Мы постараемся изложить все исторические сведения, которые нередко обходят молчанием или приводят в пристрастном «партийном» освещении современные историки-публицисты. Большинство историков пишут не столько о событиях февральского бунта и превращении его в революцию и не о государственном перевороте 2 марта и катастрофических его последствиях для России, сколько о «достижениях» своих политических партий или о личной своей работе на пользу тех же политических групп.
Уже в 1921 году появилась подобная скороспелая «История русской революции»[8], написанная политиком-публицистом.
Но наш труд далек от той «партийной бутафории в истории», которой отличаются неудобочитаемые сочинения этого «профессора революции», на первых страницах своей «Истории» заявляющего, что «фактическое изложение не составляет главной задачи автора».
Таким же односторонним изложением событий отличаются историко-публицистические упражнения разномастных милюковских последователей, а всего более – фабрикуемые на заказ по установленному пролетарскому образцу труды советских «историков», большевистских казенных писак – Щеголева, Покровского, Балабанова и др.
Эти односторонние исследователи русской смуты начинают чаще всего оговоркой, что «для истории революции время еще не наступило и не скоро наступит», и устанавливая, таким образом, отсутствие подобной истории…
Неудивительно, что с первых же страниц таких псевдоисторических исследований читателям преподносится вместо фактического изложения анализ событий с точки зрения партийного их понимания и предрешенные «политические выводы», причем исторические факты подгоняются к этим выводам.
Объясняется все это не недостаточным знанием предмета, а явной предвзятостью историков-партийцев. Историк-политик, и притом политик сегодняшнего дня, грубо заслоняет в них историка-ученого. И в истории эти неисправимые амбициозные партийные «вожди» ищут прежде всего оправданий своей прошлой и современной политической деятельности.
А чтобы история служила этой их цели, все они, начиная с Милюкова, то там, то здесь ее фальсифицируют, покрывая пеленой забвения все, что умаляет достоинство их кумира – революции, и разоблачают как ошибки и преступления все, что неприятно вспомнить всем новоявленным «безборотьбистам» и аполитичным приспособленцам.
Все это настолько бросается в глаза, что, например, Керенский называет милюковскую «Историю революции» – «стилизацией во вкусе правой реакции», а Мельгунов[9] считает себя вправе назвать исследования того же историка «стилизацией во вкусе левой эмиграции».
Таковы исторические труды партийцев – участников революции. Это не история и не философия русской революции и не разгадка ее загадок. У Милюкова это «история и философия» участия кадетской партии в революции, у других – эсеровской или большевистской партий.
Наш скромный труд будет простым изложением событий и фактов и восстановлением между ними связи, с сохранением объективности, насколько последняя доступна для участников событий.
В капитальном своем труде о русском кризисе К.П. Крамарж[10] говорит: «Историку и социологу предстоит благодарная задача отыскать все причины страшной катастрофы, нарисовать картину величия и падения гигантского государства. Для такой работы пока еще отсутствуют почти все предпосылки (?). Все же необходимо попытаться вскрыть хоть главнейшие причины отсутствия сопротивления со стороны таких кругов народа, которые в других государствах несомненно постарались бы поставить преграду разрушительному потоку…»
И затем почтенный ученый славист-русофил на 635 страницах всесторонне разбирает эти причины и дает подробное исследование событий русской смуты, но, к сожалению, в такой специфически интеллигентской форме, что и к этому историческому труду применим приводимый ниже уничтожающий отзыв «великого писателя земли Русской» Л.Н. Толстого – об ученых трудах о революциях вообще.
Все мы, свидетели величайших событий в истории нашей родины, должны бы последовать мудрому совету графа Льва Николаевича Толстого, который еще в 1905 году говорил одному из ближайших друзей, И. Наживину, из анархистов ставшему благодаря революции монархистом, записывать все, что видел и слышал, и как можно точнее… «А то все страшно врут, невероятно! И из всей лжи потом какой-нибудь историк сделает эдакую… ученую колбасу и будет отравлять ею миллионы людей, как это сделали с Французской революцией»[11].
Справедливость слов графа Л.Н. Толстого мы уже видим в стремлении не только левой, но подчас и правой заграничной русской печати, зарубежных публицистов и историков-политиканов замести следы и свалить всю вину за русское горе на одних большевиков или на «иудомасонов», замалчивая первичные грехи всей российской интеллигенции с самим графом Толстым во главе и всех кругов нашей «общественности» до привилегированно-сословных включительно.
Так прикрываются и забываются общие их перед Отечеством преступления многолетнего амбициозно-самонадеянного, безответственного критиканства и смутьянства-революционизма, закончившиеся предводительством петроградского Февральского бунта 1917 года не кем иным, как именитыми земцами: камергером М.В. Родзянко и князем Г.Е. Львовым с не менее именитыми представителями московского торгово-промышленного сословия и русского ученого университетского мира.
Эти общеизвестные имена отныне занимают на страницах истории разрушения нашей родины по заслугам принадлежащее им бесславное место наряду с Керенским и впереди имен-псевдонимов Ульянова-Ленина, Бронштейна-Троцкого и им подобных поработителей русского народа, расхитителей народного достояния, виновников смерти миллионов жертв кровавой власти 3-го Интернационала.
Те же русские имена возглавивших Февральский бунт думских комитетчиков-лжеминистров историей присоединены и к списку палачей – убийц царя-мученика и его семьи, преданных в руки мучителей бессмысленными жестокими актами «по почину Государственной думы возникшего» Временного правительства, преступными его распоряжениями об аресте и отправке затем в Сибирь государя, императрицы и августейших детей их при всеобщем попустительстве бывших верноподданных российского самодержца.
За истекшее десятилетие 1917–1927 годов в загадке революции многое разгадано и разъяснено самим ходом ее подготовки, поведением множества ее виновников и их пособников и далеко еще не изжитыми последствиями государственной катастрофы.
Разгадка давно доступна всем, «имеющим очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать». Разгадкой является это величайшее всероссийское преступление: разрушение русскими людьми Отечества и варварское убийство своего государя и его семьи.
Только профессиональные адвокаты революции, восхвалявшие ту идеологию преступлений, которая содержится во всех революционных лжеучениях, способны еще прикрывать и оправдывать преступную сущность революции 1917 года.
Многие помнят, как восхищалась общественность красноречием знаменитого присяжного поверенного, назвавшего бомбу, которой было разорвано в клочья тело царского министра В.К. Плеве, «бомбою слез»[12].
Точно так же не менее циничные идеологи «демократий» и «революций» оправдывают тяжкие массовые преступления русской смуты теоретическими измышлениями о якобы исторической неизбежности революций вообще. Вместо того, чтобы назвать все эти гнусные деяния подлинными именами, всячески прикрывают они величайшие преступления высокопарной и демагогической фразой об исторической проблеме и загадке русской революции, восхваляя завоевания Февраля и революционные заслуги Государственной думы, десять лет разжигавшей русскую смуту.
Напрасные усилия найти оправдания тому, чему нет прощения, не должно его быть и никогда не будет!
