Это не значит, что я не верю в любовь. Я верю.
Всегда верил. Просто понимал, что для меня шанс встретить что-то настоящее равен нулю. Как-то так.
Мне казалось, что я упустил её в молодости. В юности. Встречал не тех, встречался не с теми. Хорошие девочки как-то проходили мимо. Тогда не интересовали. А когда стал задумываться, понял, что все хорошие уже заняты.
Или я стал слишком разборчивым. Просто не хотел себя связывать. Почему-то тогда любовь воспринимал как обузу.
Дурак.
А такие вот как муж моей Миланы забирали себе тех самых хороших девочек. Понимали, что они не обузой будут, хорошие. Наоборот.
С ними всё легче.
Более чем уверен, что этот придурок, Королькевич, бывший, променявший шикарную женщину Милану на балеринку без принципов и без рефлексий, поднялся только благодаря Миле. Она его поднимала. Обеспечивала тыл. Рядом с такой женщиной проще расти. Она как стержень, вокруг которого можно обвиться лианой и ползти, ползти.
Вот он и дополз куда надо, и решил, что может отбросить стержень, дурачок. Решил поменять стержень на другой, как ему кажется, более высокий, удобный, новый, модный, усовершенствованный.
Да уж, знал бы этот индюк тупорылый, как он ошибается.
Усмехаюсь своим мыслям, вижу, что Мила давно уже смотрит на меня внимательно.
- Прости, у тебя тут… - стираю пальцем сахарную пудру с её щеки.
Мы едим пышки и пьём «ведерный» кофе. Да, именно такой, какой продавали раньше, при СССР. Кофе, который варится в огромной кастрюле, наливается половником. Почему-то именно тут он вкусный. Тот самый вкус. Хотя мы с Миланой почти не застали тот СССР, в котором жили наши родители, бабушки, дедушки. Нет, никакой ностальгии по этому времени у меня нет и быть не может. Но это наше прошлое. Оно было по своему интересным.
Рассказываю Миле как еще мальчишками мы ходили сюда за пышками.
- Вкус тот же?
- Мне кажется – да. Да.
- А мы называли это пончиками. Пончики у нас продавали в палатках. Помню была одна такая недалеко от «Останкино», мама меня водила гулять, покупала иногда кулек бумажный, я любила слизывать пудру.
- Я тоже. До сих пор люблю.
Все её губы в пудре. Она их сама хочет облизать, но я останавливаю.
- Жадина. Оставь мне немного.
- Арс…
Я целую её прямо там. В «Пышечной». Где толпа народу. На самом деле всем на нас плевать. Мы сидим в уголке. Двое неприкаянных.
Я знаю, что она уедет.
Я хочу попросить её остаться.
Я не имею на это права. Поэтому не буду.
Я женат. Она разводится.
Всё сложно.
Я навел справки о её муже. Думаю, смогу вмешаться в процесс развода, если этот упырь посмеет её обидеть.
- Мила, я хочу тебя попросить.
- О чем?
- Вытащи мой номер из черного списка. Я не буду тебе докучать. Но я хочу знать, что смогу с тобой связаться. И ты, если что, сможешь связаться со мной.
- Если что? – она смотрит устало.
Я понимаю, что ей тоже больно.
Еще больнее чем мне.
Потому что, по сути, я её бросаю.
Вернее, я не бросаю свою жену, свою жизнь не меняю ради неё. Конечно, ей обидно. Любовницей она быть не хочет. И не сможет.
Есть женщины, которые не созданы для этого. Они могут быть только жёнами. Любимыми жёнами.
На меньшее они не согласны.
Милана такая.
Мила…
Очень странно, что её зовут именно Мила.
- Хорошо, Арс. Я… я могу надеяться, что ты…
- Постараюсь не писать тебе каждый день.
Она улыбается. Мы выходим на Конюшенную, идём по скверу. Просто рядом идём, даже не взявшись за руки. Мне кажется, если мы дотронемся друг до друга, то между нами заискрит. Разряд электрический такой мощи возникнет, что разорвет землю под нашими ногами, образует воронку, в которую нас и затянет. Или, наоборот, вытолкнет так, что мы окажемся по разные стороны, а разлом земли между нами. Словно мост разведённый. Такой, что нам никак не соединиться.
Усмехаюсь своим фантазиям.
- Мила, ты сейчас куда?
- Я у подруги остановилась. Сейчас к ней. Хочу отдохнуть перед дорогой. Выеду, наверное, вечером, или завтра рано утром.
- Езжай лучше рано, только очень рано, часов в шесть. Долетишь быстрее.
Милана кивает.
- Да. Хорошо. Наверное, так лучше будет. Я, правда, не хотела подругу напрягать.
- Она напрягается? Я могу снять тебе номер, или…
- Я не буду ночевать на крыше. И номер мне не нужен, Арс.
- Я тебя услышал.
- Ненавижу это выражение.
- Я понял. Я, кстати, тоже.
Мне хотелось вывести её из себя. Она была на удивление спокойна. Слишком спокойна. Я боялся, что сорвется в истерику.
Но моя девочка была сильной. Сильнее, чем я думал.
- Я провожу тебя до дома подруги?
- Хорошо.
- Она далеко живёт?
- Нет, не очень, несколько остановок на метро.
- Я вызову машину.
- Поедем на метро, Арс. Пожалуйста.
- Хорошо.
Сто лет не спускался в подземку. С ней всё как в первый раз.
Чёрт, с Миланой у меня даже секс был как в первый раз. В первый раз с тем, с кем ты идеально вписываешься по параметрам. Идеально подходишь. Как пазл складываешься. Как ключ, замок открывающий.
Я её открываю. Она меня.
Моя женщина. Абсолютно.
И чужая.
Та, которую нужно отпустить.
В метро как-то странно полно народу, вроде не час пик.
Прижимаю её, ограждая от чужих касаний, взглядов.
Знакомый взгляд всё-таки выхватываю. Удивленный.
