– Ну, можно что-нибудь сообразить, если душа очень просит.
– И мальчика, наверное, можно? – лукаво подмигнул посетитель.
Принято считать, что сейчас в нашей нетолерантной стране геям живётся несладко (даже встроенный редактор ошибок «Ворда», в котором я сейчас пишу эти строки, подчеркнул слово «геям» красной волнистой линией- совпадение, наверное). Но, скажу я вам, волгоградским геям летом 2002-го жилось куда сложнее.
– Чего?! Какого ещё в жопу мальчика?
– Ну, не горячитесь, молодой человек, зачем же сразу в жопу? Вы пойдите, поинтересуйтесь сначала, я вас щедро вознагражу за хлопоты. Идите же.
Я пулей взлетел по ступенькам к охране.
– Вы кого сюда пустили, мать вашу так? Мало того, что этот хрен никому отдохнуть не дал, так теперь этот мудила мальчика себе требует для утех сексуальных!
Уже знакомый вам Виталик повернулся и внимательно изучил через аквариум нашего единственного горе-посетителя.
– Пусть лавэ готовит, есть у меня для него вариант.
Минут через сорок в ста метрах от входа в клуб остановилась синяя «девяносто девятая» с «южной тонировкой». К ней бодро засеменил наш бесформенный любитель «европейских ценностей». Спустя пару минут он разочарованно плёлся обратно.
– Ну, что скажете? – брезгливо поинтересовался я.
– Скажу, что нет. Мальчика должно хотеться обнять, приголубить, лицо должно быть ясным, а у этого отрока прыщики, рисунки на теле, эти, пирсинги. Извините за беспокойство. Я, пожалуй, пойду. Всего доброго.
Спустя пару недель, бармен Костя встретил этого персонажа у подъезда своей тёщи. Выяснилось, что это какой-то большой церковный чиновник из Нижнего Новгорода. Религиозности после этого случая у меня как-то поубавилось.
Отдых
График работы в «Ромео» был «три через три». Я до сих пор считаю его идеальным для жизни. За три рабочих дня можно было накопить нормальную сумму денег, а трёх дней отдыха хватало на то, чтобы восстановить силы и порешать накопившиеся дела. Официально мы работали «до последнего клиента», но не позже пяти утра. Конечно, находились такие товарищи, которые сидя в три часа ночи в пустом зале ничего не заказывая, вели пьяные разговоры «за жизнь». Тогда нам на помощь приходил DJ Илья по фамилии Снежный. Он объявлял в микрофон, что сейчас, как всегда, по средам (вторникам, четвергам – не важно), час классической музыки. После чего громко включал такую заунывную тягомотину, от которой, скорее всего, массово дохли театральные мыши за стенкой клуба. «Сидельцы» тут же приходили в чувство и расползались куда подальше.
В конце третьей рабочей смены начинались выходные. Как правило, мы не расходились по домам, а массово шли куда-нибудь тусоваться. Например, пить и танцевать в дружественное заведение или, предварительно закупившись всем необходимым, шли в баню. Нет восторга выше, нет соблазна изысканней, чем… нет, не «центральный климатизатор», чтобы там ни говорил демон Азраил из фильма «Догма», а… вытянуть усталые ноги в тёплом бурлящем джакузи с бокалом чего-нибудь расслабляющего – вот истинное наслаждение для отработавшего три долгих дня официанта.
Ещё я очень любил проводить ночи после работы в единственном известном мне интернет-кафе «Камчатка». Там были самые красивые девушки-барменши, а также все новинки Голливуда, новейшая музыка, и неведомый и манящий мир интернет-общения с незнакомыми людьми. Меня очень зацепил просмотренный там (проходной в общем-то) фильм «Бар «Гадкий Койот» про молодых девчонок, приехавших в Нью-Йорк на заработки и нашедших работу в специфическом баре. Пересмотрев это кино через лет десять, я спросил себя: что меня могло в нём так зацепить? А зацепила меня простая и очень навязчивая мысль о том, что как бы ни хорошо шли дела в нашем волгоградском клубе, в Москве наверняка будет поинтереснее.
Москва
Москва долетала до нас через новости, через московских командировочных гостей, оставляющих большие чаевые со словами: «За что люблю провинцию – так это за то, что тут всё копейки стоит», через слухи о невероятных селебрити на невероятных машинах, тративших невероятные суммы в невероятных московских заведениях. Мне в руки попался толстый журнал в мягкой обложке вроде бы он назывался «Работа в Москве». Там, в разделе «Работа в HoReCa», были сотни предложений на любой вкус и цвет. Но больше всего меня впечатлила работа в знаменитом стриптиз-клубе для женщин «Красная Шапочка» – там обещали «беспрецедентно» высокий заработок. Ходили слухи, что жёны и любовницы «новых русских» просто швырялись в стриптизёров, барменов и официантов пачками денег.
Меня не оставляла мысль, что пока мы тут прозябаем на периферии, в столице бьёт ключом настоящая, полная возможностей, приключений и американских денег жизнь. В начале две тысячи третьего, места для развлечения в Волгограде можно было пересчитать на одной, в лучшем случае, на двух руках. Город казался мне тесным, тёмным, отсталым и безнадёжно застрявшим в девяностых. Со мной работал старший официант Антон Скоробогатов. Он каждый год собирался переезжать в Москву и каждый раз его что-то останавливало. Все давно привыкли к его сезонным порывам и не воспринимали всерьёз. Но когда я подошел к нему и сказал, что собираюсь сорваться из нашей провинции в метрополию, он горячо поддержал мою идею и пообещал присоединиться. «Вот и славно, – решил я. Вдвоём-то оно всяко веселее.
Жить в Москве было моей заветной мечтой с десять лет. Я помнил её широкие светлые улицы и проспекты, помнил захватывающий дух вид с Воробьёвых гор, помнил сталинские высотки, аттракционы в парке Горького и колесо обозрения на ВДНХ. На эти детские воспоминания накладывались мои наивные фантазии о никогда не спящей сияющей столице. Столице, которая так сильно ждёт меня, что даже кушать не может. Столица, которая, стоит мне приехать, сразу осыплет меня дарами, деньгами и супер возможностями. И я и слышать не хотел про то, что что-то может пойти не так. У кого угодно, но только не у меня.
Готовиться к дерзкому побегу из Волгограда я начал за пару месяцев – нашёл сдающуюся двухкомнатную квартиру в Братеево, договорился о покупке полулегальной подмосковной регистрации, продал всё, что не мог забрать с собой, уволился из «Ромео», короче, сжёг все мосты, чтобы отступать было некуда. пятого марта две тысячи третьего года мы вместе с Антоном погрузили вещи в рейсовый автобус Волгоград-Москва и отбыли в новую счастливую жизнь.
На следующее утро Столица приняла нас в свои ласковые руки. Мы стояли на площади Павелецкого вокзала и, разинув рот, смотрели вокруг. К нам тут же подбежал улыбчивый человек и сообщил, что именно мы – те счастливцы, которые уже почти выиграли в конкурсе от «Русского радио». Неподалёку были навалены коробки с призами – утюги, микроволновки и электрочайники. Конечно, чтобы окончательно выиграть в конкурсе, требовалось доплатить, но вникать в детали развода наивных граждан я не стал. Сделав зверское лицо, я посоветовал недобросовестному гражданину поискать лохов в другом автобусе. Тем более, что электрочайник с утюгом были упакованы где-то среди содержимого наших оккупационных сумок, а микроволновкам я никогда не доверял. Из мегафона неслось: «Приглашаем на автобусную прогулку по Москве, увидим Воробьёвы горы, Красную площадь, едем гулять, отдыхать!». «Гулять и отдыхать будем позже», – решил я, а пока нужно было попасть в нашу съёмную квартиру в Братеево. Было принято решение взять такси, т.к. доехать общественным транспортом до Братеево, не зная толком маршрута, со всеми пожитками было самонадеянно.
Москва марта две тысячи третьего похожа на Москву современную примерно так же, как рынок «Садовод» похож на торговую галерею в Третьяковском проезде. Торговля шла на каждом свободном сантиметре, кругом были налеплены разномастные павильоны, казино, игровые автоматы «Супер Слотс», «Вулкан», «Джекпот» …Человек в костюме игрового автомата орал тебе в лицо через усилитель: «Мало платят на работе– приходи играть в «Джекпоте!». Фасадов зданий было не видно за рекламными баннерами, а над дорогами были растянуты рекламные полотна – перетяжки. Отдельного упоминания заслуживает доблестная московская полиция, которая в ту пору называлась милицией. Тогда, прибыв в Москву, нужно было в трёхдневный срок зарегистрироваться по месту пребывания, и всегда носить с собой специальную бумажку. За отсутствие оной тебя ждали поборы от каждого метрополицейского, которые, как опытные фейсконтрольщики, считывали неуверенных в себе граждан лучше любых современных камер слежения. Я часами тренировал безразличное выражение лица и уверенную походку, чтобы не вызывать подозрения у стражей порядка. Выходя или заходя в метро, я доставал мобильный телефон и изображал деловой разговор: «Да, отдавайте всё по восемьдесят баксов, не меньше! Хер им, а не франшизу! С первого числа повышаем аренду!» – угрожающе громко говорил я воображаемым бизнес-партнёрам.
