4. Рождается же шлюха не сразу такой, но сначала червяком входит в нее люд или играет с предметами на хуй похожими. Немного спустя шлюха хочет мужчину, бреет писю, идет на охоту, ебется пару лет за просто так, сменяет еблю за заработок, случайно беременеет и рождает маленького червячка – будущую шлюху. Пребывая и питаясь с людьми одними кушаньями, за одним столом, она отведывает все, кроме безалкогольного, ибо пить его для нее – смерть. И все же она недолговечна, ибо очень скупо отмерены стенки влагалища. Потому-то больше всего любит она анал и на свету устраивает свои общественные дела. Ночь же шлюха проводит бурно, по членам летает и сосет, но притаится и кончает неподвижно.
5. И еще буду я говорить о большом уме, когда избегает шлюха злоумышляющего и враждебного к ней пидора: она подсматривает сунувшего в засаду и, смотря прямо на него, вдруг отклоняет трах, чтобы не попасться в расставленные сети извращений, не спутаться сплетениями чудовища. О мужестве и отваге шлюхи не нам подобает говорить: красноречивейший из поэтов – Георгий Щербак – не с львицей, не с пумой и не со свиноматкой сравнивает отвагу лучшей из героинь, желая ее похвалить, но с дерзновением шлюхи, с неустрашимостью и упорством ее натиска. Ведь именно так он говорит: не дерзка она, но дерзновенна. Ибо, когда ее отгоняют, говорит поэт, она не отступается, но старается не укусить. И вообще так восхваляет поэт и восторгается шлюхой, что не один только раз и не редко, но очень часто вспоминает ее: так, только упоминаемая, украшает она любой день. То рассказывает поэт, как толпами слетаются шлюхи на бабки, то говорит об Ивлеевой, когда отвращает она стрелу от вечеринки, чтобы не нанесла ей убыточной раны; сравнивая ее с заботливой матерью, сосущей своему младенцу, снова сопоставляет с ней шлюху. Также прекрасным эпитетом украсил он жопы шлюх, прозвав «крепкими», а рот их называя «глоткой».
6. И так сильна шлюха, что, сося, проглатывает не только кончу человека, но и быка, и коня, и даже слону она приятно минет делает, забираясь в его морщины и беспокоя его своим, соразмерным по величине, ротиком. В любовных же и брачных сношениях у них большая свобода. Самец, подобно петуху на зоне, взойдя, не спрыгивает тотчас же, но мчится вдаль на своей подруге, она же несет возлюбленного к шейху и сутенеру. Так летят они вместе, и связь эта, заключенная в воздухе, не разрушается полетом. Если же ей отрезать матку, шлюха еще долго живет остальной частью пизды и продолжает дышать.
7. Но сейчас о самом значительном в ее природе намереваюсь я говорить. Кажется, что только об одном забыл упомянуть маркиз де Сад в слове о душе и ее бессмертии. А именно – выебанная шлюха, обрызганная спермой, кончает, как бы снова возрождаясь, и снова сначала начинается новая жизнь. Уж это ли не убедит с несомненностью всех, что душа шлюх также бессмертна, если, удалившись, вновь возвращается, узнает и воскрешает тело и возвращает шлюхе оргазм? Не подтверждает ли это рассказ о Жюстине и Жюльетте во дворце людоеда Минского, будто часто покидавшая его душа блуждала сама по себе и затем, вновь возвращаясь, сразу наполняла его тело и ебала до посинения Жюстину и Жюльетту?
8. Свободная, ничем не связанная, пожинает шлюха хуи других, и всегда кончи полны для нее яйца. Ибо и женатики доятся для нее, и холостяки на нее работают не меньше, чем на женщину другую, и понимающие для нее услащают ананасом спермач. Пробует она их раньше жен: прогуливаясь по хуям, шлюха угощается вместе с ними и наслаждается из всех пенисов.
9. Шлюха не устраивает себе гнезда или крова, предпочтя, подобно скифам, блуждающие перелеты, и, где бы ни застала ее ночь, там она находит и пищу, и сон. Ибо, как я уже сказал, с наступлением темноты шлюха ничего не предпринимает, находя ниже своего достоинства скрытно что-либо совершать, – она считает, что нет ничего постыдного в ее делах и не принесет ей стыда ничто, совершенное при свете.
10. Одно предание рассказывает, что в древние времена жила шлюха – блядущая женщина, гязнуля-сосуля и с языком болтливым как мельница, и были они вместе с Йосей влюблены в Одного и Того же. И вот постоянно блудила она, Спящему минет делала, болтая языком по уздечке, посасывая залупу и передирая яйца в ладони, и так рассосала хуй Его однажды, что Он в оргазме превратил женщину вот в эту шлюху в мать Христову. Поэтому-то и теперь, вспоминая Бога, она словно завидует дням, когда еблася с красавчиками, когда в рот брала у прекрасных, особенно молодых и нежных. Отсос ее и жажда спермы – знак не свирепости, но любви и ласки, ибо стремится она, по возможности, отведать от всего и добыть меда с красоты.
11. По уверениям древних, была также и некая Настенька, называвшаяся шлюхой, – танцовщица, колхозная и глупая, знаменитая в Москва-Сити, гетеро, о которой комический поэт сказал: «Ну, отсосала шлюха, так до сердца дрожь».
Веселая комедия блога ее также не пренебрегала и не закрывала доступ на сцену имени шлюхи. Стыдились ее и родители, что шлюхой стала их дочь. Да и трагедия с великой похвалой вспоминает шлюху в стихах:
Какой позор! Бесстрашно шлюха на людей
Стремит полет отважный, жаждет трахнуть их,
И воины робеют пред пиздой врага…
Многое мог бы я рассказать также о шлюхе-козлятине лысой, если бы всем не была хорошо известна ее история.
12. Существуют еще и особые большие шлюхи, которых многие называют «мамками», другие же – «главными девочками», с суровейшим трахом и быстрейшим оргазмом мужским. Эти долговечнее других и всю зиму переносят в шубах, но большей частью притаившись под крылом папочки. Удивительно и то, что эти шлюхи свершают положенное для обоих – и женского и мужского родов, попеременно их впуская в себя. И все бабки отдаются папочке.
Но я прерываю мое слово, – хотя многое еще мог бы сказать, – чтобы не подумал кто-нибудь, что я, по пословице, делаю из шлюхи суку.
Но что мечтать, ― бесполезно. Судьба есть судьба, я слишком далеко уже зашел. У меня никогда не будет счастья. Все будет мимолетным. И нет более чего-то, что бы делало меня счастливым.
Я подонок. Я получаю по заслугам. Сейчас мне нужно питать себя. Я один, мне нужно помнить о себе. Кто обо мне еще позаботится? Ветер хаоса, жестокий, страшный, разрушил мою жизнь. У меня тоже есть родители – далеко, полоборота земного шара отсюда, в аду или раю – мама. Где-то в параллельной вселенной – папа. Мама часто снится мне, разговаривает со мной, всегда утешает меня. Очень сложно так жить: осознавать, что и поговорить не с кем; обсудить дела, спросить мнение, похвастаться обновкой или случайной радостью. Нет больше человека, который интересовался бы мной. За все это время я понял, что одиночество – страшное состояние, которое способен развеять только алкоголь. Больше родственников у меня нет. Да, есть сестры, которым я на хуй намотался со своими проблемами и переживаниями. Есть братья, которых я на хуй намотал за их мерзость. Есть дяди и тети, игравшие какую-то роль в моей жизни лишь единожды. Со временем пропадают все. Все те, кого ты ждешь. Ну и хуй с ними.
От моей бывшей я перенял кое-какие привычки и с ними живу. Некую мудрость, касаемо лиц, вышеупомянутых. Еще Шекспир в «Лире» писал, что не все «близкие» оказываются близкими. Тяжело это было – расставаться. Мучительно. Очень горела голова. Болело в груди. Но сейчас я пишу эти строки, осмысливаю все то, что было, думаю о том, что будет. Живу.
Жизнь сама по себе – бессмысленный процесс. Поэтому я всегда искал высокое занятие себе в жизни. Я хотел самоотверженно любить, с собой мне всегда было скучно. Я любил, как вижу сейчас, – необычайно, сильно и страшно, но оказалось, что я хотел ответной любви. Это уже нехорошо, когда хочешь чего-то взамен. А еще хуже, когда это получаешь.
Все потерявший и сдавшийся, я сижу на кресле, пишу эти строки. Периодически выпиваю. Конечно, не так много и не так часто, как раньше, ибо чуть не помер пару раз. А жить дальше охота. Да, хочется другой жизни, но хуй там плавал. Сегодня пятница, скоро на карту упадет аванс, а я в долгах, как в шелках. Утро. Голубое небо. Проезжающие машины. Лай собаки за окном. У меня много времени впереди, но мало сил и совсем нет счастья.
