— Пошли отсюда, а то позовёт своих — нас всё-таки трое, — предложил Виталька Дубинин.

Дава бросил взгляд на поднимающегося хулигана и хотел вновь наброситься, но парень лишь поднял руки и с полным ртом крови прошипел:

— Сдаюсь, братан, сдаюсь. Попутал.

— Ещё раз кого-то из них тронешь, убью! — крикнул ему Дава, отчего тот быстро закивал и поспешил прочь.

Исаев вернулся к Ульяне и подхватил её на руки.

— Мы домой, я сейчас вещи заберу и такси вызову. А вы девчонку проводите.

Только сейчас Ульяна увидела ту самую девочку, которую она так отчаянно ринулась спасать. Она стояла около Виталика и тихонько всхлипывала, поджав губы.

— Это она нас позвала, — сказал Дубинин. — Давка тебя искал, а я ему говорю, что опасно по этому району одному шарахаться, ну мы с Петькой и сопроводили его. А тут девчонка бежит с криками, вот так мы и попали в самое пекло.

Ульяна слегка улыбнулась.

— Спасиб-бо, — заикаясь, протянула девочка, поймав Ульянин взгляд.

Калинина кивнула и посильнее прижалась к Даве.

Они были у Давида дома. После вручения аттестатов родители парня уехали на какую-то конференцию по предпринимательству, предоставив сыну квартиру.

Давид обработал раны Ули, напоил горячим чаем, поделился одеждой и укутал в одеяло. Теперь они лежали на его кровати, всматриваясь в темноту. Каждый молчал о своём, вспоминая бурные события прошедшего дня. Тишину нарушил голос Давида:

— Хорошо, что я пришёл вовремя.

— Да, спасибо, — прошептала девушка.

— Бабушка тебя не потеряет?

— Она мне разрешила гулять до утра. Сказала, что выпускной бывает раз в жизни, — последнее Ульяна произнесла с улыбкой на губах.

Парень коснулся ладонью её лица, пробегая кончиками пальцев по щеке, осторожно придвинулся, сокращая расстояние между ними, и нежно поцеловал в губы. Ульяна вдохнула побольше воздуха и ответила на поцелуй, ощущая дрожь во всём теле. Он был рядом: сильный, надёжный и горячо любимый.

Странный день и бурные события дали свои последствия, открыв дверь на пути к тайным желаниям. Они целовались медленно с долей нежности и любви, прижимаясь друг к другу как в последний раз, но при этом боясь перейти тонкую грань и поддаться страсти. До безумия хотелось с головой броситься в этот пьянящий омут, но, вовремя взяв волю в кулак, Ульяна отстранилась первой. Раскрасневшаяся, она пыталась перевести дыхание и в ночной тиши слышала, как тяжело дышал Давид. Он нащупал её ладонь и стал поглаживать, вырисовывая таинственные узоры на её коже, а затем приподнялся на локте, пытаясь выхватить её взгляд во тьме, и прошептал:

— Я сейчас так счастлив.

— И я.

Ульяна обняла Давида и, ощущая, как по телу бегут приятные мурашки от соприкосновения с ним, лишь на миг прикрыла глаза, осознавая своё счастье, а потом провалилась в глубокий сон.

Утром Дава проводил её до дома. Весь путь они проделали молча, не разнимая сплетённых рук.

Давид сидел в вагоне поезда и смотрел в окно. Через десять минут отправление. Прошлым вечером он простился с Ульяной и пообещал приезжать как можно чаще. Он так и не решился признаться, что влюблён в неё с детства. А она молчала целый вечер и тихонько плакала. Так сильно не хотела отпускать, что наотрез отказалась приезжать на вокзал.

— У меня сердце разорвётся. Я там, на перроне, и умру сразу, как Анна Каренина, под поезд брошусь, — сказала она не своим голосом. Давид аж вздрогнул. Но страшные были не её слова, а взгляд, такой грустный и больной, как будто у неё полдуши вынули. Тоже самое ощущал и Давид.

Поступление, учёба, взрослая жизнь, зачем оно всё без неё? К чему эти знакомства, эмоции и успехи, если её не будет рядом? Кому он покажет свои картины, кто будет так радоваться за него и говорить обо всём на свете, если не она? А с кем ему будет также хорошо и спокойно, как с ней? Ответ был очевиден. Ни с кем.

Парень опустил голову и уставился на браслет, подаренный Ульяной. Она сплела его из бисера ещё в девятом классе на удачу, Исаев не смог оставить его дома.

— Разрешите, — послышался чей-то голос, и Давид убрал сумку с кушетки соседа. Он ехал налегке, собирался подавать документы, проходить вступительные, разузнать побольше о городе. Всё это могло, конечно, затянуться на долгое время, но Исаев до жути не хотел брать с собой много вещей. Ведь когда едешь с одной маленькой сумочкой, кажется, что и не переезжаешь вовсе.

— Меня Фёдором зовут, — представился вдруг сосед. Исаев поднял на него взгляд.

— Давид.

— Будем знакомы, — протянул руку парень с огненными волосами, такие, наверное, только в кино бывают, но Давиду довелось увидеть их вживую. Исаев пожал руку и отвернулся. Не до знакомств ему было. Бросив взгляд на перрон, он пытался найти её. А вдруг придёт, хоть одним глазком бы увидеть её, но нет, только чужие. Все они чужие. И среди них нет его Ульки.

— У тебя телефон звонит, — потрепал его по плечу Фёдор.

Исаев нахмурил брови и уставился на мобильник, лежащий на столике. Беззвучный режим всегда подводил его. Схватив телефон, парень лениво нажал на экран и поднёс трубку к уху.

— Да.

— Исаев Давид?

— Я.

— Это Карачков Леонид Викторович вас беспокоит. Я по поводу конкурса в академию.

Парень напрягся и едва вымолвил:

— Здравствуйте.

— Дело в том, что я наслышан о вашем успехе с выставкой. Честно говоря, был поражён такому подходу. Заинтересовался, начал узнавать подробности, и мне сообщили, что вы с вашими коллегами добавили другие картины, так сказать, спасли ситуацию. Находчиво!

Мужчина рассмеялся, а затем продолжил:

— Я давно слежу за вашим творчеством, ждал ваши работы на каждой выставке. Особенно полюбилась мне девушка с каштановыми волосами.

— Ульяна…

— Да, картины с ней так и называются. Это ваша муза?

— Любовь.

— Любовь — это хорошо, это вдохновляет на большие успехи и великие поступки.

Мужчина замолчал, но лишь на секунду.

— В общем, Давид, я тут подумал и решил предложить вам обучение в моей академии.

Давид сглотнул. Он с первой секунды понял, с кем говорит, ведь так давно мечтал попасть в академию «Симфония» к выдающемуся художнику.

— К тому же, наша победительница, Светочка Абрамова, отказалась от обучения.

— Как? — только и вымолвил Давид.

— История долгая. Может быть, встретимся сегодня в академии часиков в шесть?

Давид растерянно огляделся по сторонам.

— В шесть?

— Вам неудобно?

— Нет, нет, подходящее время!

— Тогда жду вас. Желательно с документами и портфолио. Буду рад видеть вас в наших кругах!

— Спасибо.

Сердце бешено застучало, ладони вспотели. Он бросил взгляд на электронные часы. Четырнадцать пятьдесят пять. Пять минут до отправления.

— Мне надо бежать! — крикнул он соседу.

— Ага, удачи! — ответил тот и улыбнулся. Солнышко осветило его огненные волосы, отчего Давид усмехнулся и махнул на прощание.

— А сумка?! — послышалось за спиной.

Исаев схватил сумку и пулей выскочил из вагона, растолкав всех вокруг и чуть не налетев на водонагреватель. Всё внутри пело и танцевало. Остаётся! Он остаётся!

Давид вызвал такси и поехал на такой родной сердцу адрес. Перрон и вокзал скрылись за поворотом. Машина мчалась по улицам Ручейска, а Давид любовался каждым деревцем, каждым зданием и каждой вывеской. Он остаётся дома, в родном сердцу городе, рядом с ней, в любимой академии, и плевать на всё остальное!

Когда мотор стих, Давид выскочил из салона и позвонил в домофон. Послышался удивлённый голос Димки, а потом дверь открылась.

Давид бежал, перепрыгивая ступеньки, и лестница казалась ему самой длинной на планете. Когда он поднялся на нужный этаж, то увидел её в салатовых шортиках и белой маечке. Она стояла на лестничной площадке в одних серых тапочках и непонимающе смотрела на него. В глазах застыли слёзы.

— Ульчик, Ульчик! Я остаюсь! Остаюсь! — закричал Давид и крепко прижал к себе Калинину.