— Ну, раз ты так говоришь, может, нам стоит окрестить ее еще раз? Просто чтобы убедиться, что мы делаем это правильно и все такое. — Стону я, когда его губы достигают верхней части моей груди.

Джио стягивает мою рубашку через голову, тянется одной рукой мне за спину, чтобы расстегнуть лифчик. Я освобождаюсь от кружева и бросаю его за спину. Губы Джио прижимаются к моей правой груди, в то время как его пальцы покручивают левый сосок.

— Черт. — Я откидываюсь назад, когда он сосет и проводит языком по моей чувствительной коже. Ощущения стремительно проносятся сквозь меня. Мои бедра сами по себе начинают двигаться в такт его движениям, а его твердый член соприкасается с моим клитором. Между нами слишком много слоев одежды.

Я выпрямляюсь и толкаю Джио вниз, наблюдая, как его тело падает на матрас. Я начинаю с верхней пуговицы его рубашки. Но к середине меня охватывает нетерпение, поэтому я хватаю ткань обеими руками и разрываю ее. Пуговицы разлетаются и отскакивают от земли.

— Извини… Я исправлю это позже, — говорю я ему.

— Ты умеешь шить? — Джио вопросительно поднимает бровь.

— Нет, но я могу отнести ее портному, — отвечаю я, пока мои руки исследуют его обнаженную грудь и пресс. — Ты действительно выточен до совершенства. — Затем я наклоняюсь и вылизываю дорожку от его левой груди до правой. Я ненадолго посасываю его сосок, а затем перехожу к его прессу. Облизываю, целую и посасываю по ходу движения.

Расстегнув его ремень, я щелкаю застежкой на его брюках и опускаю молнию, а затем просовываю руку внутрь и сжимаю его член. Я освобождаю его и наблюдаю, как из кончика вытекает преякулят. У меня текут слюнки при виде этого. Поэтому я опускаю голову и беру его в рот целиком. Я провожу языком по нижней стороне его члена. Его солоноватый вкус взрывается на моих вкусовых рецепторах, заставляя меня желать большего.

Когда я смотрю на его лицо, Джио смотрит прямо на меня, а его глаза полны похоти. Темные. Темнее, чем раньше. Его руки путаются в моих волосах, убирая их от моего лица, пока я продолжаю посасывать его член. Одной рукой я обхватываю основание его члена, накачивая его вместе с движением моего рта, а другой рукой обхватываю его яйца, перекатывая их и нежно массируя, прижимая большой палец к его заднице.

— Блять, Элли. Блять! — Пальцы Джио сжимаются в моих волосах, потянув за пряди, когда его бедра приподнимаются над кроватью, чтобы протолкнуть свой член глубже в мой рот. Он перехватывает движения, удерживая мою голову неподвижно, пока трахает мое лицо.

Я еще немного вдавливаю палец в его задницу и чувствую, как он напрягается. Затем струйки спермы стекают мне в горло. Я сглатываю, но ее так чертовски много, что часть выливается. Джио наклоняется и приподнимает меня. Указательным пальцем он вытирает мне губы, а затем засовывает кончик в рот. Я обсасываю его, прежде чем он убирает руку.

— Я чертовски люблю тебя, — говорит Джио.

— Я люблю тебя больше. — Улыбаюсь я.

— Невозможно, — бормочет он, проводя руками по моим волосам, не разрывая зрительного контакта. Есть что-то опьяняющее в том, что все внимание этого мужчины сосредоточено на мне.

Я просыпаюсь в пустой постели. Моя рука тянется к тому месту, где раньше лежал Джио, и обнаруживает, что простыни холодные. Он уже давно не спит. С трудом встав с кровати, я направляюсь к его шкафу и достаю одну из его рубашек, после чего накидываю ее на себя. Затем беру пару его спортивных штанов и натягиваю их. Мне приходится несколько раз подворачивать их на талии, чтобы они держались.

Приведя себя в более-менее приличный вид, я спускаюсь вниз в поисках Джио. Я не привыкла просыпаться без него; обычно он остается со мной в постели. Я очень старалась не бродить по дому без него. Ведь не хочу мешать его братьям и стараюсь помнить о том факте, что они тоже живут здесь.

Я слышу их голоса, доносящиеся с кухни. Поэтому иду в том направлении и нахожу Джио и Марселя готовящими, пока Гейб, Санто и Вин сидят за барной стойкой. Какой бы разговор они ни вели, он прекращается в тот момент, когда они замечают меня.

Джио подходит, обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Его губы находят мои, и он целует меня так, словно никто не видит. Когда он отстраняется, у меня перехватывает дыхание, и я хочу большего. Он тоже это знает, если судить по ухмылке на его лице.

— Элли сегодня переезжает, — объявляет Джио своим братьям.

— А, что? — Бросаю я на него сердитый взгляд. Я знаю, что согласилась переехать, но не помню, чтобы соглашалась на конкретные сроки. Тем более не так скоро, как сегодня.

— Мы обсуждали это прошлой ночью, — говорит Джио, словно думает, что я забыла.

— Да, но мы не назначали дату, и я сказала тебе, что не перееду, если кто-то из твоих братьев не захочет, чтобы я была здесь, — напоминаю я ему.

— Кто-нибудь возражает против переезда Элли? — Джио указывает на каждого брата.

— Нет, — отвечает Вин первым.

— Неа, — говорит Гейб. — Значит ли это, что твои горячие подружки тоже будут ошиваться здесь? Вечеринки с ночевкой и прочее дерьмо?

— Нет, — говорю я ему.

— Жаль. Это было бы весело. — Вздыхает он.

— Я не против, — вмешивается Марсель. Затем все смотрят на Санто.

— Значит ли это, что ты наконец выберешь мебель, чтобы мы перестали жить в пустом доме? — ворчит Санто.

— Вы понимаете, что вы пятеро взрослых людей? У вас есть средства, чтобы зайти в любой мебельный магазин и купить все, что вам нужно. — Я скрещиваю руки на груди.

— Да, но Джио настаивал, чтобы ты выбрала все. — Он пожимает плечами.

Я перевожу взгляд с его братьев на Джио.

— Серьезно, Джио? Ты заставил их жить в доме без мебели? И почему вы все просто слушаете все, что он говорит? Пойдите в магазин и купите чертов диван. — Я в отчаянии вскидываю руки.

Санто кажется ошеломленным, глаза Марселя расширяются, а Вин просто улыбается.

— Думаю, мне понравится, что ты здесь, Эл, — говорит Гейб.

Глава 23



— Ты знаешь, что это ошибка, — говорит Санто.

— Что именно? — Я отрываю взгляд от экрана компьютера, чтобы встретиться с его пристальным взглядом.

— Перевезти ее сюда. С таким же успехом ты мог бы начать планировать ее похороны уже сейчас, — говорит он, и его тон говорит мне, что он серьезен.

При мысли о безжизненном теле Элли в гробу у меня стынет кровь в жилах.

— С ней ничего не случится, — говорю я ему. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Понимаю. Но старик ушел. В том, что случилось с Шелли, виноват он, а не наш гребаный образ жизни.

— Она умерла из-за меня. Это моя вина. Я должен был догадаться, что что-то не так. Должен был знать, что старый ублюдок не позволил бы мне иметь ни одной гребаной хорошей вещи в моей жизни. — Санто закрывает глаза, а черты его лица искажаются от боли.

— Это была не твоя вина. Как я уже сказал, виноват он, а не ты. Ты этого не делал. — Я встаю со стула и обхожу стол, чтобы встать перед моим братом. Я обнимаю его за плечи. — Это была не твоя вина, — повторяю я, надеясь, что он увидит искренность в моих глазах.

— Мы даже не знаем, почему он это сделал. Я продолжаю думать об этом. Это просто не имеет смысла. Зачем ему убивать ее таким образом?

— Просто есть вещи, на которые мы, возможно, никогда не получим ответов, Санто. Этот человек был чистым гребаным злом — такой разум трудно препарировать. Ты это знаешь.

Ненавижу видеть своего брата в таком состоянии. Это разрывает меня на части. Особенно с учетом того, что раньше он был счастливым человеком. Санто всегда был самым оптимистичным из нас.

— Тебе не следовало заставлять ее переезжать к нам. Мы не сможем защитить ее, — говорит он, будто я не услышал его в первый раз.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить ее, Санто. Я не могу отказаться от своей жизни из-за того, что что-то может пойти не так.