Однако доктор Петров не унимался, он продолжал искать противоядие. Дважды доктора отлавливали, когда он выходил на работу в больницу забыв надеть маску с чёрно-лиловым хоботом. Работники здравоохранения обычно в такой ситуации делали дополнительную прививку. На Петрова данная прививка действовала, но внешний вид врача не менялся. Когда на Землю стали прилетать учёные и просто туристы с других планет, Петров не подхватил никакой страшной болезни. Напротив, он чувствовал себя замечательно и каждое утро бодренько трусил на работу. Выходные он не любил, старался загрузить себя делами, отпусков не брал. Петров упорно учился, а точнее изучал современную медицину, посещал лекции инопланетных светочей наук. Уж очень не по душе был доктору Петрову вселенский стандарт красоты. Показываться на публике приходилось в маске, Доктор опасался и совершенно справедливо принудительной пластической операции. Только дома поздно вечером, наглухо зашторив окна и заперев дверь на два замка, Петров чувствовал себя в безопасности, отдыхал душой и телом. Лицо дышало без маски. Умывался и брился с поистине физическим наслаждением.
За прошедшие два года под воздействием инопланетян техника резво шагнула вперёд, даже не шагнула, а беганула далеко в прогресс. Однако не все новшества понравились Петрову. Он упорно отказывался от телефона с видеоизображением говорящих. Петрову очень не хотелось выставлять на показ своё румяное и без хобота лицо. Не прижился у врача и новейший телевизор с крутой инопланетной приставкой. Внеземная цивилизация до того дошла в развитии прогресса, что при прямой трансляции передачи можно было виртуально переместиться в место проведения шоу и даже поучаствовать в самой игре или беседе. Это можно было сделать весьма просто, всего и нужно было только нажать на заветную кнопку всепланетной приставки. Петров всегда был человеком бдительным, а при сложившихся обстоятельствах и вообще стал совсем подозрительным. Ему показалось и не спроста, что продвинутые в технологиях пришельцы изучают землян и исподтишка наблюдают за поведением людей.
Питаться люди стали лучше, жить свободнее от условностей и материального достатка, общее настроение улучшилось. Самые смелые и любопытные даже отважились на туристические полёты к другим обитаемым планетам.
Петров по-прежнему жил отшельником и никому не мог довериться. Он страшился разоблачения. За два года упорной подпольной медицинской деятельности врач тщательно изучил особенности своего собственного тела. Он обнаружил, что от нормального среднестатистического гражданина Земли отличается лишь неумеренным потреблением чеснока. Возможно, чеснок и спас его от преобразования в хоботообразного. Дурацкая привычка врача каждый день грызть чеснок, спасла его. Петров привык потреблять чеснок в приличных количествах утром, в обед и вечером. Дело в том, что в детстве Петров часто болел, постоянно простужался и пропускал занятия в школе. В местной поликлинике только разводили руками – повышайте иммунитет путём закаливания и диетами, рекомендованными ведущими специалистами. Выручила бабушка, которая приехала в гости из деревни. Вместе с бабушкой из деревни приехала и большая корзина с чесноком. И принялась бабушка потчевать маленького Ваню Петрова каждый день с утра до вечера чесноком. Ваняше поначалу жутко не нравилось поедать чеснок, но делать нечего – привык. Хиленькое тельце Вани вдруг окрепло, а со временем доросло до мускулистого тела Ивана Ивановича. Здоровье поправилось, болезни больше не атаковали, а привычка питаться чесноком осталась. После многих проб и ошибок Доктор Петров наконец приготовил из чеснока препарат. Дело за малым, надо провести испытания препарата. На ком же попробовать? Петрова осенило, он заглянул в печальные глаза работавшей с ним медсестрички. Лицо её приятного лилово-чёрного цвета украшал хобот с аккуратненьким поросячьим пятачком, впрочем, как и у всех. Девушка никак не могла свыкнуться с новшествами и часто приходила на работу с заплаканными глазами.
– Хотите попробовать стать прежней? – Тихо спросил Петров. Машенька молча часто закивала головой, её хобот смешно задёргался. Медсестра хрюкнула от избытка чувств, из её прекрасных глаз покатились крупные слёзы. Она смущённо протянула руку, и доктор быстро сделал ей укол. Маша замерла в испуге, гадая про себя получится что-то поменять во внешнем виде или нет. Ничего не происходило. Начался приём пациентов в обычном режиме. Час прошёл. Медсестра нервно поглядывала на часы, ждала изменений. Прошло два часа с момента прививки. Три часа. Ничего! Приём посетителей подходил к концу. Напряжение росло, чувства обострялись. Как-только закрылась дверь за последним пациентом, медсестра не выдержала наплыва подступившего отчаяния и разразилась рыданиями так бурно, что еле успокоилась при помощи внушительной дозы валерьянки. Она также, как и Петров не признавала новейших так называемых «кабинетов хорошего настроения». Работало это проще простого, зашёл печальный чем-то озабоченный, облучился и выскочил весёлый и счастливый, нахрюкивая хоботом модненький мотив. Земные средства от депрессии не запрещались, но считались теперь непрестижными и малоэффективными. От переживаний у Машеньки сильно разболелась голова, она с трудом доработала до конца смены и ушла домой. Захотелось спать, и Машенька прилегла на диван. Долго Маша спала, спала весь вечер и всю ночь до самого утра. Снились ей жуткие кошмары. Виделось ей, будто бы она подходила к зеркалу и видела своё отражение. Отражающаяся в большом во весь рост зеркале девушка весело подмигнула ей левым глазом и за хобот сдёрнула как маску лицо. Весело сняла как парик волосы, и вдруг невесть откуда раздался истерический хохот. Глядит Маша, а у девушки из зеркала нет головы. Совсем ничего нет, нет ни лица, ни волос, даже уши не наблюдались. Маша проснулась в поту. Сердце бешено колотилось. Голова уже не болела, но бил внутренний озноб. Маша медленно побрела к зеркалу и долго стояла столбом боясь в него глянуть. Наконец решилась, из зазеркалья на неё смотрела бледная испуганная девушка и без признаков какого-либо хобота. Получилось! Маша побежала к телефону, звонить Петрову. Она, задыхаясь от волнения закричала в трубку:
– Получилось! Получилось!
– Что получилось? – Вопросом на вопрос ответил вялый сонный голос. Петров ещё не до конца проснулся.
– Иван Иванович я без хобота! Ура! – Машин голос от переизбытка радости сорвался на хрип.
Доктор Петров посоветовал Маше посидеть сегодня дома. Вечером он принесёт ей домой маску с хоботом, а потом завтра они вместе придумают, что делать дальше. Петров и Машенька посовещались и договорились потихоньку делать иньекции всем желающим. Преображённые плакали от счастья и до поры до времени носили специальные хоботистые маски. Весть о докторе-целителе вмиг разнеслась по всему городу. Многие жители хотели лечиться у доктора Петрова. Через какое-то время врач Петров решил, что пора заканчивать партизанить и вызвал в поликлинику местную группу работников телевидения. По телевиденью объявили сенсационное сообщение про успешную вакцинацию. Привитые граждане, вернувшие свой врождённый вид, решились сбросить надоевшие маски и оказалось, что большая часть населения города вернулась к прежнему облику. Доктор Петров поделился рецептом изготовления вакцины. Все земляне, желающие вернуть прежний вид, получили возможность сделать прививку в любом медпункте. Объединённое Правительство Земли наградило Петрова медалью за спасение врождённого внешнего облика жителей планеты. К медали прилагалась туристическая поездка на планету Орион на двоих, и отправился туда Петров в сопровождении красавицы-Машеньки.
Занятная сказочка для взрослых меня развеселила. Ну, уж нет, я не сдамся так просто! Я воспряла духом и решила во что бы то ни стало дойти до конца этой моей глупейшей истории из жизни, какой бы конец не был. Утро вечера мудренее. Я улеглась в кровать. и сон пришёл ко мне легко и непринуждённо. В ту ночь я спала, как младенец, даже ничего не снилось. Проснулась разом и в хорошем настроении. Пробежка на свежем воздухе добавила оптимизма и бодрости. Я впервые в этом мире шагала на работу как на работу, а не на расстрел. На душе было легко и светло. Наташа сразу просекла моё состояние, словно учуяла перемены в моей жизненной позиции. Если на пробежке она только хитро поглядывала на меня и немножко кривовато улыбалась, боясь сбиться с дыхания, то по дороге на работу дала волю чувствам и языку:
