- Ты очень дорога мне, слышишь? Я очень хочу, чтобы ты поняла, насколько.
- Насколько?
Глаза поднимает. Знаю, что хочет сказать – разведись.
Если бы всё было так просто. Но я действительно не могу сейчас оставить жену. Не из-за бизнеса. Не из-за того, что брак по расчёту. Нет.
По-человечески. Пока не могу. И точка.
Да и надо ли это Миле?
Усмехаюсь. Не уверен, что её муженек долго протянет с Жанной, надо знать мадемуазель Тупицыну. Приползёт к Миле, как шелудивый пёс, будет просить вернуть его на коврик, сначала нагло, потом на любых условиях.
Особенно если сейчас узнает, что его карьера депутата пошла по пизде…
А Мила? Простит?
Что-то мне подсказывает, что нет. Но ведь ей самой будет лучше с мужем? И дети…
Зачем ей мифический ухажёр, к тому же из Питера, к тому же женатый?
Это мужик может многое поменять ради секса.
Большинство женщин, это я знаю, даже ради самого очешуенного секса не будут менять свою судьбу.
Что ж…
Притягиваю. Прижимаю, плюю на сопротивление. Целую.
- Я очень хочу тебя увидеть завтра. Очень.
Но завтра я узнаю, что гостья из номера выехала.
Финита…
Глава 27
Почему я решила, что он будет за мной гнаться?
Идиотка.
Подумаешь, пару раз трахнул. Ну да, классно было, вкусно. Но это мне. Может ему не так?
Чертовски не хотелось покидать Питер. Совсем.
И уютный номер с видом на Исаакий.
Смотрела на собор, на шикарную колоннаду и думала, что мне так хочется побывать наверху!
Еще круче было бы сделать это ночью. Но это ведь невозможно?
Или возможно только с таким спутником как Арсений.
Почему-то я была уверена – он бы открыл доступ легко.
Но я хотела закрыть доступ к Арсению, поэтому – мимо.
Золотой купол собора на фоне голубого неба. И кто сказал, что в Питере оно низкое? Низкие тучи, а само небо, когда оно вот такое, голубое – нереальная высь и даль.
Вспомнила свой первый визит в Питер, с первой любовью. Наш поезд отправлялся то ли в час дня, то ли в два часа, не помню точно, но утро мы решили посвятить визиту в Исаакий, точнее подъему на колоннаду. Вещи с собой взяли.
Сначала зашли в сам храм, поразивший меня величием, размером, красотой. Я раскрыв рот ходила и смотрела. Парням, конечно, вся эта красота была немного до лампады, они опять терпеливо ждали пока я закончу наслаждаться.
Друг моего Лёшки торопил, мол, надо быстрее подниматься, а то мы на поезд опоздаем. Сам подъем я не очень помню. Ну, лестница и лестница. В восемнадцать лет любая лестница, в принципе, ерунда.
Вид, открывшийся на великий город, не просто впечатлил. Я буквально задохнулась от эмоций.
На фотике уже плёнка закончилась, осталось всего пару кадров, я так долго выбирала что же запечатлеть! Адмиралтейство и Зимний дворец с кусочком Невы и Дворцовой? Или небольшой скверик, перед которым стоял Медный всадник, скрытый зеленью деревьев? Или вид на город, простые здания, о которых я почти ничего не знала?
Что-то я сфотографировала. Где теперь эти кадры?
Внизу мы были за двадцать минут до отправления поезда. А еще на вокзал добраться! О такси тогда и мечтать не приходилось - дорого, да и не было их почти. Полетели на троллейбус.
Вскочили, выдохнули – едем. А где выходить? Спросили у пожилой петербурженки, сколько нам ехать. Она нам очень подробно рассказала. Настолько подробно, что мы выскочили на остановку раньше. Когда сообразили – троллейбус уже закрыл двери. У нас было минут семь. Понятно, что сейчас я вспоминаю все эти временные рамки очень приблизительно, но мы реально очень и очень опаздывали. Что делать? Руки в ноги и бежать по Невскому к Московскому вокзалу!
Долетели до следующей остановки одновременно с тем самым троллейбусом, из которого вылезла та самая петербурженка, и смеясь спросила – ну что, любители ходить пешком, не опоздали?
Мы не опоздали. В последний вагон вскочили за две минуты до отправления.
Отдышались и пошли искать свои места.
Я довольно часто вспоминаю ту поездку, особенно сейчас, наверное, потому, что испытываю какую-то горечь от тех отношений.
Лёшка был хорошим парнем, он меня любил. Просто мы были разные. Я более эмоциональная, к тому же тогда повёрнутая на своей учёбе на профессии.
Мне было интереснее читать исторические книги, книги по живописи, ходить по музеям, по храмам. Да-да, молодой девочке в восемнадцать лет.
Я и в Питер тогда с ними поехала потому, что мечтала посмотреть Эрмитаж. Это потом уже, закончив институт, начав работать я поостыла. Скажем так, зарплата поостудила. Но у меня уже начались отношения с Олегом, я замуж собиралась, детей рожать, поэтому меня тогда не сильно напрягало то, что любимая профессия, полученная мной мало кому нужна.
Я стала другим интересоваться. Жизненные приоритеты поменялись.
Потом уже, решая, вернуться ли мне на работу я стала и в ней искать новые горизонты. С живописи перешла на архитектуру, на историю, задумалась над экскурсиями.
Золотое свечение купола Исаакиевского собора вернуло меня из прошлого в настоящее. Я хотела там побывать. Но мне нужно было покинуть город.
Поэтому я резво собрала вещи и в шесть утра свалила из номера.
Доехала до Женьки, которая, к счастью, утром, в такую рань еще оставалась дома и свободна.
- Так, мать, ты со своими «любовями» совсем там с ума сошла?
- Я с «любовями» рассталась. Сбежала. Но не хочу уезжать. И снимать другую гостиницу опасаюсь. У моего Казановы большие связи в Питере.
- Почему Казанова сразу?
- Так. Как его еще назвать? Мужчина изменяет жене с первой встречной.
- Казанова был не женат, по-моему.
- Не важно, Жень. Извини, что я вот так свалилась, но я буквально на сутки. Или хочешь, вечером уеду. Сейчас нет моральных сил рулить. Но и оставаться. Если бы ты знала, что вчера было!
Женя поднимает бровь. Она не сильно любопытная, но, конечно, про мои похождения ей знать уже интересно – заинтриговал её мой Арс, который вовсе не мой.
Быстро докладываю, как вчера мы встретили в Мариинке Королькевича с его недо-примой.
