— Кажется, я наелась. Спасибо за обед, Кен. — Она тоже встала и ушла. Фридо немного помедлил и последовал за ней.

— Пожалуй, и я наелась. А ты как, Кен? — Катарина подмигнула. — Я устала. Может быть, на сем и закончим?

— Давай, Кен. Мы с Берни еще посидим, а потом все уберем, — неожиданно предложил Дэви Ллойд, все еще глядя на дверь, куда вышел Фридо.

Мы с Катариной прошли к нашим каютам, и я повалился на маленький диванчик, стоявший в общей гостиной, как только за нами захлопнулась дверь.

— Ух, Катарина…

— Это было лучшее, что я могла сделать, чтобы привести Фридо в чувство.

— Ну да. Знаешь, мне очень неприятно, что так вышло с Фридо. Не понимаю, что с ним. Я знаю, что он считает себя Дон-Жуаном, но никогда это его так сильно не одолевало. Вайма Джин, должно быть, уже настучала ему по башке.

— Не надо оправдываться — это ведь не твоя вина. А обед, который ты приготовил, был превосходен. — Катарина притащила стул от стола в своей комнате и уселась на него верхом. — Извини, что я взяла тебя за руку. Я не нарочно.

— Ничего-ничего. Я не испугался, — соврал я. — Я просто очень удивился. Я не привык, чтобы хорошенькие женщины клали мне ладонь на руку. — Я попытался улыбнуться. — Ты только с Ваймой Джин так не делай. Она и так утверждает, что в вентиляции живет привидение.

— А ты давно знаешь Фридо? — осведомилась она.

— Три-четыре месяца. Мы взяли Фридо вместе с Ваймой Джин. А что?

— Да так, — слишком уж поспешно ответила она. Наверное, я чем-то выдал себя. Она улыбнулась.

— Извини. Я забыла, что ты не любишь тех, кто врет. Давай скажем так, что я пытаюсь кое-что разгадать. Ну, а так как нам с полуночи на вахту, мне лучше сейчас немного поспать. — И прежде, чем я успел ответить, она исчезла в своей каюте.

На следующий день, во время тупой ночной вахты, я заметил в ней первые изменения.

«Шпигат» выдавал свой обычный набор неполадок, чтобы нам было чем заняться. Мы поимели стойкое отклонение от нормы в боковом двигателе, и главный компьютер уже заработал электронный эквивалент нервного расстройства, пытаясь вычислить его причину. Мы с Катариной по уши были заняты, вручную внося корректировки в курс.

— Это, наверное, тот самый дух, которого так любит упоминать Аннали, — буркнул я, уткнувшись носом в технический журнал. Я убивал время в ожидании, пока крыльчатка в этом чертовом двигателе опять не начнет барахлить.

Катарина сидела у панели управления, ее пальцы так и мелькали по клавишам, а на лице прочно обосновалось раздраженное выражение.

— Знаю. Заткнись и не мешай мне исправлять положение, — пробурчала она.

— Хочешь кофе? — поинтересовался я, решив, что просто наступил тот самый период каждого месяца, так что не стоит обращать особого внимания на подобные уколы.

Она покачала головой. Ее волосы были убраны в хвостик, который запрыгал туда-сюда. Черный кофе она иногда могла пить, а иногда нет. Рядом с ней был разложен пасьянс, но она явно уже позабыла о нем.

— Может, тебе почитать что-нибудь? Это могло бы тебя успокоить — по крайней мере, перестала бы дергаться.

— Я хочу шоколадного печенья, — объявила она с большей выразительностью, чем обычно принято говорить о подобных вещах.

— Так давай. Ты знаешь, повадки нашей разношерстной орды в последнее время стали меня сильно беспокоить. Жаль, что я даже не представляю себе, к чему все это может привести. Если так пойдет и дальше, Дэви Ллойд рискует полысеть от забот.

Катарина пропустила мои слова мимо ушей. Я услышал, что она опять произнесла: «Черт! Мне надо печенья!» — и только тогда поднял голову.

— Ну и что тут такого? — спросил я, закрывая журнал.

— Мое печенье заперто в моем же шкафчике. — Она подошла к своему шкафчику и подергала за ручку.

— Действительно, на этом корабле имеет смысл запирать шоколадное печенье. И что?

— Не могу найти этот проклятый ключ. Я уже везде посмотрела.

Я немного подумал.

— А ты его где-нибудь оставляла?

— Он висел рядом с графиком вахт, — резко выпалила она.

Я пожал плечами:

— Все понятно. Не будет тебе печенья. Твердозадый снова на тропе войны. Завтра ты найдешь ключ на месте, а при нем будет записочка, в которой тебе доходчиво объяснят все, чего ты и знать-то не знаешь о личной безопасности.

— Мне нужно мое печенье! — Ее глаза превратились в совсем уже узкие щелочки.

— Дэви Ллойд недавно сменился после вахты. И сейчас он крепко спит, пересчитывая во сне долговые расписки. Пытаться добиться от него чего-нибудь сейчас — более чем бесполезно. — Я засунул техническое руководство обратно в коробку.

Катарина мяла в руках листок бумаги.

— Ты что делаешь! — возмутился я. — Бо-бо пересчитывает их всякий раз, заступая на вахту.

Она с силой отбросила бумажный комочек, и тот запрыгал по панелям пола.

— Мне очень надо печенья. Прямо сейчас. Я даже чувствую, как оно там пахнет, — заявила она хриплым голосом.

— Ох, перестань. Эти шкафчики практически герметичны, и тем более упаковка на печенье… — Я замолк на полуслове, потому что девушка небрежно дернула за ручку еще раз, и дверца распахнулась. Она выдернула пачку, разодрала обертку и тут же проглотила три печенюшки. Я подождал пару минут. Ее взгляд смягчился.

Она вздохнула.

— Теперь мне намного лучше. — Она посмотрела на меня. — Ты чего так таращишься?

— Я как-то не ожидал, что ты сможешь таким образом открыть шкафчик.

— Что? А-а. А это я сделала?

— Угу.

— Ого! — Она забросила в рот еще одну печенюшку и задумчиво пожевала ее. — Ты же видел, мне нужно было поесть печенья. Желание было просто нестерпимым.

— А похожих нестерпимых желаний относительно других вещей у тебя не случается? Например, крови не хочется?

Она немного подумала.

— Иногда хочется огурчиков. Солененьких.

Я хорошенько осмотрел дверь. Жесткий пластик' не покоробился, но замок и одна из петель были выдраны с мясом.

— Пожалуй, ты и консервные банки сама сможешь открыть.

— Ты думаешь, это истерика?

— Может быть. Давай я посмотрю, нет ли у нас запасных петель. Мне бы не хотелось объяснять Твердозадому, что здесь произошло.

— Да и мне тоже. Хотя ничего серьезного не случилось

Я озабоченно посмотрел на нее.

— Кен, с тобой все в порядке? Тебе бы немного чего-нибудь красненького на щеки. А то ты слишком уж бледный.

— Ну и что? Сама-то почему не пользуешься румянами или чем-нибудь еще? Как-то обидно выслушивать такое от человека, который выглядит как персонаж рекламы домашних соляриев, каким он был «до того».

— Чтобы спрятать предательскую бледность? Не могу. — Она коснулась пальцем щеки. — Все эти средства просто раздражают мне кожу.

Я глянул на шкафчик.

— Понятно.

— Не хочешь поиграть немного в ракетбол после вахты? Мне кажется, физическая нагрузка пошла бы мне на пользу, — попросила она своим серьезным голосом.

— Разумеется.

И после того как Фридо и Вайма Джин сменили нас, мы отправились на корт, где Катарина загоняла меня до седьмого или даже восьмого пота.

— Мне не нравится, что ты подаешь мячи из самых неудобных позиций, — заявил под конец я, сдвигая вверх повязку со лба, чтобы утереть пот.

— Давай примем душ и пообедаем. Ты, Кен, как-то не очень хорошо выглядишь. Ты мало разговариваешь.

— Честно говоря, этот случай со шкафчиком меня очень обеспокоил. — Я пристально посмотрел на нее.

— Честно говоря, — отозвалась она, глядя в стену, — и меня очень обеспокоил.

Обед прошел очень тихо.

Спал я ночью плохо и поднялся с больной головой. Обычно я не пью, но тогда я еще ничего не понимал, особенно это касалось Катарины. И я решил, что было бы неплохо… В общем, проснулся я через несколько часов оттого, что кто-то изо всех сил лупил в дверь моей каюты. Я ползком направился куда-то в сторону двери, высказывая самые нелестные замечания на счет стучавшего.