Много мудрости — много печали.

А достойны ли мы такого чистого, непорочного чувства как любовь?

Мы все погрязли в грехе, мы вымазаны в крови так, что век не утереться. Из уст сочится яд, улыбки наши давно не людские, это больше походит на звериный оскал, даже пищу и ту едим не человечью…

Помыслы ужасны. Руки, пальцы, Господь Бог приделал их человеку, чтобы он созидал, но они измарались в крови, сколько мой с мылом, а бесполезно, кажется, что на предметах остаются красные разводы.

Стал ли я мудрее или до сих пор прозябаю мальчишкой, который ничего не понимает?

— Что-то ты совсем загнался друг мой. Опять в мыслях погряз? Спросил Варлам закидывая руку на плечо.

— Да так, размышляю обо всем и ни о чём одновременно…

— На! Выпей. Заклятый друг протянул стакан и горло обожгла горящая вода.

Интересная жидкость… Помогает бороться с разумом. Часто в бой мы идем, выпив каждый по стакану. Алкоголь не добавляет смелости, от убирает стеснительность. Помнится, ради хохмы мы даже напаивали пленную девушку… И солдатам веселее и ей легче будет… Больше никто не стесняется убивать и калечить…

Остальным похоже ремесло по душе… Один я дурак переживаю по пустякам.

Пока я спьяну не ударился головой о стол, мне стало интересно — каким будет выражение лица любимой, в момент, когда фигура друга детства окажется на пороге? Может внешне я еще и похож на человека, но она очень проницательна и в миг распознает личину монстра.

Быть может лучше и не возвращаться, пусть сбережёт себя и думает, что я погиб героем…

Жизнь дана нам так ненадолго, на что я её трачу⁉

Черт! Мату в горле тесно…

Явитесь все — кто нас простит…

Убивать стало так трудно…

Две пули в грудь, и враг убит, а я вскрикиваю — О господи, как больно!

* * *

Но вскоре победы кончились…

Злата и Тимофей не славились репутацией сказочных дибилов. Первые партии магов были лишь способов прощупать оппонента. Основную ударную мощь представляли из себя полчища мышей и крыс. Они обладали слабой, но магией. Главное преимущество заключалось в несуразном количестве, солдат попросту уставал убивать и умирал от изнеможения.

Миллионы молодых магов… Сила способная изменить расклад на любой доске.

Сначала бойцы подумали, что горизонт окрасили тучи, но после стало ясно — это звери… Их было так много, что разум отказывался верить глазам.

— Не дрейфь сукины дети! Леопольд, прибывший на подмогу Гулливеру, решил подбодрить солдат.

Похоже мальчик опять не справляется…

Ненавижу мышей… Еще с прошлой войны терпеть не могу грызунов. Я хоть и не умею сердится, но таблетки, которые всучил мне господин перед отправкой должны помочь…

Желудок жгет, глаза режет словно не выспался, а в теле небывалая легкость и сила. Во мне будто поселился леопард…

Леопольд форменно озверел и начал палить на упреждение с винтовки, оснащенной оптическим прицелом. За ним последовали пулеметы! Даже самому умелому математику, которому никто не дает, не сосчитать скольких они убили за первые пару часов…

Мыши бегут шеренгой и разогревают в ладошках ударную магию, пули скашивают ряды и пробивают тонкие тела насквозь, ведь бронежилетов зверолюдям не завозили. Если у людей вырыты окопы, то армия грызунов возводит баррикады из мертвых тел.

— Они приближаются к минному заграждению! Закричал Гулливер и тут же послышались сотни взрывов. Ударная волна разносила песок в глаза.

Пулеметные стволы перегревались и выходили из строя, указательные и средние пальцы солдат поочередно теряли чувствительность от бесконечной стрельбы. Трупов все больше и больше, но армия крыс меньше не становится.

Люди несут потери, маленькие искры ударяют в человека и солдаты, теряя чувствительность, падают штабелями. Мыши перешли порог минимально допустимого расстояния и использовали магию ветра, воздушные пули прошивают солдатские шинели не хуже автоматных патронов.

Когда легкое продырявлено, во рту очень быстро скапливается лужа крови.

Во истину, выжившие в этом бою смогут утверждать, что прошли на войне — электричество, воздух, огонь и воду.

Леопольда так просто не взять… Приближенный его величества, владыки мира, пособник великой воли, тот, кто вершит правый суд, отдал команду связисту. — Быстро беги и восстанови сообщение!

Боец, уклоняясь от стихии, бежит по полю брани и держит в руке телефонный провод. Самоубийственная миссия, но таким на войне рады. Перевязывает разорванные концы, сматывает изолентой и связь восстановилась.

Леопольд не просто стрелок, он артиллерист и прибыл сюда испытать новую технологию связи.

После первой команды громыхнул одинокий выстрел и тот почти мимо… но он был прицелочный. Уже спустя сорок секунд начался ад. Это как пельмешки в кипящую воду забрасывать… Снаряды вспахивали километры земли, ощущение, словно небо на голову упало… Дыхательные пути обжигает горящим воздухом, ты падаешь и даже не чувствуешь боли, не можешь осознаешь, что тебе ногу оторвало.

Смерть.

Сколько взгляду хватает — смерть.

После массированного обстрела в бой помчались танки. Начался звездный час Гулливера. Грохот не прекращался долгие часы, гусеницы умудрялись буксовать на крови, но громоздкую машину смерти не остановить.

Вот это я понимаю… Увидеть такое безумие в живую… Интересно, это и есть тот момент ради которого стоит жить?

Гулливер воспылал, словно в организме вместо крови струиться дизельное топливо.

Долой супружескую жизнь! Она скучная, а на войне интересно.

Каждая секунда пребывания тут, слаще годика пресного времяпрепровождения дома.

Я больше не человек, я — ТАНК! И у меня свои танковые дела.

Танк всегда прав!

Такая женщина как Ливия, не то что коня на скаку остановит, ей и танк притормозить не проблема. Хорошо, что она далеко… Любимая восхищает и ужасает больше чем армия врагов. Нужно насладиться моментом, пока хомут семейный жизни не затянулся на шее вновь.

Когда прекратился пулеметный треск и мышиные тела перестали коптить, Леопольд подумал — Снова небо стало голубым, снова солнце стало красным, не могу быть долго злым, добрый я ужасно…

Глава 21

Мужик не тот — кто был женат, мужик тот — кто был солдат!

Почему в мирное, благополучное, сытное время мужчина перестает быть похожим на мужчину и вымирает с чудовищной скоростью?

Хоть завтра в красную книгу записывай…

Даже в старой доброй песне были строки: потому что на десять девчонок — по статистике трое ребят.

Безопасность, тепличные условия для мужчины хуже самой неблагополучной тюрьмы. Тестостерон в крови падает, он ленится лишний раз выйти из дома, валяется под забором, пивное брюшко растет быстрее живота беременной женщины. Даже в тридцать лет, ему не по силам удовлетворить жену, максимум пару раз дернется, когда перелезает на свою половину кровати. Хуже всего, когда он пьяный в стельку приходит в школу навестить сына и позорит его перед друзьями.

Где такому найти применение?

Кому — война, а кому — мать родная. У мужчины две матери, первая — обычная женщина, которая вынашивает юношу девять месяцев и взращивает до совершеннолетия, а вторая, война — делает из мальчика мужчину.

Только с оружием в руке он может реализоваться. Смерть, стресс, паника, адреналин, каждодневные калечащие испытания закаляют характер.

Принято считать, что это работа Господа Бога посылать испытания людям на голову, но на поле брани, каждый сам себе Бог! Ты в остервенении запрыгиваешь на врага и тычешь в тело ножиком, лезешь пальцами в глаза, стараясь выдавить яблоки, кусаешь за кадык, заламываешь руки, ты даже до конца не понимаешь зачем, но убить — убьешь.

Враг злиться, скалиться, прыскается кровью и остывает на руках… Разве такая борьба не лучше, чем пресный секс под одеялком с супругой, которая тебя даже не хочет?