…— и вот, господа ofitsery идут по следу, дабы усечь воров на голову и натянуть их шкуры на барабаны. Знаете что такое барабаны? — на всякий случай уточнил Ноэ.

— Знаем. Но это не мы, — лысун очень искренне смотрел на великого и страшного Джо. — Мы о вас вообще не знали. Богами и внуками клянусь — мы ничего не брали! Переведи, господин толмач.

— Что клятвы… Следы-то в вашу сторону ведут. Хотя, конечно, странно, — Ноэ с сомнением оглядел углы жилища. — У нас шесть туш украли, куда вам столько. Но кто же вор и отчего вы нас не предупредили, как надлежит честным селянам? Кто теперь отвечать будет? Чьи головы отсекать?

— Да какие у нас головы⁈ Мы же никогда… откуда ж нам знать… — застонал лысун, предчувствуя самое дурное. — Не туда пришли господа Пришлые-офицеры, вы им скажите, они же сами видят.

— Как это не туда⁈ — возмутился сказитель. — Три десятка воинов шли по следам пять дней и не туда? Кто за это ответит? Воины жаждут крови, мяса и усекновения голов!

— Да что та кровь? А мясо — оно же есть! Сейчас козлятины нажарим! — ухватился за зыбкую надежду старикан.

Ноэ скривился и обратился к соплеменникам с относительно длинной речью. До этого сказитель себя «переводами» не слишком утруждал, видимо просто забывая про пришлость и иноязычность «katorzhnykh ofitserov». Сейчас дело требовало.

Джо не дослушав непонятности, отмахнулся и прошел к дверям. Было слышно, как он распахнул дверь, грозно рявкнул во двор. Там немедля что-то с грохотом развалилось — должно быть, та самая куча жердей. Конечно, Трик не могла внятно отвечать — девчачий голос даже глуповатые фвальваркцы расслышат — но ловкая хайова обозначила присутствие многочисленных и ужасно грубых воинов.

— Свирепеет наша katorga, — вполголоса сказал Ноэ, выражая не совсем наигранное беспокойство.

— Так что ж мы можем⁈ Мы же всей душой! За что нам головы усекать? — застонал лысун.

— Да, жаль вас. Может, уговорю… — сказитель поспешно выскочил вслед за Джо, донеслись его непонятная, но прочувствованная речь. По всему было понятно — уговаривает вождя жалостливый переводчик.

На Хха смотрели десятки полных страха глаз. Нет, смелый налет за добычей виделся не-шаману как-то иначе. Очень-очень сомнительное ку.

Прибежал Ноэ:

— Уговорил! Возьмут только лошадей, немного еды и одежды. Там у нас уйму пленников нахватали, и все голышом. Смотреть на них противно, позорище…

Племя фвальваркцев дружно взвыло. Видимо, потеря лошадей для них была равна этому самому таинственному «усекновению глав».

— Да вы нас просто грабите! — осознал догадливый лысун.

— Ничуть! — яростно возразил Ноэ. — Мы берем мясо, необходимое воинам, коим необходимо отыскать следы подлинных воров, которых необходимо непременно покарать по соображениям высшей и необходимой справедливости.

Этакая убедительная стая необходимостей заставила предводителя фвальваркцев прикусить язык, зато уж его бабы разрыдались с новой силой и их поддержали детеныши. Судя по виду, вот теперь Ноэ был готов дать слабину — слезы детей и скво на мальчишку вполне действовали. Напоминая о благоразумии, Хха древком копья ткнул сказителя в колено.

— Да! Вот офицер велит смягчить ваш ущерб, — Ноэ высыпал на доски перед лысуном два десятка монет.

— Но это же мал… — старикан подслеповато присмотрелся. — «Короны»⁈ Милорд, что же вы не сказали, что просто желаете купить у нас лошадей?

— Нам на мясо, — осторожно напомнил сказитель. — И одежда…

— Самое лучшее соберем! — с внезапным восторгом завопил старейшина фвольваркцев. — Женщины, да поставьте же что-то на стол! Такие гости, угостить их достойно должно, а вы слезы льете. Милорд переводчик, зачем же господам жилистая конина? Берите коз, есть молодые, мясо во рту так и тает.

— Матерые katorzhniki мослы погрызть-разгрызть любят, а козлов им жрать ponyatiya не позволяют, — неубедительно объяснил Ноэ. — Давайте-ка, поживее, там это… следы затеряются.

Пришлось все же задержаться. По дому бегали женщины, собирали тряпки и пахучие низенькие кожаные сапоги. Старик уговаривал взять еще сыру, муки, каких-то kolbas, сожалел, что все «хорошее-благородное» сейчас на рынок в Слиппу повезли. Ноэ гордо утверждал, что каторжники питаются лишь сырым мясом, но сам от сыра не отказался. Мечущиеся женщины с почтением подносили Хха то одно угощение, то другое. Пришлось делать вид, что не-шамана еда вообще ничуть не интересует, хотя попробовать толстую лепешку, выпеченную уж точно не из толченых корней, было бы неплохо. Впрочем, боевая раскраска на лице хайова ссохлась в такую жесткую маску, что проще было продолжить изображать каменного «офицера-каторжника». И очень хотелось стукнуть древком копья по макушке говорливого сказителя, что было несправедливо: Ноэ воспользовался моментом и завел разговор о том, где лучше искать следы воров. Местные мужчины наперебой рассказывали о бродах и переправах, приметах и даже дорогах — оказалось, что дорога здесь даже не одна. Зашла речь и о «великом городе Калатере»….

Наконец, мешки были собраны, Ноэ еще раз напомнил о привычке воинов-каторжников в боевом походе «усекать главы всем попавшимся на глаза» и налетчики вышли во двор. Повеселевшее племя фвалькерцев благоразумно следовать за офицерами и вообще провожать гостей не решилось.

Лошадей оказалось всего три. Вообще-то их было четыре, но жеребую кобылу решили оставить хозяевам.

— Что-то мы уж вовсе странные налетчики и коноеды, — задумчиво молвил Ноэ, разглядывая лошадей. — Они вообще со двора-то выйдут?

— Двух нужно лечить, — буркнул Хха, сразу почувствовавший хвори серой кобылки и невысокого мерина. — Но мешки они унесут.

— Мы глупы. Меня словно отпинали, — с горечью сообщил боевой вождь. — А начиналось как истинное ку, жабу ему надуй.

— Ну, трофей-то ты взял хороший, — осторожно напомнил сказитель, кивая на копье-топор, отнятый у незадачливого дозорного фвалькерцев.

— Пусть так, — сокрушенно кивнул Джо. — Вот только Трик и то оказалась воинственнее.

Повозившись, хайова открыли ворота и вывели навьюченных лошадей. Девчонка ждала уже снаружи. Как выяснилось, заскучав, она произвела свой отдельный налет на строение, где фвальваркцы держали птицу, и добыла четырех. Толстые птицы на прерийных курочек походили мало, хотя сказитель уверял, что это тоже курицы. Трик сообщила, что странные куры несут отличные яйца, вот только собрать их было не во что, пришлось выпить на месте. Вид у девчонки действительно был обпившийся и сытый.

Путь отступления был продуман еще в то время, когда хайова полагали что идут в славный боевой поход. Сейчас же, быстрым шагом уводя лошадей и неся тушки кур, индейцы чувствовали себя странно.

— Это всего лишь первый опыт, — робко прервал общее молчание сказитель. — Да, не самая лучшая добыча, зато мы многое узнали. Я делал что мог…

— Тебе — ку, — вздохнул Джо. — Кое-кто не сплоховал, и наелся яиц — это тоже ку. Если же оценить эту ночь как боевой поход…

— Ты излишне скромен! К чему скрывать подвиги? — запротестовала ехидная Трик. — Тут и еще кое-кто получил маленькое ку с немаленькой такой скво.

— Это было не ку, а взаимная любезность, — скромно поправил боевой вождь.

Тут Хха сообразил, чем таким странным пахнет от друга — козлиной женщиной! В смысле, козами и женщиной. Э, жабу им надуй, если совсем точно: женщиной, пахнущей козами. Значит, та крупная скво фвальваркцев вовсе не случайно так долго ходила в таинственный «чулан» за сырами.

— Это вы о чем? — удивился Ноэ, вечно занятый своими мыслями.

— Мы расстроены состоянием лошадей. Кстати, что такое «чулан»? — спросил, чтобы не забыть, Хха.

Выяснилось, что чулан — отдельное помещение, где хранят запас продуктов и всякого прочего, очень нужного. Таков обычай цивилизованных людей — для всего придумывать специальные названия, а потом записывать, дабы не забыть этакую прорву редкостных слов. Поговорили о цивилизованности — сказитель требовал непременно хорошенько выстирать добытую одежду, в ней наверняка полно блох и клопов, уже искусавших хитроумному Ноэ нежные щиколотки во время переговоров. Потом индейцы вновь вернулись мыслями к лошадям. Хха слушал, как трое соплеменников без стеснения обсуждают недостатки старого жеребца и двух замученных болячками молодых животных, как будто лошади этого позора и не слышат. Вообще-то, лошади действительно были почти равнодушны к людским словам, лишь вяло, устало обижались. Хха поправил перекосившиеся мешки на спине кобылки и намекнул: