Ронноу медленно спустился с крыши и подошёл к бездыханному телу Гиру.

– Покойся с миром, мой товарищ, сложилась бы судьба по-другому, может быть вместе сейчас грабили бы эту фуру.

– А вы знакомы были?

–Как-то пять лет назад мы должны были подписать договор о взаимовыручке, но что-то не получилось. Но да ладно, история не терпит сослагательного наклонения. А у тебя как дела? Выжил? А… Я же с тобой сейчас разговариваю. А может я тоже умер?

– Я, кажется, не умирал, – ответил я.

– Когда кажется – креститься надо. Я точно живой, потому что у меня болит рука, а как известно, ничего не болит только у мёртвых. Так что я ещё живее всех живых. Только нужно кровь остановить. Поможешь?

– Конечно.

 Ронноу вытащил ремень из штанов. Завязал бандану на руке выше раны. Дал мне ремень и сказал:

– Значит смотри. Это специальный ремень, я его немного переделал, чтобы его можно было как жгут накладывать. Теперь бери его, обматывай вокруг банданы и затягивай, пока не остановиться кровь.

 Я сделал всё в точности как сказал Ронноу, кровь остановилась. Мы присели в тень, которая падала от машины. Я посмотрел на Ронноуа, на его лице проступили капли пота, они медленно скатывались по лицу и падали на песок.

– Вам жарко?

– Я бы сказал, что не сильно, а очень сильно. Что ты предлагаешь сделать?

– Ну, у меня вода в сумке есть, могу принести.

– Вода говоришь… Я бы от пива не отказался, но неси сюда свою воду.

 Я быстро пробежал до нашей машины, взял свою сумку и вернулся. Ронноу сначала выпил, а потом вылил воду себе на голову. Она медленно стекала по его лицу, плащу, а волосы опустились. Ронноу выглядел уставшим, но вода его как будто бы освежила.

– Чем там наши занимаются? – прервал он молчание.

– Вещи в машины грузят, бензин сливают и всё такое.

– Пойдём к ним, они там скучают без нас.

 Мы медленно поднялись и направились в сторону автомобилей, когда мы пришли, погрузка была завершена. Я снова забрался в машину к дяде Жоре и заснул.

 Проснулся, я когда мы вернулись, нас снова встречали как героев. Но у меня не было сил радоваться, я дошёл до дома, сказал мама, что вернулся, и заснул, проснулся я вечером. И пошёл на прогулку. Уже темнело, на улице медленно загорались фонари. "Красиво", – думал я, проходя мимо парка. Снова я не встретил её, но, дойдя до конца улицы, я обнаружил кое-что интересное.

 Напротив меня стоял открытый гараж, в котором был человек, казавшийся мне подозрительно знакомым, я подошёл ближе и понял, что это Рикки. Я зашёл в гараж.

– Здравствуйте.

– О… Ёра, и тебе привет.

– Чем занимаетесь?

– Машину проверяю.

– Зачем?

– А вдруг сломалась, но вроде бы всё в порядке.

 Рикки выполз из-под машины, пошёл в сторону умывальника, помыл руки, вытер их, вернулся ко мне и протянул руку. Мы пожали руки.

– Может хочешь чего?

– Что предложите.

– Ну, я чай могу предложить.

– Давайте.

 Рикки вышел из гаража, а я решил осмотреться. Кругом было грязно, в углах висела паутина, на полу было разлито масло, но при этом все запчасти были разложены в определённом порядке. Посреди гаража стояла машина "направляющих", она была ужасно грязная. Пока я всё это рассматривал, Рикки уже вернулся с чайником.

– Уже вскипел? – поинтересовался я.

– Нет, я его тут поставлю. У меня чайник в доме хранится, хотя думаю, что скоро сюда перееду.

– Дел много?

– Да, много, а рук не хватает.

– Давайте я Вам помогать буду, а Вы меня с машиной обращаться научите, вдруг кого-то пригодится.

– Звучит как неплохая идея.

– Ещё я спросить хотел, почему все детали на своих местах лежат, а кругом всё грязное?

– Машину я в скором времени помою, детали так удобнее брать, а на чистоту в помещении мне как-то всё равно.

– И жена не ругается?

– Я не женат, я одинок, забыл что ли?

– Да, прости, забыл, а почему?

– Ну такова моя судьба, Ронноу всегда везло больше. Мы с ним с детства вместе, но он вырос воином, а я водителем. Все больше любят воинов, про водителей всегда забывают, хотя, если бы не мы, то они бы даже не добрались до места битвы. К тому же он пошёл учиться к военному и влюбился в его дочку, помимо неё на него бросалось всё поселение, но любил он только её. Я же когда-то любил одну девушку, но был отвергнут, а больше я никому не нужен. Вот и приходится мне днями напролёт возиться с машиной, кажется чайник вскипел.

 Действительно, чайник уже вскипел, мы попили чай и я отправился домой.

 По пути я никак не мог забыть взгляд Рикки, он явно грустил, говоря об этом, мне его очень жалко, но такова судьба, кому-то суждено блистать, а кому-то помогать им, но зависть его я понимаю.

 Шёл я, размышлял на эту тему, как вдруг:

– Птицелов, что под ноги постоянно смотришь? Врежешься же куда-нибудь.

 Я обернулся и увидел Катю, я обрадовался.

– Лена, привет, да так задумался.

– О чём задумался, о птицах?

– Нет, о судьбе.

– И к чему пришёл?

– Пока не к чему.

– Как придёшь, расскажешь?

– Конечно.

– Ладно, пойду я, поздно уже, а то я у отца в больнице была, обещала, что в десять дома буду.

– Хорошо, спокойной тебе ночи.

– И тебе, пока.

 "Может быть стоило её до дома проводить, а хотя если она даже имя своё мне не сказала, есть ли смысл сейчас этим заниматься. Кстати, нужно Ронноу завтра в больнице навестить",-таковы были мои мысли по пути домой.

 Зайдя домой, я пожелал всем спокойной ночи и лёг спать. Но заснуть я долго не мог, не знаю почему, но передо мной стояли образы убитых мною охранников. А ведь у них тоже была семья, а я одним движением кинжала лишил кого-то отца, кого-то мужа, кого-то сына. Тварь ли я дрожащая или право имею. Но потом я понял, что если я не убью их, то хуже будет маме и сестре, а они самое дорогое, что у меня есть в этой жизни, порой приходится идти на отчаянные меры в трудных ситуациях ради близких. Приняв эту мысль, я заснул.

 На следующий день я проснулся рано и сразу отправился в больницу, находилась она в центре поселения, рядом с "центральным деревом". Это было двухэтажное здание белого цвета, окна все целые, двери металлические. Зайдя туда, я удивился тому, насколько там было чисто, я подошёл к регистратуре.

– Здравствуйте, в какой палате лежит Ронноу?

– Здравствуйте, в тринадцатой.

– Спасибо.

 Я прошёл до конца коридора и зашёл в тринадцатую палату, там сидел Ронноу. А врач делала ему перевязку. Это была женщина, примерно метр восемьдесят роста, с чёрными волосами и голубыми глазами.

– Ёра, здравствуй, навестить меня пришёл?-спросил Ронноу.

– Да.

– И где апельсины?

– Не взял… А хотя подожди, какие апельсины?

– Молодец, учишься на своих ошибках.

 Врач закончила перевязку.

– Спасибо, Нелли! У тебя такая нежная рука, предавай брату привет.

 Он встал и поцеловал её руку. Нелли покраснела.

– Хорошо… Передам…Рану я Вам перевязала, думаю, Вы можете идти домой.

– Это отличные новости. Ёра, составишь мне компанию?

 Я не слышал Ронноу, я смотрел на Нелли, именно про неё мне тогда говорил Джереми, и сейчас я понимаю его обиду, действительно, она красавица и до сих пор одна, жалко мне её.

– Ёра! Алё, гараж, отзовись!

– Да, я тут, я на месте.

– Ну вот и отлично. Составишь компанию?

– Конечно, я никуда не тороплюсь.

– Хорошо, сейчас идём, только с Нелли попрощаюсь… А где она?

 Каким-то таинственным образом она исчезла. Но мы особо сильно не расстроились, Ронноу надел плащ, взял бандану и мы вышли из больницы. По пути домой у нас завязался очень интересный разговор:

– Красавица Нелли,-начал Ронноу.

– Согласен, – ответил я.-Жалко только, что до сих пор одна.

– Да?

– Я недавно в гостях у Джереми был, он мне сказал.

– Понимаешь в чём проблема, Нелли мне нравится, но я не думаю, что правильно будет к ней чувства проявлять.