– Кстати! Мне показалось, ты хотел чем-то поделиться. Потолковать за жизнь. Так?

Он как-то так сразу и кивнул, и мотнул головой – сложный жест, выдавший душевную смуту. Еще приложился к портвейну. Видимо, начать говорить было не так просто.

– Так, – признал он. – Тут, понимаешь, в чем засада…

Засадой оказался внезапный звонок из деканата на склад, где трудился абитуриент Ушаков – именно в этом тщедушном чине Витек так и пребывал по сей день, в отличие от нас, уже полноценных студентов. Звонила секретарь Юлия Михайловна. Сухо, без эмоций, разве что однажды вставив в речь идиому «к сожалению», она сообщила, что по рассмотрению всех списков данный абитуриент не попадает в ряды студентов химического факультета. И столь же сдержанно добавила, что нет никаких проблем зачислить Ушакова в число первокурсников либо первого, либо второго технологического факультетов. Там ждут, нужно согласие фигуранта. Прямо сейчас. Времени на размышление нет. Приказ идет на подпись ректору в понедельник.

Из круга повседневного общения я уже знал, что в нашем Политехе так называемый ТФ-1 готовит инженеров металлургических производств, как черного, так и цветного литья. ТФ-2 – специалистов по сварочным, сборочным, конвейерным работам. Все это не очень престижно, хотя довольно высокооплачиваемо… Словом, конкурс на эти факультеты так себе, а план высок, поэтому деканаты, понятное дело, добирают контингент из числа непрошедших на более элитные специальности. Витя оказался в аккурат одним из таких лиц. Ну и конечно, еще резерв – те, кто готов куда угодно в вуз, неважно на кого учиться, лишь бы в армию не попасть. Но эти персонажи – уже другая песня.

Из дельнейшей беседы выяснилось, что Витек все-таки мечтал попасть на химфак, причем основанием для мечты было одно только «а вдруг» и «авось». Авось, разумеется, лопнул, и теперь сосед мой получив душевную травму, болезненно расставался с мечтой.

– Ну а потом перевестись? – решил я немного воодушевить его. – Скажем после первого курса.

Он грустно и уже чуть хмельно помотал головой:

– Вряд ли. С ТФ-1 только вперед ногами… ну это я образно, конечно. Там до диплома хоть волоком, но дотянут. Его величество план!.. А хотя и на ТФ-2 так же.

– А ты на первый решил?

– Ага, – подтвердил он, берясь за бутылку. – На цветмет.

– Почему? – я вскинул брови.

На самом деле стало интересно. Впрочем, ход Витькиной мысли я уже угадывал.

– Давай еще, – сказал он. И мы, беззвучно чокнувшись стаканами, немного выпили.

– Почему! – повторил он без вопросительного знака. – Ну смотри. Выпускники второго это кто? Сварщики, слесаря, только высшей квалификации. Так?

– Допустим.

– Не допустим, а так и есть. Дальше! Черная металлургия?.. Ну нет. Чего-то не вдохновляет. А вот цветная – другое дело. Это уже как-то ближе к ювелирке, да?..

– Ну… если с сильной натяжкой…

Но он уже вдохновился: портвейн помог. Горячо заговорил о производстве цветных металлов, а я про себя с некоторым удивлением думал, как странно и даже удивительно виляют по белу свету линии судеб. Недалекий пацан Витек по нелепому детскому рассуждению в 1978 году попадает именно туда, что останется востребованным и довольно благополучным в 1990-е, на фоне всеобщей разрухи и безработицы… И потому я поддержал его, с умом потолковав о перспективах производства цветных металлов – и что верно, то верно, благородные металлы тоже ведь относятся к цветным…

Тут я резко смекнул, какую мощную струну внезапно нащупал:

– Слушай, Витька! У вас же там наверняка на курсе третьем начнется специализация! Так ты пробивайся к технологиям обработки драгметаллов, а? Золото, серебро… Кто-то из преподавателей на кафедре наверняка этим занимается, это их научные интересы. Вот ты их и начинай обхаживать потихоньку!

Витек застыл с недонесенным до рта стаканом. Видать, эта мысль вспыхнула в нем как второе Солнце:

– Ха! А что? Это идея!.. Только…

– Только?

– Только не один же я там такой умный?

– Ну, пока что умный я. И здесь, – тонко съязвил я. – Хотя в принципе ты прав. Конечно, не один. Так что ж? Борись за первенство! Жизнь это спорт. Игра! Ты же спортсмен?

Витек уже из стакана прогудел нечто невразумительное, но я понял, что идея засела в голове. Ну и хорошо. Будет стимул. Все это, конечно, еще на воде вилами писано, и не факт, что сбудется, но когда у человека есть вменяемая цель, это уже как минимум. Это структурирует душу.

Я тоже отпил портвейна нескупо, чувствуя, как мне хорошеет. И мы с Витьком под ужин с вином пустились трепаться обо всем и ни о чем – чудесное состояние души и общения, как будто она у тебя оказывается в теплом облаке, и любая банальщина, чужая ли, своя ли воспринимается усладой слуху… Замечательно, короче говоря.

Я уже подумывал прилечь с книгой, и так постепенно отходить ко сну. Вино приятнейшим образом расслабило и тело и душу, идти уже никуда не хотелось… И тут Витька разродился внезапным проектом.

– Слушай, Базилевс! Тут вот какое дело есть…

И он предложил мне совместно прогуляться на вещевой рынок для реализации кое-чего из своего импортного имущества.

– А что… – с некоторым подозрением спросил я, – ты там уже свой человек? На барахолке этой?

– Ну, можно и так сказать, – закуражился он.

Я в это поверил. Нет людей без талантов. А что у Витьки несомненно было – так это дар коммуникабельности. Он как-то нутром чуял людей, возможно, сам не отдавая в том отчета. Располагал к себе. Сейчас он, раззадорясь, пустился в монолог о том, как ловко ввинтился в рыночную среду, со всеми познакомился, завел связи… Привирал, конечно, но я-то умел отделять злаки от плевел. И думал, что Витек может очень и очень пригодиться в моих планах… Впрочем, об этом позже.

– Ну так что? – закруглился он. – Пойдем за компанию?

– За компанию… – назидательно начал было я, но спохватился. Лучше не надо. – А когда?

– Да хоть завтра! В выходные там самый урожай. Правда, летом народу поменьше – ну, это ясно: отпуска, сады-огороды…

– Ясно, ясно, – перебил я. – Так… У меня в четыре встреча. Если с утра?

– Лады! Пораньше встанем, и к десяти там. И где-то до пол-третьего… А что это за встреча у тебя?

– Витек! – я умело сделал саркастическое лицо. – Ты что, не помнишь? Я же говорил тебе, что у меня регулярные встречи с агентами под прикрытием. Длительная оперативная комбинация!

– А ну тебя! – он чуть-чуть обиделся. – Агенты… С лохматым пирожком агент, так и скажи…

Я рассмеялся:

– А хоть бы и так. Вдруг у меня ни черта не выйдет! Чего я тогда буду попусту языком трепать? Логично?

Витька отмахнулся и надоедать с расспросами не стал. Мы еще поболтали о чепухе и стали готовиться ко сну, предварительно спрятав пустую бутылку поглубже в шкаф. Мало ли… Витек вырубился сразу, он вообще обладал такой счастливой способностью, а «Кавказ» ее усугубил. Я же под легкое похрапывание соседа пристроился в койке поудобнее, включил ночник, взял несколько книжек… Читал, конечно, не ради размышлений, а так, чтобы информационный ручеек лился. Пока глаза слипаться не стали. Тогда выключился и всю ночь видел беглые, но приятные сны. Даже летал в облаках и такие фигуры пилотажа выделывал – мое почтение!

Утром Витька, паразит, проснулся ни свет, ни заря, и пустился мотыляться по комнате, бурча и чем-то шебурша. Разбудил, конечно, когда еще можно было часок-полтора поспать.

– Эй, негоциант, – с неудовольствием сказал я. – Ты чего спать не даешь?!

– Да, черт… извини. Билет комсомольский куда-то дел! Найти не могу.

– Тебя на толкучку по комсомольскому билету пускают?

– Да ну… – ему было не до смеха. – А если потерял? Представляешь, какой кипиш будет?!

– Да куда он мог деться, – утешил я. – Ищи получше!..

Утрата комсомольского билета – это, конечно, не то, чтобы неприятность. Это близко к катастрофе. Конечно, не клеймо, не Каинова печать, то есть не крест на дальнейшей жизни, но несколько ближайших лет можно себе подпортить. И уж во всяком случае, надо сильно постараться, чтобы загладить такую оплошность.