В то утро они договорились встретиться там же. Удобно устроившись на качелях, они обсуждали планы на день.
– Предлагаю в Гагарин махнуть. Позагорать можно. Там, говорят, новый спот2 открыли.
– Тащиться далеко? Проще к нашим, хоть время сэкономим.
– Наши уже надоели.
Карри не успел закончить сразу. Высокий, с отекшими глазами мужчина появился будто ниоткуда. В нем не было ни капли сходства с сыном: темноволосый, смуглый, он ничем не напоминал рыжего, конопатого Рябого. Поэтому никто не придал значения, когда он ввалился под липы – мужик и мужик – а сам Рябой не видел, сидел спиной. Мужик ворвался в их круг так быстро, что никто не успел среагировать, да и что бы они сделали? Первым делом он схватил Рябого за шкирку и начал орать страшным голосом:
– Гаденыш! Я тебя не отпускал, слышишь?!
Рябой слетел с качелей как перышко, хотя мужик не выглядел качком и, к тому же, был слегка нетрезв. Настя, Макс и Пашка стояли и молчали, как прибитые гвоздями, пока отец тащил Рябого к дому, а тот почти не упирался, только бормотал:
– Папа, ну ты что!
Никто так и не узнал, чем так провинился Рябой. Сам он потом оправдывался:
– Сложности у него сейчас на работе. Партнер бизнес отжимает.
С тех пор они переместились сюда, под арку у «Вавилона». Рябого про тот случай больше никто не расспрашивал. И вообще… не расспрашивали ни о чем.
– На тренировке прилетело, – объяснял он синяки на лице.
Настя в очередной раз подумала, что от такого отца она бы точно сбежала. Куда угодно. Ее мысли прервал неуместный вопль Карри.
– Может, в банду попал? Или в секту? Наши кварталы обрастут маньяческой репутацией, йухху!
Карри издал боевой клич. Но, словив взгляд Насти, спохватился:
– Да не пропадет наш Рябой, – добавил он неуверенно. – Этот вообще нигде не пропадает. Зато героем школы станет, Девчонки на руках носить будут.
Настя и Пашка слушали его молча.
– Слушайте, ну чего вы? – Макс уже и сам был не рад. – Я пошутил! Пошутил, понятно?!
– Ай, ладно! – махнул рукой Пашка, и Настя лучше, чем кто-либо другой, понимала значение этого жеста. «Все плохо, но балда Карри прав. Если Рябой свалил из дома, мы ничего поделать не можем». Позже она будет вспоминать этот момент, как время, когда все и началось. Это уже потом стало не выпутаться. Когда все зашло слишком далеко. Но в тот день все еще было относительно нормально. Тогда она еще надеялась, что Рябой найдется. Тогда она еще не знала, что их ждет. А, значит, не могла ничего изменить. Перед ней стоял готовый временно забить на все Пашка и полный вины Карри. Настя вздохнула и сказала:
– Вы ему звонили?
Это был глупый вопрос. Если бы она узнала первой, она бы уже позвонила Рябому раз сто. Макс и Пашка синхронно кивнули.
– Давайте тогда в кино. Что-то не хочется сейчас никуда ехать. Настроение пропало.
На этом разговор закончили и пошли в «Вавилон». Они как раз успевали на сеанс «Зомбиллы». У касс купили перекусить. Фильм Настя смотрела в пол глаза. Даже огромное ведро попкорна не доставило обычной радости.
После кино решили разойтись по домам. Общаться не хотелось вовсе.
– Слушайте, будем что-то делать?
Пашка задал этот вопрос напоследок, и все сразу поняли, что он не о продолжении веселья.
– А что ты предлагаешь? – попинывая ногой пластиковую соломинку спросил Карри. – К отцу его пойдешь?
Идея была нелепой. Но то, как равнодушно Карри сказал это, покоробило Настю.
– Давайте ждать новостей, – проговорила она, мысленно ненавидя себя за малодушие.
– Тогда ок, до встречи! – сказал Карри и развернулся.
Настя смотрела в его спину. Ушел слишком быстро. Даже не ушел – слинял. А раньше бы выдал тысячу идей, как провести время до вечера. Все сегодня шло не так.
– Я тоже пойду, – сказал Пашка и пожал ей пальцы. Дурацкий жест. Мог бы и обнять, как обычно. Но обычного сегодня было мало. Точнее, не было совсем.
– Ок, пока! – сказала Настя и развернулась уходить, но Пашка остановил ее, дернув за рукав.
– Только не дури, Настен.
Ей не нужно было объяснять смысл слов. Пашка знал, как Настя познакомилась с Рябым. И, возможно, Пашка больше, чем другие, догадывался, что значит для Насти Рябой. Что он был чуть больше, чем друг.
– Может, следить еще за мной будешь? – спросила она резко.
Пашка отшатнулся.
– Не буду. Просто не дури.
И пошел, не оглядываясь.
Настя тоже двинула в сторону дома. Но как только скрылась за углом, тут же остановилась. Ей надо было вспомнить кратчайший путь до жилища Рябого. Можно было доехать пару остановок на трамвае, можно было дойти пешком, через парк. Настя решила идти пешком.
Решение сходить туда пришло одномоментно. Где-то между выходом из кинотеатра и улицей. Парней с собой звать не хотелось. Возможно, потому, что Настя до конца не верила в здравость идеи. А, возможно, потому, что было очевидно – они не захотят связываться с отцом Рябого.
Что ж, она их прекрасно понимала.
Дом она узнала издалека. Липы словно облепили его по периметру, скрывая и окна первых этажей, и двор. Настя обошла дом по кругу, прежде чем решилась зайти в подъезд.
– Номер один, как на соревнованиях, – говорил как-то Рябой. Настя запомнила.
Первый подъезд выходил на боковую улицу, и Насте удалось пробраться в него незамеченной. Кода на домофоне не было, как и самого домофона – дом был старой серии, кирпичный, добротный, но было видно издалека, что ему лет пятьдесят, не меньше.
Этаж и номер квартиры Настя не знала, это усложняло задачу. В подъезде странно пахло – мокрыми тряпками и чем-то еще, от чего хотелось чихать. Здесь было темно и тихо, никто не бегал по лестницам, как в ее родном подъезде. Она решила слушать у каждой двери. Что именно она хотела услышать, она и сама не знала.
Первые два этажа населяли семьи. Ей даже не пришлось прикладывать ухо к двери. Оттуда неслись крики детей, лай собаки и голоса родителей, призывавших чад к порядку. На третьем Настя остановилась и прислушалась. Ничто не говорило о том, что именно здесь живет Рябой, но ее внимание привлекли темные полосы на уровне лодыжек – такие оставлял Рябой, когда они тусили в чьем-нибудь подъезде: вечно упирался одной ногой об стену. Во-вторых, здесь была как минимум одна странная дверь. На фоне других она смотрелась, как дверца гигантского сейфа рядом с остальными, простыми. Она была массивней, с невероятно широкими откосами. При этом, ручка выглядела так, будто по ней лупили молотком, пытаясь открыть без ключа.
Она вспомнила слова Рябого о том, что отец его в прошлом – успешный бизнесмен. У него, вроде, и сейчас оставался какой-то бизнес, но в связи с «болезнью бутылки» он уже не мог так лихо лавировать в денежных потоках. Он ведь вполне мог заказать наворочанную дверь тогда, когда у него водились деньги.
Настя на минуту замерла, отдышалась. Она решила послушать. А вдруг отец Рябого силой держит сына взаперти? А вдруг он специально напустил тумана, чтобы скрыть преступление?
То, что она хотела сделать сейчас, казалось диким и неоправданным. И дело было не только в сумасшедшем родственничке ее друга. В памяти некстати всплыли старушки ее собственного дома – те, что любили прилипать к глазку и так проводить все дни напролет. А потом сообщать родителям, кто в подъезде целовался, кто пиво пил. Еще примут за воровку.
– В конце концов, меня же здесь никто не знает, – Настя сама не заметила, как начала шептать вслух. – Надо будет – убегу.
Но только она сделала шаг к черной сейфовой двери, как она распахнулась настежь. Это было так неожиданно, что Настя вскрикнула. Не было никаких звуков, указывающих, что так произойдет. Шаги она могла и не услышать – дверь оказалась, и правда, необычно толстой. Но ведь и скрипа замка тоже не было. А это значит, что дверь была открыта.
«Он что, совсем не соображает, идиот?» – мелькнуло в голове.
«Идиот» уже стоял в дверях, и по нему было сразу видно – нет, не соображает. Отец Рябого был в стельку пьян.
