— Они и не скрываются особенно, — прошептал рядом Фанго, заставив Леона слегка подпрыгнуть от неожиданности, шумно лязгнув латами. Охотник впереди застыл, и зашипел.
«Чертов Фанго! Откуда он здесь? Тоже выпил зелье и пошел за мной?», — подумал Леон.
— Впереди, шага в двадцати, выход в большой коридор, — прошипел охотник. — Не лязгай больше.
— Иди, — вместо ответа велел Леон и подтолкнул его в спину. И в самом деле, впереди он начал различать чуть более светлую часть темноты. Которая, постепенно, превратилась в каменную арку ведущую в более крупное подземелье. Добравшись до неё, Леон, с позволения охотника и сняв предварительно шлем, выглянул за угол. Стараясь не сильно высовываться, он долго осматривал открывшееся ему зрелище.
— Давай назад, — наконец сказал он, и они поспешили назад. Леон спохватился, и потянул охотника за куртку. — Стоп, надо оставить одного, чтобы присматривал!
— Уже стоят два по двое, — отозвался тот.
— Где? — удивился Леон.
— Раз ты не видел, значит и они не увидят, — отозвался охотник и потянул Леона вперед, в непроглядную темноту. — Не лязгай!
Вернулись быстро. В два раза быстрее, по ощущением Леона. Но это было нормально — Леон давно заметил, время сильно зависит от того, что ты ждешь от него. Ждешь чего-то хорошего, и оно тянется как кисель. Видимо, с опасностью, это работало примерно так же. Вернувшись, он собрал вокруг себя проверенных сержантов. Они собрались в круг и осветили факелами покрытый жирным, черным илом участок пола, на котором Леон кистенем, и помогая себе ногами, стал рисовать схему.
— Там, дальше тоннель. С кучей выходов в него тоннелей поменьше, таких как этот. Шагов в двадцать в ширину, посередине грязь. Они засели за деревянными щитами. Арбалеты, маленькие щиты, караэнские мечи. Все в доспехе. Человек пятьдесят. Пара бочек с пивом, но пьяных нет.
— Кто они? — уточнил один из сержантов.
— Пивовары. Я уверен, среди них сеньора Арья, — ответил вместо Леона Фанго. Леон поднял голову и понял, что этот крысеныш, как и Дедушка Мо, опирающийся на своего Ки, беспардонно втиснулись в круг.
— Пивовары привычнее к дракам к под землей. И оружие, надо думать, у них к этому более подходяще, — задумчиво сказал Дедушка Мо.
— Ближние к баррикаде выходы заложены, незаметно не подойти. Придется шагов двести идти к ним, а шагов за сто у них на стенах, высоко, висят факелы. А потом деревянная стена, — сказал Леон.
— Скорее всего они перекрыли единственный известный выход из города. Да и остальные, если и есть, тоже ими перекрыты, — сказал Фанго.
Все глаза посмотрели на Леона. Тот опустил взгляд на пол. В мешанине ила он и сам ничего толком не мог разобрать, хотя сам же пытался изобразить обстановку. Он молчал, молчали все остальные, молчали и ждали его решения. Леон твердо знал только одно — через укрепление пивоваров они не прорвутся. По крайней мере, без штурмовых щитов и, желательно, тарана. Молчание становилось невыносимым. Но тут, тихий гомон множества людей, слегка разбавленный шорохом шагов и тихим постукиванием металла, нарушил высокий, наглый и слишком громкий голос:
— Дорогу, подорожники! Дорогу, или давно не горели⁈ А, это ты старая шлюха!
Фигура в роскошных сплошных латах ударила женскую фигурку. Та охнула и упала в грязь, не шевелясь. Экономка. Фигура в латах двинулась дальше, периодически пытаясь ударить кого-то еще. И продолжая оскорблять всех вокруг. Но теперь люди споро разбегались с пути рыцаря. Служанки подхватили экономку под мышки и потащили в сторону.
— Гонорат, — тяжело вздохнул Фанго. — Нагнал.
Глава 7
Время отдавать долги
Я давно не помнил такой боли. Скорее всего, это потому, что мне еще и никогда не было так больно. В этой жизни. В голове никак не хотелось проясняться, и я плыл по кроваво-мутному сумбуру, вылавливая из него воспоминания, которые никак не могли принадлежать мне. Тяжесть трехлинейки в замерзших, слабых от голода, руках. Добрые глаза матери. Ласковое лицо матери. Теплые руки матери — и каждый раз это была другая женщина…
Полубред прекратился и ясность пришла вместе с обжигающе холодной водой. Я вернулся в этот мир и сознание с четким пониманием — к боли нельзя привыкнуть, проживи даже тысячу жизней. Но с ней можно смириться. Если прожить достаточно долго. Со мной согласится каждый, кто доживает до того возраста, когда жизнь превращается в череду болезненных приступов в старческом теле. Плохо, когда боль не кончается.
К счастью, у в этом теле у меня есть способ спастись. Магия лечения. Лучше анальгина, всем советую. Я прогнал по телу волну лечения. Увы, маны было совсем не много, лицо, особенно скула, продолжало дергать и крутить в спазмах боли, болели руки и ноги, и что-то внутри. Но в глазах прояснилось и я обнаружил себя в колодках. Какой-то тип в черном и зеленом опустил ведро, из которого окатил меня водой и убрался в сторону. Проследить за ним взглядом не получилось — я был надежно зафиксирован. Пришлось скосить глаза, чтобы понять, что меня держит. Две толстые, грубо обструганные колодки, намертво скрепленные толстыми железными скобами. Я зажат между колодами, в трех отверстиях — руки и шея.
— Не можете вылечиться, сеньор Магн?
Я чувствовал, что маны нет. Видимо, тихонько лечил себя даже в бессознательном состоянии. Но и соглашаться с фактами не спешил. Поднял взгляд на источник голоса и увидел перед собой радостного Верховного Легата Ортега да Пиллар. Чуть дальше, за ним, кто-то в латах. Еще дальше стена а все вокруг и в самом деле окрашено в красный. Вечер, местное светило гаснет.
Особенность жаркого климата — там где холодно, пленников норовят пытать во всяких сырых подвалах, а то пронизывающий ветер мешает работе палачей. Там где жарко, любят приковывать пленников на воздухе — жаркое солнце делает половину работы. При условии, конечно, что не надо стесняться перед соседями из-за криков.
Я вздрагиваю от резкой боли — Пиллар хлестнул меня по щеке зажатой в его руке кожаной перчаткой для верховой езды. Кожа толстая, еще и и расшита золотом, жемчугом и всякой другой дрянью. Как резиновым тапком с размаху получил. Больно!
— Не в вашем положении игнорировать мои вопросы! — рявкнул Пиллар. И тут же добавил, светским тоном. — Это ведь, по меньшей мере, не вежливо.
Стоящий рядом с ним тип в латах хихикнул. С трудом сфокусировав на нем взгляд, я узнал латы Ланса. А потом и его лицо под открытым забралом.
— Мне следовало бы насторожиться, когда вы сделали мне подарок, — ответил я, не дожидаясь нового удара. Боль, это всегда боль. Я не нахожу в ней ничего привлекательного и стараюсь избежать. Если есть возможность. Потому я добавил. — Сеньор Ортег.
— Мне кажется, вы недооценили этот жест, сеньор Магн. Это были мои лучшие собаки, — кивнул Пиллар. — Оторвал от сердца. Моя ошибка, я забыл, с кем имею дело. Ведь в вашей деревне, наверняка, ничего не понимают в собаках. Как бы вам объяснить… За некоторых я заплатил двадцать дукатов. Так вам будет понятнее, благородный сеньор из Караэна? У вас ведь город торгашей, сеньор Магн. Простите, но так говорят. Разумеется, я надеюсь вернуть своих псов. Вы проследили за Красной, как я просил? Она что-то начала прихрамывать. Эти ублюдки псари боятся осматривать ей лапы…
Пока он чесал языком, я постарался осмотреться, насколько мне позволяла неудобная поза. Небольшая огороженная площадка под открытым небом. Далеких гор не видно, Императорского Холма и Цитадели Ревнителей тоже. А она доминирующая постройка в Таэне. Скорее всего, я к ней спиной. Над стеной просматривались флаги и верхние части крыш отдаленных замков. Я тоже на какой-то крыше. Стены ровно такой высоты, чтобы не давать тени. Но выше, чем моя голова. Хотя, мое лицо сейчас на уровне ширинки, так что многое сейчас выше, чем моя голова.
— Отвечай, ублюдок, — заорал Ланс и ударил меня латным кулаком. В последний момент мне удалось подставить лоб, и он рассек мне бровь — видимо бил вполсилы. Чтобы унизить, а не покалечить. Сразу после вспышки боли, заставившей меня застонать, я искренне порадовался, что удар не пришелся в зубы. Которые, каким-то чудом, были относительно целые. Хотя я и резал язык об сколы. Не уверен, что я могу отращивать себе новые зубы. Надо беречь те, что есть.
