Lasciate ogne speranza, voi ch'entrate.1

Данте Алигьери, «Божественная комедия»

В декабре 1999 года произошло ужасное событие: в Рязани неизвестный тогда никому мужчина привёл в свой дом тринадцатилетнюю Елену Малахову и две недели удерживал её в специально построенном для этого бункере. Ей удалось сбежать, но заявлять о похищении в милицию никто не стал.

В сентябре 2000 года в Рязани случилась похожая история. Четырнадцатилетнюю Екатерину Мартынову и семнадцатилетнюю Елену Самохину похитили после торжества по случаю праздника «Вера, Надежда, Любовь». Двое мужчин (один из которых на самом деле был женщиной) предложили девочкам подвезти их до дома, но вместо этого увезли в город Скопин в Рязанской области. Этим девушкам «повезло» гораздо меньше — они провели в заключении четыре долгих мучительных года. Их спасли лишь весной 2004-го. И это спасение оказалось удивительным стечением обстоятельств. Позднее одна из девушек рассказывала, как часто они с подругой в красках представляли побег и придумывали безумные, неосуществимые планы.

Похитителем оказался Мохов Виктор Васильевич, которого в дальнейшем будут знать по прозвищу «скопинский маньяк». Его признали вменяемым, и он провёл за решёткой семнадцать лет. Его сообщница, Елена Бадукина – пять с половиной. Преступник вышел на свободу в 2021 году и дал интервью, в котором подробно рассказал о своих преступлениях, при этом так и не признав их. Так он обрёл пугающую славу, к которой стремился.

Спустя год он совершил ещё одно преступление— сокрыл убийство, но к 2024 году дело аннулировали из-за прошедшего срока давности.

Мохов остался на свободе и рассказывает в очередных интервью о том, какая из девушек была его «любимицей», а о какой надо «позаботиться» прямо сейчас. Интервьюеры с удовольствием спекулируют на преступлениях Мохова.

Мы принимаем это как данность. Сперва мы ужасались, но теперь проходим мимо, переходим к следующим новостям.

Мы, вероятно, никогда не узнаем об истинных мотивах, которые двигали этим человеком. Его мать, проживавшая с Виктором Моховым всё это время, отрицала, что знала о похищении, до самого конца своей жизни.

Кристина Быстрова всегда была уравновешенной, дружелюбной и активной девушкой. Поэтому, когда два месяца назад она вдруг стала вроде бы беспричинно раздражаться, общаясь с коллегами, без повода спорить с родителями и избегать жениха и друзей, она записалась к хорошему психотерапевту. Конечно же, по рекомендации.

Сеанс назначили на двенадцать тридцать, но в клинику Кристина пришла на двадцать минут раньше. Она прошла мимо садика и слегка нахмурилась, увидев рядом детей. Некоторые считают, что детям нельзя играть рядом с местами, где обитают психически нездоровые люди. Кристина из их числа. Постучав в дверь нужного кабинета за десять минут до начала сеанса, она услышала: «Проходите», – и вошла. Доктор приветливо улыбнулся ей. Он оказался приятным дядечкой лет за сорок, в белом халате, накинутом на однотонный бежевый свитер. Кабинет выглядел под стать хозяину: светлые стены, два тёмно-синих стильных кресла почти посреди комнаты, цветущий папоротник в углу и минималистичный серый письменный стол, заваленный бумагами, со стеклянной лягушкой на углу. Лягушка показалась Кристине забавной: изготовленная из прозрачного стекла, она будто бы с огромным удовольствием демонстрировала свой длинный язык. А вот живой папоротник Кристина увидела впервые в жизни.

Сперва Кристина хотела присесть на стул, стоявший напротив. Но заметила, что доктор что-то записывает, и уселась в одно из мягких кресел. Она с интересом стала разглядывать ветки папоротника: длинные, насыщенно-зелёные, они будто расползались по горшку и стремились поближе к солнцу. Жара и духота наполняли кабинет прямо через открытое окно напротив, и Кристина, оторвав взгляд от цветка, стала искать глазами кулер с водой. Она слышала, что в кабинете хорошего психотерапевта всегда есть кулер, На улице что-то неразборчиво кричали дети. Всё вокруг было живым, успокаивающим и расслабляющим. Но не для Кристины. Она нервно дёргала ногой и посматривала на часы. Двенадцать двадцать пять. Через пять минут сеанс должен официально начаться.

Стрелки, на которые уставилась Кристина, равномерно перемещались: каждую секунду разделяло от следующей одинаковое расстояние. Секундная стрелка двигались резко, в отличие от минутной, которая медленно добиралась до следующего деления.

– Здравствуйте, Кристина! Меня зовут Михаил. С чем вы ко мне пришли? – со спокойствием и добродушием спросил доктор, оторвавшись, наконец, от заполнения бумаг.

– Я не могу уснуть, – ответила она, переведя взгляд с часов на него.

– Тогда давайте обсудим, почему не можете! – Доктор положил перед собой новенький чистый блокнот и взял ручку.

– Нет-нет-нет. Вы меня неправильно поняли во время созвона. Я просто пришла к вам за лекарством. Хочу, чтобы вы выписали мне какое-нибудь сильнодействующее снотворное или вроде того.

Психотерапевт посмотрел на Кристину с задумчивой улыбкой. В этот кабинет не первый раз пришли «просто за таблетками». Но, если приходишь впервые, получить лекарство по рецепту не так просто.

– Расскажите, пожалуйста, как долго вы не можете уснуть?

Кристина недовольно нахмурилась и замялась. Она надеялась на то, что сможет просто прийти, сказать, какие таблетки ей нужны, получить рецепт и быстренько убраться из клиники. Такие места у здоровых людей чаще всего ассоциируются с чем-то или кем-то безумным. И не каждый хотел бы, чтобы и его начали считать безумцем. Кристина поудобнее уселась в кресле, посмотрела доктору прямо в глаза и коротко ответила:

– Я не сплю уже около двух месяцев.

Психотерапевт с явным удивлением посмотрел на неё и что-то записал в блокнот. Потом уточнил:

– Вы совсем-совсем не спите около двух месяцев?

– Нет, – ответила Кристина, закатив глаза. – Конечно же я сплю. Но уснуть получается всего на три-четыре часа. Иногда я провожу без сна несколько дней, а если всё же засыпаю, то выспаться не удаётся.

– Как вы справляетесь с этим? – спросил доктор, делая новую запись в блокноте.

– Нормально. – Заметив, что врач нахмурился, Кристина добавила: – Мне, естественно, очень плохо. По ночам ворочаюсь в кровати, пока в голове крутятся мысли. Чаще всего я думаю как раз о том, что не сплю и надо уснуть. О том, что я обязана уснуть, если быть точнее. Чтобы проснуться бодрой, здоровой и нормально жить. Жить, а не выживать.

– Вы выглядите довольно бодрой, – отметил психотерапевт и спросил: – Сегодня вы спали?

– Нет.

Кристина отвела взгляд и посмотрела наверх, в потолок. Она не увидела на нём ничего интересного, разве что маленькое пятнышко отличавшейся по тону краски, которое не закрасили во время ремонта, привлекло её внимание. Подбирая удобное положение, она ёрзала в кресле. Как только нашла баланс, сразу же успокоилась и затихла. Психотерапевт тоже молчал, и так они вдвоём и сидели. А за окном убаюкивающе щебетали птицы.

Иногда люди сами не знают, что для начала разговора им нужно услышать правильно заданный вопрос. Для Кристины он звучал так: «Почему?». Услышав его, она сразу же рассказала бы всё. Но пока она сидела в задумчивости и молчала. Ей стоило бы просто начать говорить о чём угодно, и в какой-то момент этот вопрос обязательно всплыл бы. Доктор пристально посмотрел на Кристину и, немного пожевав нижнюю губу, сказал:

– Я понимаю, вам может быть сложно открыться… Это нормально. Впервые оказавшись в этом кабинете, люди часто не знают, с чего лучше начать.

Кристина рывком приподнялась с кресла, чтобы посмотреть на психотерапевта, и тут произошло кое-что неприятное: пружина изнутри пробила обшивку и впилась ей прямиком в ягодицу. Кристина вскрикнула и резко вскочила.