— Опять эти сны? — спросил Давид, обнимая Ульяну за плечи и тихонько поглаживая.
Девушка тяжело дышала и чувствовала бешеный стук собственного сердца. Она украдкой кивнула и легла на кровать. В комнате Давида они смотрели нашумевшую мелодраму, только вот Ульяна, видимо, уснула.
— Может принести воды?
— Нет, сейчас пройдёт.
— Ты так внезапно уснула и была такой милахой, что я не стал тебя будить, — оправдывался Исаев.
Ульяна ничего не ответила, лишь улыбнулась, а после, опомнившись, взглянула на настенные часы. Они показывали почти полночь.
— Лучше бы разбудил, смотри как поздно. Бабушка будет ругаться. Проводишь меня? Прогуляемся как раз. Хочу на свежий воздух.
— Спрашиваешь! Конечно!
Баба Люба не разрешала внучке оставаться у друга. «Нечего делать, ещё принесёшь в подоле». Она считала, что внучка должна прекратить дружбу с этим «ненадёжным парнем», как она выражалась, а лучше посмотреть в сторону внука её подруги — Фёдора Ефимова, который, к слову, совершенно не интересовал Ульяну. Бабушка не понимала творческую натуру Исаева и не жаловала парня, что очень обижало внучку. Многие не воспринимали Давида всерьёз, но Ульяна знала, что в этом парне скрыт огромный талант, который главное не зарыть в землю.
Друг отложил в сторону ноутбук, накинул ветровку и пригладил слегка растрепавшиеся волосы. Ульяна в сотый раз отметила его природную красоту. Изящный, стройный молодой человек с голубыми глазами, которые казались отражением неба в ясный день. Такие глубокие, загадочные и полные надежды на светлое будущее. Давид ухаживал за собой и предпочитал стильно одеваться, из-за этого ловил на себе восхищённые взгляды девчонок. Он зачёсывал назад непослушные светлые волосы и улыбался так, что около его тонких губ появлялись чуть заметные ямочки. Острые скулы выделялись и придавали модельной внешности мужественности и решительности.
Ульяна прикусила губу и отвернулась, завязывая волосы в хвостик. Она всегда знала, что дружила не только с самым талантливым, но и красивым парнем.
Ребята вышли из квартиры и побрели по ночной улице. Ульяна смотрела на небо, усыпанное звёздами, и думала о том, как бы ей хотелось гулять так вместе с Давидом всю ночь, позабыв о семейных проблемах, предстоящих экзаменах и поиске работы. Вздохнув полной грудью, девушка улыбнулась. Воздух был пропитан запахом цветущих сиреневых кустов, которые она очень любила.
— Ты будешь мне писать? — начал вдруг Давид.
Ульяна замерла. Разговор о будущем всегда резал ножом по сердцу. А дело было в том, что девушка не могла уехать вместе с парнем и бросить семью. Она натянуто улыбнулась и попыталась разрядить обстановку.
— А сам как думаешь? Буду закидывать тебя кружочками и голосовыми, — попыталась разрядить обстановку Ульяна.
— Не хочу уезжать.
Ульяна снова посмотрела на небо. Теперь оно казалось мрачнее, словно отражало её душевное состояние.
— Родители пророчат мне успешное будущее с кучей денег в кармане, а я хочу просто творить.
— Ты ведь настоял на том, что поступишь на факультет дизайна?
— Да, но я должен подать документы и на факультет бизнеса. Я ведь хочу вырваться из нашего захолустья и стать нормальным человеком, — последние слова Давид произнёс ядовито, пытаясь спародировать интонацию родителей.
Ульяна понуро уставилась на потрескавшийся асфальт. Их городок был действительно очень маленьким. В Ручейске всё развивалось медленно, не так как в столице Следбурге или в областном центре Колинске.
Многие стремились в более перспективные города, гонясь за развитой инфраструктурой и хорошим доходом. А чистый и уютный Ручейск больше подходил любителям покоя и тишины, нежели ярко выраженным экстравертам, рвущимся к вершинам. Несмотря на романтический антураж, старая архитектура и пустующие вечерние улицы порой навевали тоску и одиночество. Ульяна была не прочь покинуть город, но обстоятельства вынуждали остаться.
— Хорошо, что туда не требуется сдавать дополнительные предметы, а то я бы с ума сошёл, — вздохнул парень. — Мне хватает литературы с обществом.
Ульяна молчала и думала о творчестве парня. Она любила картины, которые писал Давид, — они на самом деле были прекрасны. Морские, сельские и городские пейзажи покорили уже не одно сердце. А какие портреты писал этот парень! Просто загляденье! В век высоких технологий картины, написанные от руки, превратились в раритет. Давид был самородком, единственным одарённым человеком в семье, у которого, казалось, был талант ко всему. Он хорошо танцевал, позировал, писал картины и устраивал выставки, любил делать снимки на профессиональный фотоаппарат и уже неплохо зарабатывал на фотосъёмках. Частенько его приглашали местные журналы и бренды для демонстрации новой коллекции мужской одежды. Он мог бы стать актёром, фотографом или моделью, но всё же его тянуло к краскам и кистям, уж слишком сильно он их любил.
— Ты точно не передумала? — спросил вдруг парень, остановившись около подъезда подруги.
Ульяна грустно пожала плечами.
— Я не брошу братьев.
Давид вздохнул. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, а потом обнялись.
— Дима, нет! — с ужасом закричала Ульяна.
Её младший брат вывернул из-за угла на своём велосипеде и подрезал машину соседа, который как раз выезжал со двора. Мир замер на каких-то десять секунд. Девушка уже попрощалась с братом. Но тот ловко поднялся и развёл руками, мол, бывает. Сосед успел притормозить, а Димка — ловко вывернуться. Ульяна со всех ног побежала к брату.
Как же она устала от его ежедневных «приключений». То в школе напакостит, то по крышам лазает, то ролики снимает в запрещённых местах, а один раз вообще пришёл домой лысый и с серёжкой в ухе! Поспорил с другом, что сам себя побреет. Димка выиграл спор. А друг не остался в долгу и с радостью проколол товарищу ухо. Сплошная антисанитария!
— Дима, Дима, Димочка! — плакала Ульяна, прижимая брата к себе.
Тот вывернулся из её рук и сказал:
— Ульчик, ты чего плачешь? Не переехал же он меня и ладно.
«А если бы переехал?»
Сестра быстро осмотрела братишку. На обеих коленках запеклась кровь.
— Всё, пошли домой рану обрабатывать, — вытерла слёзы сестра и встретилась взглядом с мрачным соседом.
— Ещё раз такое будет — я тебе уши надеру! — пробасил он и погрозил мальчишке кулаком. — Выскочил как ненормальный, ладно, я вовремя по тормозам хлопнул.
— Я поговорю с ним, — сказала Калинина и строго посмотрела на братишку.
Димка закатил глаза и показал сестре язык.
— Домой, живо! — скомандовала Ульяна, чувствуя, как страх перерастает в гнев. Как же братья её порой доводили. Как будто делали всё назло.
Они зашли в квартиру, разулись и сняли ветровки. Ульяна пошла на кухню, а Димка в ванную.
— Сам обработаю, не маленький, — заявил он и с важным видом удалился.
Девушка открыла холодильник и застыла. Пусто. Прошлым вечером на мальчишек напал лютый голод, и они всё подмели. Ульяна собиралась приготовить суп, но бабушка запретила.
«И что это за суп будет с вечера? Как его есть-то потом? Несвежий совсем! Иди уроки учи, я завтра сама как-нибудь». — Ругалась бабушка вчера.
Девушка бросила взгляд на плиту. Большая красная кастрюля была наполнена водой. Рядом на столике лежали окорочок, неочищенная картошка и нож. Странно, это на бабушку совсем не похоже. Во-первых, она всегда сдерживает обещания и не бросает начатое, а, во-вторых, готовит при любых обстоятельствах. Значит, что-то случилось. Ульяна поторопилась в её комнату. Тихонько приоткрыла дверь и увидела спящую старушку. Резкий запах лекарств сразу ударил Ульяне в нос. В центре комнаты располагалась большая кровать с маленькой тумбочкой, на которой стояли две иконы, около них были разбросаны баночки, тюбики и коробочки с лекарствами. Сквозь коричневые шторы едва проникал солнечный свет, освещая любимые бабушкины цветы, стоящие на подоконнике. Когда-то там размещались ящики с рассадой. Но в прошлом году бабушка продала сад.
