала и от Гриди. Она взяла на себя обязанность перенести багаж в мою комнату. Отец позвал всех нас отобедать. Эрих отказался, сославшись на то, что сегодня его ещё ждут дела. Он попрощался с нами до завтра и уехал.

Я поднялась к себе, чтобы переодеться. В комнате моей всё было по-прежнему. Гриди проводила здесь уборку, не меняя положения вещей. Даже томик стихов, оставленный мною перед самым отъездом, лежал на столе нетронутым. Я прошлась мимо кровати к окну, не мешая Гриди извлекать мой багаж из чемоданов.

– Теперь в доме будет веселее, – говорила экономка. – Бедная мисс Эллис устала скучать. Мистер Шон, хотя и живёт в последнее время с нами, показывается на глаза лишь утром и вечером.

– А как же гость? – спросила я, посмотрев в окно. – Мне сообщили, что весь его досуг в распоряжении сестры.

– Мистер Морен у нас совсем недавно. Мисс Эллис с его появлением оживилась. В общем, он вполне положительный молодой человек. По-моему, ему столько же лет, как и Вашему брату, или чуть больше. Мисс Эллис попросила его проводить её сегодня до деревни. Скорее всего, они вернутся к ужину. Давайте я помогу Вам переодеться.

Я доверилась заботливым рукам Гриди. Она затянула меня в корсет, надела новое платье и усадила перед зеркалом. Пока Гриди поправляла мне причёску, я разглядывала своё отражение и попутно следила за её руками. Сегодня я находила себя привлекательнее обычного. На щеках ловила лёгкий румянец, а во взгляде маленькую искру. Я предвкушала целую вереницу дней, наполненную встречами с Эрдоном, а после нашу свадьбу.

Открылась дверь, и в мою комнату, шурша платьем, вошла мама. Я поднялась ей навстречу, и мы обнялись.

– Девочка моя! Как ты добралась?

– Спасибо мама, хорошо.

– Как ты похорошела! – мама окинула меня взглядом. – Я торопила Каина, чтобы поскорее тебя увидеть. Сейчас тоже переоденусь, и мы встретимся за столом, – она поцеловала меня в щёку и, так же, как вошла, стремительно вышла.

Мама моя, миссис Шарлотт Ноун, была богатой наследницей нашей бабушки Аннет. Аннет жила одна в шикарном особняке на одной из улиц Ргассы и была весьма известной особой. Она осталась вдовой и требовала от дочери к себе большого внимания. Поэтому мама уезжала к ней очень часто и надолго. Шарлотт проводила в Ргассе недели. Мы, её дети, настолько привыкли к этим поездкам, что порой даже не замечали её отсутствия в Кеннете. Нередко Шон шутил, что мама и бабушка решают сложный вопрос по разделу бабушкиного наследства, ведь претендентов было достаточно – две дочери и трое внуков. Если конкретнее, то это были мама, тётя Сельма (мамина сестра), Шон, я и Эллис. Хотя Шон тут же добавлял, что внукам, скорее всего, не на что рассчитывать, поскольку последние навещали бабушку достаточно редко. Да Аннет и не питала к нам всем особой любви, хотя и не испытывала ненависти. Такова уж она была.

Мама любила изысканно одеваться, носить дорогие украшения и держаться, как настоящая леди. В этом мы с Эллис были на неё очень похожи. Сестра предпочитала шить себе оригинальные платья, а я имела слабость к драгоценностям. Но о том, что я подолгу могла любоваться золотом и серебром, никто не знал.

Гриди закончила приводить меня в порядок, и мы обе спустились в столовую. Отец и Шон были уже там. Мы немного подождали маму и принялись за обед. Родители подробно расспрашивали меня об учёбе. Я охотно отвечала. После Шон увёл меня к себе, усадил на кровать, опёрся ладонями на спинку стула в комнате и начал рассказ:

– Около пяти месяцев назад я нашёл в моём доме на Седьмой улице, на полу своей спальни записку. Видимо, она случайно выпала из одежды Аманды. В глаза бросились простые две строчки: «Жду Вас завтра в час дня под навесом старого театра». Я не придал этому значения. Это послание мне не предназначалось. А жене его могла написать какая-нибудь подруга. Я положил бумажку на стол и ушёл. За весь день о ней даже не вспомнил и точно не знаю, лежала ли она на столе, когда мы с Амандой ложились спать. На следующий день я отправился на учёбу и пробыл там до обеда. Собираясь перекусить в ближайшем кафе, перешёл дорогу и встретился там с одним знакомым. Он настойчиво пригласил меня пообедать в новом ресторане, мы поймали экипаж и поехали. Дорога к ресторану пролегала недалеко от старого театра. Я вдруг вспомнил о вчерашней записке и бросил взгляд на навес театра. Под ним я увидел Аманду и хорошо известного нам с тобой мистера Бенедикта Лики. Я тут же сверил часы, был час дня. – Шон внимательно на меня посмотрел. – Чтобы ты подумала на моём месте?..

Я молчала. Имя Бенедикта Лики говорило само за себя. Люди пересказывали его любовные похождения и обсуждали, как он дорожил холостяцкой свободой. У него было много головокружительных романов с замужними и незамужними женщинами. В свои сорок лет он ни в чём не уступал молодым джентльменам. Мистер Лики был одним из лучших в танцах и в езде на лошадях, хорошо разбирался в искусстве. Знал толк в вине, сигарах и со знанием дела говорил о политике. Он был красив и смел. Женщины теряли головы, вступая с ним в любовные связи. По слухам его дважды вызывали на дуэль (несмотря на то, что дуэль была запрещена законом и грозила лишением свободы, не говоря уже о внушительном штрафе), и он неизменно одерживал победу. Но поскольку дуэли доказаны не были, Лики оставался на свободе. Весь город был наслышан о его амурных делах, но общество продолжало его принимать в свой круг, перешёптываясь за спиной. Бенедикт Лики был родом из Енеяка, но большую часть своей жизни проводил в Лануане. Сам он являлся хорошим адвокатом, собирался открыть в ближайшее время своё дело в Енеяке и уехать туда на постоянное место жительства. Говорили, что на родине у него большой и красивый дом, а в банке солидное наследство, оставленное родителями.