– Да ты проходи, не стесняйся, – женщина махнула рукой в сторону дома, – сейчас и перекусить тебе приготовлю.
Я, не переставая удивляться какой-то сюрреалистичности происходящего, двинулся в сторону крыльца, но неожиданно притормозил. Здесь наблюдался какой-то очень странный оптический эффект: когда я смотрел прямо на дом, он выглядел совершенно нормально. Крепкий такой сруб, двускатная крыша, крытая чем-то вроде соломенных циновок, разве что окон не было. Ну а с другой стороны: на что тут любоваться-то? Но стоило мне отвести взгляд и сосредоточиться на чём-то другом, как дом начинал расплываться, словно распадаясь на пиксели, как плохая фотография при сильном увеличении. Однако как только я снова переводил взгляд на дом, этот эффект мгновенно исчезал.
– Чего остановился-то? – окликнула меня хозяйка странного дома, и я уловил в её голосе нотки нетерпения, которые меня насторожили. Хотя, скорее всего, она просто боялась потерять возможность подзаработать – сама сказала, что с клиентами так себе дело обстоит.
– Да соображаю, взял ли я с собой достаточно денег, – легко соврал я, очень надеясь, что уж по моему-то голосу никто ничего не поймёт.
– Сочтёмся, – насмешливо отозвалась она, – ты в дом-то проходи, чего ноги утруждать лишний раз?
– А на улице никак нельзя перекус организовать? – прикинулся я любителем свежего воздуха, хотя какой в подземелье озон – большой вопрос, на который нет ответа.
– Зачем же на улице? – женщина старалась скрыть недовольство. – В доме куда как лучше… Там и крыша над головой, и удобства все.
– Ну, вряд ли здесь может пойти дождь, – попытался пошутить я, но хозяйка даже не улыбнулась, хмуро глядя в мою сторону. Чутьё Ловчего автомобильной сиреной орало, что надо делать отсюда ноги, причём чем скорее, тем лучше. С чего я вообще взял, что в Подземельях можно найти спокойное и надёжное место?
– У меня уж и огонь разведён, и вода налита, – не отрывая от меня внимательного взгляда, говорила женщина, – тебя только и ждала, путник…
– Это очень мило с вашей стороны, но я, пожалуй, пойду, – я сделал шаг в сторону, – а то стемнеет скоро, да и вообще…
Что – «вообще», я уточнять не стал, так как понял одну простую вещь: меня никто не собирается выпускать. Хозяйка странного дома перегораживала мне дорогу к единственной калитке, и по её лицу я понял: уговаривать и торговаться совершенно бессмысленно.
Я снова взглянул на дом и чуть не споткнулся на ровном месте: дома не было. На том месте, где буквально только что красовался крепкий сруб с крылечком и соломенной крышей, стоял огромный, выше меня, котёл, к которому кто-то приставил лесенку.
Несмотря на всю сложность ситуации, я нервно хихикнул, вызвав у хозяйки новую волну неудовольствия. Видимо, предыдущие путники начинали рыдать или торговаться, но не веселиться.
– Баба-Яга, блин! – я снова слегка истерично хохотнул, понимая, что в навязшей в зубах фразе «Сказка – ложь, да в ней намёк!» есть своя сермяжная правда. – Трэш какой-то, если выражаться прилично! Хотя хочется исключительно матерно. А как насчёт накормить, напоить, в бане выпарить?
– Не знаю, что ты имеешь в виду, путник, – хозяйка домика, который уже окончательно превратился в котёл, сделала шаг вперёд, и я с ужасом почувствовал, что ноги сами пошли в сторону котла.
Это было совершенно безысходное, вымораживающее до костей ощущение: ты изо всех сил, до спазмов в мышцах, стараешься остаться на месте, а твои ноги, совершенно независимо от твоего желания, делают шаг за шагом. И ты ничегошеньки не можешь с этим сделать, никакие усилия не помогают.
«Кровь, Коста!» – едва слышно, словно откуда-то из страшного далека донёсся истошный вопль Марио. Хорошо бы ещё понимать, что он имеет в виду, а то напортачу сейчас… Хотя, если честно, хуже уже практически некуда. Несмотря на отчаянное сопротивление, я подошёл уже достаточно близко для того, чтобы почувствовать, что от котла несёт страшным жаром. Ещё десяток шагов, и моя одежда, пожалуй, начнёт тлеть…
Спасительная мыль мелькнула уже тогда, когда искры от горевшего под котлом костра прожгли несколько дырочек в моей достаточно плотной куртке. Я, отчаявшись, просто рухнул на землю, постаравшись упасть лицом вниз, чтобы ведьма – ну а как ещё её назвать – не видела, что я делаю. Потому что если ещё и руки перестанут меня слушаться, то тогда точно конец всему.
Воспользовавшись паузой и ощущая, что тело всё равно, пусть и значительно медленнее, движется в сторону котла, я вытащил из ножен стилет, перевернулся на спину и, уже не прячась, от души полоснул себя по ладони. Махнул рукой и с изумлением заметил, что в тех местах, куда попадали капельки крови, окружающая действительность словно растворялась. Было впечатление, что моя кровь, кровь Ловчего, прожигала дыры на мороке, как кислота разъедает ткань.
«Старуху, старуху убей!» – Марио был слышен уже гораздо чётче, и я резко повернулся к хозяйке этого мнимого трактира.
Она стояла на слегка расставленных ногах и, покачиваясь, смотрела на меня прищуренными глазами, внимательно отслеживая каждое моё движение. Но её взгляд то и дело останавливался на сверкающем золотыми искрами Марио. Она с явным усилием отводила глаза в сторону, морщась от слепящего сияния стилета.
– Ловчий, – проскрипела она совершенно другим голосом, не тем, что был у неё, когда она предлагала мне войти, – не углядела сразу, старею, видать. Не на тебя ловушка расставлена была, уж не серчай.
– А на кого? – не замедлил поинтересоваться я, хотя мне, в общем-то, было без разницы: предупредить-то всё равно не смогу. Да и вряд ли ведьма ответит… Но, как ни странно, она пожевала губами и, в очередной раз покосившись на стилет, неохотно проговорила:
– Да должна была тут пройти один… из молодых, да ранних… Хорошо заплатить обещали, вот я и польстилась.
– Неужто съела бы? – я живо вспомнил раскалённый котёл, и во рту появился противный привкус.
– Зачем? – кажется, мне удалось по-настоящему удивить ведьму. – Взяла бы эманации страха, боли, смерти… Чем моложе добыча, тем они ярче и вкуснее. Сам небось знаешь: чем сильнее тот, кого ты убил, тем больше ты можешь забрать. Ножик-то вон как искрится – видать, сильного кого-то завалил.
– Сомбру, – любезно ответил я, прекрасно понимая, что ведьма просто-напросто заговаривает мне зубы, выжидая, пока я расслаблюсь и потеряю бдительность.
– Молодец, – она уважительно покачала головой и внезапно резко прыгнула вперёд, рассчитывая опрокинуть меня и повалить на землю, получив доступ к шее. Но ей не повезло, потому что я ожидал чего-то подобного и был готов почти к любым неожиданностям.
Стилет словно сам повернулся в моей ладони нужным образом и ударил именно в ту точку, в которую было нужно: прямо в сердце. Уже наученный горьким опытом, я после удара мгновенно откатился в сторону и замер, внимательно глядя на упавшую ведьму. Подходить я не торопился: свою промашку с сомброй я запомнил прекрасно. Если бы не Матвей, там и тогда всё и закончилось бы, практически не начавшись.
Между тем пространство вокруг стремительно менялось: исчез частокол, колодец, сарай… Вокруг меня были самые обычные, уже привычные каменные стены, а на полу вместо трупа ведьмы я увидел горстку золы, возле которой сыто сверкал золотыми сполохами Марио.
«Ух, сильна была! – довольно поделился он со мной и, помолчав, мечтательно добавил. – Побольше бы таких!»
Я его желаний в данном конкретном случае не разделял, но и спорить не стал.
Я его желаний в данном конкретном случае не разделял, но и спорить не стал.
Вытер тыльной стороной ладони пот со лба, отряхнул одежду и только теперь заметил, что вся левая ладонь у меня в крови. Тут же пришла жгучая боль от глубокого пореза. Видимо, раньше я её не чувствовал, так как был занят более насущными проблемами: пытался выжить. А теперь поотпустило, и боль заявила о себе в полный голос, тем более что полоснул я по руке от души.
Шипя и матерясь вполголоса, я полез в рюкзак и вытащил из него туго скатанную в рулончик полосу чистой материи – местный аналог бинта. С некоторым трудом перевязал руку, прекрасно понимая, что на какое-то время становлюсь не очень хорошим бойцом. С одной рабочей рукой много не навоюешь, к сожалению.
