Архитектура как художественное творчество, создание индивидуально неповторимых архитектурных ансамблей мыслимо только вне мелочной опеки и регламентации каждого шага художника. Самовыражение требует мужества. Существует категория художников, так же, как категория ученых и др., которая, памятуя о том, что оригинальное, неповторимое, самобытное следует постоянно защищать, идет иногда по пути стандарта, шаблона и явного или мнимого "непротивления".
Какие же причины побуждают большинство молча, меньшинство – публично говорить о самих себе, о радостях и болях вне собственного "я", через собственное "я", окрашивая повествование в неповторимые индивидуальные тона?
Можно перечислить множество факторов, сопутствующих и способствующих интенсивному духовному самовыражению личности в обществе, но главным из них является стремление сделать духовную жизнь людей богаче, содержательнее. Прежде всего за счет осмысления собственного природного таланта, счастливо или случайно применив его для украшения отпущенного тебе и другим загадочного и кратковременного пребывания на Земле. Это обстоятельство обусловливает наличие активной целеустремленной воли личности художника, жгучую неудовлетворенность собой, которые побуждают его к преодолению общественной и собственной инертности.
Каковы цели самовыражения? Их множество – поведать миру о тайниках своей души, прочесть обвинительный приговор существующему строю, меркантильные, тщеславные, психологические и т. д., об этом свидетельствуют многочисленные письма и дневники классиков русской художественной литературы. Правда, многие из прежних художников не тешили себя мыслью о спасении общества от всяческих бед. Самовыражение в художественном творчестве есть гармоничное сочетание (в конечных результатах труда) субъективных и объективных начал, активное преломление объективной действительности, вернее, определенной части ее, через призму авторского "я". Как только гармония этих отношений нарушается, на сцену выходят мнимые беспристрастность и равнодушие к изображаемому.
"Выявление самого себя, выявление сокровеннейшей, часто самому художнику непонятной сущности своей, своей единой неповторимой личности, в этом – единственная истинная задача художника, и в этом также – все тайны творчества", – эти слова принадлежат одному из самобытных представителей русской прозы. Тоска и ее обыденное проявление скука – явления вечные и тотальные.
Мысль, созвучную приведенной позиции Н.К. Михайловского, находим, по свидетельству Александра Гениса, спустя столетие в сочинении Фрэнсиса Фукуямы, автора нашумевшей теории конца света: завершив историю, люди – хотя бы из-за непереносимой скуки – начнут ее вновь". Нельзя не увидеть в приведенном высказывании некоего противопоставления действительности и авторского "я", которое наполняется и питается соками реальной жизни. Отображение через свое неповторимое "я" – основной объективный закон процесса самовыражения в творчестве вообще.
Однако после потрясений в начале XX века приведенная концепция личности перестает работать. "Если в XIX веке главным считалось стать самим собой, то сегодня важнее умение быть "другим", на повестку дня встал вопрос выращивать "игровых людей", которые бы прекрасно сознавали свои игровые функции, сегодня ценится не стиль, а эклектичность, не вкус, а беспринципность, не самовыражение, а утонченный обман", – замечает Александр Генис в эссе, посвященном искусству настоящего времени. И хотя в последнем случае он рассуждает о моде, но кто сказал, что мода касается только одежды и дамских головных уборов?
Создавая, художник обязательно должен четко определить свою точку зрения, свое отношение к изображаемому, в противном случае на свет появится еще одна информация без позиции. Однако это может (и должна) быть информация о чувстве, об атмосфере, что составляет суть искусства, его позицию.
Беглый экскурс в проблему самовыражения в художественном творчестве показывает не только специфичность, но и объективную обусловленность процесса самовыражения.
В искусстве встречается чрезвычайно интересная форма самовыражения, когда авторское "я" старательно затушевывается (творчество А.П. Чехова 90-х годов XIX столетия, исполнительское мастерство Святослава Рихтера, художественный талант Флобера, – сравните его романы с письмами). Если у первого и третьего – кредо объективного, якобы беспристрастного отражения суровой действительности, то у второго творческий метод состоит в возможно более глубоком проникновении в ткань художественного произведения и донесения до слушателей идей и образов, созданных композиторами.
Манера Рихтера перекликается с теоретическим выводом М.М. Бахтина, который писал: "Первая задача – понять произведение так, как понимал его сам автор, не выходя за пределы внимания. Решение этой задачи очень трудно и требует обычно привлечения
огромного материала. Вторая задача – использовать свою временную культурную вненаходимостъ. Включение в наш (чужой для автора) контекст". Сознательное стремление отрешиться от собственного "я" немыслимо без яркой авторской индивидуальности. Подобная форма самовыражения встречается в творчестве представителей иных групп интеллигенции.
Процессу художественного творчества свойственны такие признаки, как фантазия, интуиция, подсознание. Художественная фантазия – это не только "изобретение" несуществующего (в любом художественном образе есть элемент фантазии), не могущего быть в природе, это упорядоченная художественная информация.
Как известно, художественный образ может быть создан и на основе документа. Фантазия предполагает отбор. Это святое дело художника, и соглашаться или не соглашаться с его кредо – право потребителя искусства. Например, творчество В.К. Винниченко принимается многочисленными читателями, но одна из точек зрения в литературоведении была канонизирована.
Специфичность художественной фантазии подчеркивается целым рядом авторов. Совершенно справедливо восставая против преувеличения роли фантазии в художественном творчестве, некоторые из них в пылу полемики преувеличивают степень, интенсивность и роль фантазии в других областях человеческого знания.
"Говорить о том, – пишет, например, Ф.Т. Мартынов, – что художник отличается от других людей силой своей фантазии, тоже неверно, потому что ученые-конструкторы демонстрируют перед нами каждый в своей области такyю мощь фантазии, которая художникам и не снилась". Во-первых, что снится художникам, наука еще не установила, во-вторых, "снотворные" аргументы явно ненаучны, и, в-третьих, как мы уже показали на примере критерии самовыражения, преувеличивать какую-то сторону художественного творчества, объявлять, что другим такая степень, интенсивность этого качества неведома, просто некорректно.
Это положение верно и в применении к роли интуиции в художественном процессе. "Духовный мир художника – не картотека злободневных тем, но очень сложное переплетение рационального знания и подсознательных "импульсов", холодности рассудка и страстности сердца", – верно замечает К. Горанов.
"Сон – единственное доступное всем переживание иной, альтернативной действительности. После смерти Феллини в Риме был выставлен дневник его снов, который он вел с начала 60-х годов. Многие из них вошли в его фильмы". Зигмунд Фрейд констатировал, что "фантазии" свойственны большинству людей. Они демографически избирательны.
З. Фрейд указал одним из первых на социальную природу (помимо прочих истоков ее существования) фантазии: "Никогда не фантазирует счастливый, а только неудовлетворенный", – чему следовало бы решительно возразить. Кроме того, ученый обратил внимание на тот факт, что "среди… удовлетворения с помощью фантазии на первом месте стоит наслаждение произведением искусства". Потребители находят в искусстве "жизненное утешение".
