– Погоди. Стой. Сказать хочу.

– Да?

Фасеточные глаза снова приблизились.

– По одной из теорий моего друга, то, что мы видим, это некий один организм с очень сложной генетической программой. Результат максимум – выйти в открытый космос, результат минимум – приготовить планету к получению других семян, перехвату их и переброске в сторону другой цели. Согласись, если семя большое, то в нем может быть разумная составляющая этого существа.

И если это так, то тебе попытаются помешать.

– Я вас понял. Но у меня есть вот это.

В поле зрения Григория показался огромный черный раструб.

– Что это за хрень?

– Огнемет.

– Молодец. Стой.

– Что еще?

– Как зовут? Сколько лет?

– Сергей. Двадцать мне.

– А меня Григорий. Вали давай. Удачи. Ни пуха ни пера.

– К черту.

Черная фигура шагнула из дверного проема в полумрак теплого осеннего вечера.

Григорий собрался с силами, глубоко вздохнул, поднялся, опираясь на стену, сделал несколько неверных шагов вслед.

Отсюда он мог видеть удаляющуюся фигуру.

Внезапно сзади послышался шорох, и мимо него пролетел большой черно-зеленый жук. Две его передние лапы были похожи на две опасные бритвы. Вслед за ним еще один, и еще.

Они все вылетали и вылетали откуда-то из-за спины, из-под высоких грибообразных деревьев, из травы, из кустов, покрытых ярко-оранжевыми листьями. В вечерних сумерках они сливались в огромный черный шар, который все рос и рос, а потом устремился сверху вниз на одиноко бредущего человека.

Огненная рука метнулась навстречу и слизнула черный шар с картины, будто его и не было.

Некоторое время Григорий стоял и наблюдал за удаляющейся фигурой. Периодически округу озаряли яркие вспышки пламени.

– Он вернется. – Григорий поразился, как хрипло прозвучал его голос.

Хрипло, неуверенно.

Зеркало бы сейчас.

Забыл, как выгляжу.

Шприцы на подоконнике. Антидот. Какие-то круглые штуки рядом. Явно съедобные, но непонятно, откуда это известно.

Суставы болят. Глаза болят. Мышцы болят.

Антидот или эта еда?

*

– А если бы вы попали на другую планету?

Григорий висел где-то в космосе, очень далеко от земли и относительно недалеко от громадной розовой планеты.

– Главное, чтобы у них был окислитель.

– Окислитель.

– Фтор, хлор, кислород. Дальше идет моделирование ситуации. Стабильная среда и окислитель.

– Я смогу отсюда вернуться обратно?

– А в этом есть смысл?

Григория бросило на поверхность планеты. Он встал на ноги и обнаружил, что находится посреди древнего заброшенного поселения, явно неземного происхождения. Огромные округлые блинообразные здания. Улицы, покрытые явно металлическими плитками.

– Где я?

– Очень древнее хранилище информации. Была когда-то очень древняя цивилизация, которая процветала, которая распространилась по нескольким солнечным системам. А потом в их галактике появились семена того растения, которое попало и на вашу планету.

– И они не смогли справиться.

– Ну почему же? Смогли. Но сначала они потеряли все планеты со стабильной экологией. Потом они создали вот такие хранилища информации. А потом ушли в другую галактику. Через много миллиардов лет их потомки вернулись сюда и не смогли не то что расшифровать, но даже открыть эти хранилища.

– Это все правда? Это на самом деле существует?

– Не факт. Вполне возможно, что я тебе сейчас транслирую чьи-то чужие воспоминания. Ну или, как вариант, это все плод твоего личного воображения.

– Давай так. Я нахожусь с тобой уже довольно долго. Как получается, что я до сих пор жив?

– Совсем не обязательно воспринимать как факт, что ты жив.

Григорий вдруг оказался в знакомой комнате, на полу лежала груда белых костей.

– Что? Я уже умер? Вот так сразу, и ничего не почувствовал?

– А что ты должен был почувствовать?

– Ну хотя бы боль.

– Боль? Хорошо, пусть будет боль.

*

Вялая рука нащупала щеку и отдернулась, попав на нечто большое округлое, которое тут же соскочило с щеки и торопливо куда-то убежало.

Боль была адская.

– Что, зубные врачи в вашей программе не предусмотрены?

Сначала боль в зубе. Потом чувство холода.

– Чтоб я сдох!

От красной травы и черных кустиков веяло теплом, снег падал и тут же таял.

Антидот нашелся на подоконнике. Первым делом Григорий вколол себе полный шприц в вену. Боль в зубе тут же стала адской. К тому же заболели суставы, мышцы, голова. Но больше всего донимала пульсирующая боль в зубе.

Стонущий голый человек пробирался сквозь чащу странных растений. Обрывая свободной рукой мешающие пройти лианы, другой рукой он крепко сжимал несколько шприцов с синеватой жидкостью.

Неважно, что сердце то бьется, то не бьется. Неважно, что кружится голова. Неважно… Все неважно…

Внезапно лес инопланетный кончился и открылась заснеженная равнина, за ней начинался вполне земной лес. Разноцветный. Мокрый. Холодный.

Ну и ладно. Дорога в один конец. Все лучше, чем оставаться безвольным телом, приклеенным к потолку.

– А-а-а-а! А-а-а-а!

Григорий шел скорее наугад, чем целенаправленно, но почему-то был уверен, что идет правильно.

Периодически он кричал от боли. Периодически звал на помощь. Иногда он просто плакал.

При этом он не останавливался и ковылял, не чувствуя начисто замерзших ступней.

Почему не поискал одежду, почему не посмотрел спички и нож в доме? Да хрен его знает почему.

Назад возвращаться нельзя.

Знакомый объект показался за деревьями. Все такой же плоский. Так же ряды отверстий. Прислонившись к нему спиной, замер человек с большой черной трубой в руках.

Григорий добрел до него, сел рядом и тут же почувствовал запах гниющего мяса. Где-то наверху послышался знакомый гул. Григорий уронил в снег шприцы, потом выбрал один из них и вколол себе в мышцу ноги.

– Что? Не вернулся ты за мной? – спросил он у трупа. – Весь антидот мне оставил. Вон они как твой костюмчик-то раздербанили. У тебя должно быть что-то, что может мне помочь.

В небольшом рюкзаке оказалась куча всяких девайсов, многие из которых Григорий видел в первый раз в жизни. Постанывая и стараясь не обращать внимания на потрескивание и шорохи из леса, а также на то, что почва под ним явно движется, он пытался разобраться. Ноутбук требовал пароля. Фонарик не горел. Мобильный телефон не работал.

В конце концов он нашел некий прибор с одной кнопкой и выдвижной антенной. Он поставил его перед собой, нажал на кнопку. Ничего не произошло.

Запасные батарейки нашлись в рюкзаке. При повторном нажатии прибор тихо запикал.

– Надеюсь, ты не бомба.

*

– Нашему мальчику принесли лекарство.

Игла вошла в вену. Седой человек в смирительной рубашке дождался, пока девушка уйдет и, упав на пол, начал бешено кататься по полу, стараясь удариться головой обо что-нибудь.

Мягкие стены. Мягкий потолок. Смирительная рубашка. Капельница. Куча скрытых камер.

Зубы теперь не болели, но Григорий жил буквально от укола до укола.

Приходила очень красивая девушка, делала ему укол.

После этого его тело становилось послушным, разум успокаивался, и Григорий был способен некоторое время вести себя как нормальный человек.

Они, остальные, пользовались этим как могли. Надевали на него очень красивые костюмы, брали интервью, кормили очень вкусной пищей. Да что уж там, даже женщин ему приводили.

Человек, который выжил каким-то образом в эпицентре заражения. Человек, который смог найти нервный центр болезни. Который дал человечеству возможность победить.

Он был их героем.

Их легендой.

Он был центром научных изысканий и политических интриг.

Но продержаться в таком качестве ему удавалось недолго.

Буквально через два часа после укола он начинал чувствовать себя так, будто ему в живот и в мышцы навтыкали кусков стекла. Иногда он даже видел эти куски и пытался их вытащить.