Ночная тень медленно, но неотвратимо наползала на город со стороны необъятной степи, чтобы погрузить во мрак все, что попадется на пути: неприступную каменную стену, окружавшую город; мирно спящие домики, надежно укрывшиеся за ней; опустевшие улицы, площади, и рынки. И дальше, через портовые кварталы к водной глади Большого Медвежьего озера.

Призрачный Тигр бежал по опустевшему городу, ноги сами несли привычным маршрутом по кривым и узеньким переулкам, через самые темные углы нижнего города. Чьи кварталы как всегда тонули в сизой дымке исходящей от чадящих лампадок, развешенных на столбах. Пучки травяного сбора внутри лампадок медленно тлели всю ночь, выпуская тонкие струйки сизого дыма, расползавшегося по всей округе. Он словно туман сглаживал неприглядный облик нижнего города, скрывая в себе невзрачные старые домики. Тигр прекрасно видел в темноте, слышал любой шорох и даже сквозь этот дым мог учуять дичь. Маршрут привычен и отработан годами, ведь именно тут может поджидать добыча. Выскочив из одного переулка, метис пересек улицу и скрылся в другом, продолжая свой путь. Темный, узкий проулок заканчивался стеной не меньше шести метров высоту. Он, не задумываясь, увеличил темп, набирая скорость перед самым препятствием. Толчок и охотник взмыл вверх, отталкиваясь от стен соседних домов, перемахнул через преграду и отправился дальше. И все же эта ночь отличалась.

Легкий ночной ветерок освежал и бодрил, принося в город запах Зарамской степи, благоухающей цветущими травами в конце лета. И от этого привычные унылые пейзажи необъяснимо радовали глаз. Как жаль, что через пару недель травы отцветут и в бедные кварталы вернется царящая здесь едкая смесь прозванная горожанами запахом нижнего города. Метис чувствовал себя бегущим по лугу: только он, ночь, охота и пьянящее чувство свободы. Луна, плывущая в звездном небе, притягивала взгляд, сегодня она казалась больше и белоснежней, чем обычно. В голове зародилась мысль остановиться, задрать голову и по-пацански завыть гулко и протяжно, чтобы вой, оглушая окрестности, пролетел по улочкам и переулкам и, отразившись от стен домов, вторил ему эхом. Но нельзя, сейчас в каждом доме, укрывшись за надежными стенами, наглухо запертыми дверями и ставнями, спали люди, до смерти боявшиеся ночи. А вернее гостей, что приходят ночью: хищные твари, монстры, нежить и прочие, питающие слабость к человеческой плоти, были отнюдь не редки в этих местах. И то, что Хвард был большим городом, играло с ним злую шутку. Ни высокие каменные стены, ни надежные стальные решётки на стоках и сливах, ни дополнительная стена отделявшая порт от города и даже дым от особого сбора не помогали. Твари всегда находили новые лазейки, в надежде добраться до столь желанной человеческой плоти. Что не мешало городу продолжать расти и богатеть.

Вдруг впереди раздался лязг когтей о каменную мостовую, привлекая к себе все внимание Тигра. Глубокий вдох носом и он обеими ноздрями учуял не только запахи цветущего луга, но и запах дичи. Болотная сырость и гниль: ошибки быть не могло – это Упырь. В тени подворотни глаза явственно различили мощную фигуру монстра. Массивный трехметровый гигант, с сильными, но короткими ногами и длинными, как плети руками, венчавшимися четверкой острых когтей. Полусгнивший уродливый нос постоянно гонял воздух в поисках жертвы, челюсти клацали в ожидании плоти, а два горящих мертвым огнем глаза уставились на выбежавшего из-за угла седовласого охотника. Издав гортанный крик, монстр выкинул руки вперед. Тигр отскочил в сторону, по-кошачьи легко приземлившись на четыре точки, застыл на мгновение, словно хищник в засаде, готовый поставить точку в чьей-то жизни. И как только когти ударили по мостовой, высекая фонтаны искр, метнулся вперед. Он действительно был подобен призраку, казалось, что охотник просто исчезает в одном месте и через мгновение появляется в другом. Подойдя в упор, Тигр нанес удар. Кулак, облачённый в боевую рукавицу, изготовленную из кистей горного тролля с толикой ментальной силы вложенной владельцем, со свистом рассёк воздух и врезался в грудь. От сокрушительного удара внутри с гнилым хрустом сломались ребра, второй пришелся в голову, раскроив череп. Тяжелое, грузное тело монстра, пошатнувшись, осело в пыль подворотни.

Ночная охота началась. Читающие по воде предсказали спокойную ночь с небольшим количеством слабой «дичи». По такому случаю Тигр … отпустил сына Саламандра на первую одиночную охоту. И сейчас он бежит где-то по улицам торговых районов среднего города, впервые без прикрытия и надзора старших, предоставленный сам себе. Пускай, ему давно пора вылезти из-под отцовского крыла. Да и сегодняшние «гости» не смогут причинить ему хоть какой-то вред. Легкое дуновение ветерка принесло новый еле уловимый запах, разжигая в глазах огонек тревоги.

Саламандр гнал панцирного волка, постепенно наращивая скорость. Зверюга мчалась на пределе своих возможностей и уже начала выбиваться из сил. Чувствуя приближение смерти, волк запетлял по подворотням, сворачивая наугад и стараясь запутать преследователя. Вот за очередным поворотом показался тупик, монстр медленно попятился к стене, угрожающе скаля зубы.

«Ну, вот и все», – разжигая азарт, произнес Саламандр, вынимая из-за пояса два небольших топорика, сделанных из панциря болотной черепахи. Но тут сзади донесся негромкий рык, а затем показались еще трое волков бежавших следом. Западня захлопнулась. Зверюги, скалясь и рыча, неспешно закружили вокруг своей добычи, выжидая удобного момента, чтобы кинуться и разорвать глупого двуногого. Медленно потекли секунды ожидания, волки нарезали круг за кругом, они словно смаковали момент. Резкий рывок разорвал затянувшуюся паузу, и тут же тишина ночи наполнилась звуками боя.

Волк прыгнул вперед, метя в спину. Ловко крутнувшись, Саламандр ушел от атаки, завершая манёвр ударом; топорик, просвистев в воздухе, рубанул по вытянутой из панциря шее. Не задумываясь и следуя только инстинктам, припал на одно колено, рубанул наотмашь, вспарывая брюхо второму. Действуя наверняка, третий и четвертый кинулись одновременно с двух сторон. Саламандр подставив одному правую руку под укус, всадил топорик по самую рукоять второму в голову. Три мертвых тела валялись на земле, а четвертый со свирепой яростью, пытался повалить свою добычу, прокусить рукав и, наконец, добраться до мягкой, сочной плоти. Вдруг волк отскочил, замотал головой, разинул пасть и слабо взвыл. Вместе со звуком из пасти пошел дым. Легкая усмешка промелькнула на лице охотника: «Отец оказался прав, когда заставил обработать куртку мазью из желез огненной саламандры». Волк начал биться в агонии, а из пасти вырывались клубы густого едкого дыма с запахом палёного мяса. Точный удар поставил точку в бою, прекратив страдание зверя.

«Первая добыча, поздравляю Вас, – самодовольно произнес Саламандр, обращаясь к себе, – но не стоит расслабляться, нужна еще парочка трофеев, чтобы с утра похвастаться отцу своей удалью», – промелькнуло в голове, и он направился к выходу из тупика, как вдруг из-за угла начала выплывать большая тень, сопровождаемая тихим, мурчащим рыком. Поудобней перехватив топорики и нервно облизнув губы, Саламандр попытался сделать шаг вперед. Не вышло, тело не слушалось, будто его сковало невидимыми путами, тянувшими назад; холодный пот выступил на спине и юный охотник попятился. Собравшись с духом, пересилил себя и сделал шаг вперед, затем второй, третий и застыл в ожидании. Тем временем тень неспешно росла, выползая из-за угла и принимая более четкие очертания. И вот из-за поворота вслед за тенью вышел хозяин – тигрокрыс. Огромная кошка, в холке выше коровы, с тигровым окрасом и вытянутой, схожей с крысиной, мордой. Вальяжно, переставляя лапы зверь шел вперед, бесшумно ступая по земле, а следом за ним показался второй. Саламандр попятился. Сойтись в рукопашной с тигрокрысом, а тем более с двумя, могли попробовать только лучшие охотники общины, такие как Призрачный Тигр или Ночной Орел, их насчитывалось десятка два, три. Зверь обладал феноменальной скоростью и живучестью, его когти запросто могли вскрыть латный доспех, а всего один удар могучей лапы мог поставить точку в жизни дикого быка или вепря. Спина на удивление быстро достигла стены, хотя раньше тупичок казался куда длиннее. «Вот и все, – прошептал себе под нос Саламандр, – но я же не какой-то человек-лавочник, я охотник». Эти слова будто заклинание помогли ему выйти из ступора, глубокий вдох, выдох и вот он уже готов биться до конца в своем последнем бою.