На дворе стояла типичная русская осень. Не из тех, что удивляют красочностью пожелтевших листков и буйством природы, скорее наоборот, она обладала характерными для двадцатых чисел ноября ранней тьмой и просачивающимся через оконные щели холодом. Землю припорошил влажный снег, а дороги испещирили глубокие следы от шин. Даже небо казалось каким-то болезненно серым, от чего люди, заканчивая дела, стремились как можно скорее оказаться у себя дома.

Куда не подайся – слышно будет, как пронзительно завывает ветер.

Лес, раскинувшийся на многие километры вдоль рек и автомобильных дорог, медленно утопал во тьме. Редко нынче встречаются столь густые лиственные леса. Голые, иссохшиеся деревья росли так плотно друг к другу, что даже в солнечный день видимость была не дальше собственного носа. Корни их уродливо переплетались, создавая на земле жуткие узоры. В глубокой чаще пройти можно было только по нескольким старинным тропам, которые люди не вытоптали, но выжгли, от чего почва на этих дорожках, единственных, на которых ничего не росло, до сих пор имела пепельно серый цвет. Поговаривали, будто прежде здесь обитали волхвы, совершавшие жертвоприношения древним чудовищам, а в девяностые даже нашли следы сект, установивших по всему лесу деревянных идолов.

Солнце полностью скрылось за горизонтом. Холод, пронизывающий землю, стал ощущаться ещё более отчётливо. Сашка поёжился. Он знал, какие слухи ходят в деревне о происходящем в этом лесу, всё-таки с раннего детства лето проводил у бабушки, но… Сейчас вместе с другом они вошли в самый центр глухой чащи.

– Ну вот, что я тебе говорил? – радостно воскликнул Женя.

Он указал на просторную поляну, где помимо всего прочего, в середине находилось огромных размеров кострище.

Сашка недоверчиво ответил:

– А если это от сектантов осталось? Мало ли, какие психи тут ходят…

Женя от него отмахнулся. Этот мальчик жил в деревне всю жизнь, в доме лесника. С Сашкой, однако, они познакомились только этой осенью, когда у того наступили школьные каникулы, и сразу нашли, что у них много общего. Во-первых, дети верили в мистику: домовых, водяных и прочую нечисть – во-вторых, ночь предпочитали дню, и в-третьих, оба они были мальчишками одиннадцатилетнего возраста.

На удивление, бревна в кострище за всё то время, что им не пользовались, ничуть не отсырели. Сашка достал зажигалку, Женя – спирт, и вот через несколько мгновений высоко в небо поднялся огненный столб. Пламя костра освещало всю поляну и согревало промерзшую землю. Страх и беспокойство на время отступили.

Сашка и не заметил, как время перевалило далеко за полночь. Женя увлёк его мистическими историями и легендами – он оказался в этом крайне сведущ. Спросишь мальчика про дом на опушке – узнаешь про большую семью, которая от всех селений отделилась и, говорят, до сих пор среди деревьев шастает. От чего так вышло? Вестимо, души местным чудовищам продали. За что продали? А вот пожелали однажды юноша с девушкой безбедную старость в окружении своих детей – её и получили. Правда ли были богаты? Из того дома, когда он совсем трухлявым стал, действительно много золота и украшений вынесли. И это только одна история! А Женя ещё много чего рассказал. О водяных, что когда речка возле леса из берегов выходит заглядывают в окна к тем, у кого родственники утопились. Надевают личину усопших да зовут выйти, встретить. Не забыл мальчик упомянуть и о монстрах, которых в древности здесь вызывали и по незнанию в мир иной спровадить забыли. Блуждали они по этой чаще денно и нощно, а покой за всё время обрести так и не сумели.

Сашка спохватился и посмотрел на наручные часы:

– Жень, мне домой надо, меня бабушка убьёт если…

Посмотрев на выражение лица друга, он замолчал. Мальчик почувствовал, что совершил ошибку, хотя, казалось бы, ничего такого и не сказал.

– Я думал, мы останемся здесь на ночь, – грустно произнёс Женя.

Может, всё то было из-за страшилок, рассказываемых у костра уже который час, но Сашу эти слова напугали. В глазах Жени он не видел ни печали, ни грусти, лишь скрытую злость и даже враждебность. Холодок пробежал по спине мальчика.

– Пойми, – попытался объясниться Сашка, – дома бабушка, она хоть и крепко спит, но рано встаёт, так что точно заметит, если я не приду до рассвета.

Женя стал выглядеть ещё более обиженным.

– Вот как… – с придыханием сказал он, – я то думал, ты сам хотел пойти сюда…

«Дело плохо,» – пронеслось в голове у мальчика.

– Так и есть! Но я… правда боюсь её, – тихо произнёс Саша. – Чуть что, так меня сразу больно колотят.

Несколько раз Женя порывался что-то ответить, но так и остался молчать.

– Бросишь меня тут? – спустя долгое время спросил мальчик. – Ну и иди один!

Не успев ответить, Сашка вскрикнул от страха. За спиной Жени вырисовывался тёмный, медленно приближающийся силуэт. Он словно вырос из-под земли, меньше всего в данный момент напоминая человека.

«Откуда это здесь появилось?!» – ужаснулся про себя Сашка. Дрожащей рукой мальчик указал на фигуру, что остановилась прямо за его другом. Женя и глазом не повёл. Он будто бы вовсе не слышал, что вокруг него происходит, и с безразличным выражением лица уставился на Сашку.

Хотя голова этого существа была скрыта под слоем лохмотьев, мальчик точно знал, что сейчас на него смотрят две пары глаз. Одни принадлежали его другу, а другие пугающему до дрожи силуэту.

– Не подходи! – выкрикнул Сашка, лихорадочно ища хоть какой-нибудь камень или палку возле себя.

Однако поляну, на которой они оказались, судя по всему, тоже создали выжиганием всевозможной растительности. Единственное, за что мог ухватиться Сашка – горстка земли, и та больше походила на мелкий серый песок.

Темная фигура не двигалась. Сашка уже успел заметить, что внешне она напоминала старую, иссохшуюся старуху. В иной раз могло показаться, будто та вовсе, как статуя, не дышит, но нет. То и дело старуха, сильно откашливаясь, горбилась, уменьшая свой и без того незначительный рост. Лишь сейчас Саша заметил, что птиц и зверей здесь не слышно, даже сова ни разу не ухнула в ночи. Будто бы лес, окруживший поляну кольцом, поглотил звуки живого.

– Женя! Женя! – в панике не унимался мальчик. – Бежим! Скорее!

Старуха прохрипела:

– Постой… не нужно…

По щекам Саши покатились слёзы. Воздух стал густым, вязким, от чего становилось трудно дышать. Женя, наконец не выдержав, звонко рассмеялся другу в лицо:

– Она же грибы здесь собирает, Саш, ты чего? Любят у нас люди, сверившись с лунным календарём, в такие места забрести. Найдут грибов да ягод побольше – и хвастаются друзьям. Известное дело! Из соседней деревни, да, бабушка? – мальчик повернулся к старухе, приглашая её сесть возле костра.

Та наконец перестала кашлять, но на землю не опустилась. Ноги её словно тонули в почве, испачканные чем-то, отдалённо напоминающим ряску на пруду. В руках её действительно, как и бывает у грибников, плотно была зажата корзинка. Вот только в свете костра видно было, как вьются вокруг неё беспокойные мухи, словно заприметили рядом с собой огромный кусок гнили.

– Сынок, – слабо улыбаясь, она обратилась к Саше, – место здесь не хорошее. Пойдём со мной? Я хоть и старая, но всё же слышала, что ты собирался в деревню свою по лесу вернуться. Я то ближе живу, все тропы знаю, переночуй у меня лучше, а по утру домой отправишься. Твоей бабушке всё объясним, она ругаться не будет.

Сашка помотал головой.

– Я пойду сам, до моей деревни вон какая широкая дорога ведёт, – он пальцем ткнул в выженную тропу.

В голосе старухи явно слышалось беспокойство:

– Не вздумай! Али ты не знаешь о лешем?

Мальчик был сбит с толку:

– Разве он существует?.. – Сашка взглянул на Женю, но тот и не собирался ничего отрицать.

«Оно и неудивительно, – думалось мальчику. – Дуется, что я от него к бабке домой сбегаю, аж до утра у костра хочет остаться, вот упрямый!»