Американцы вообще ляпают этот «бизнес» везде. Потому как в их понимании слово «дело» и слово «бизнес» — примерно одно и то же. И эта манера передалась и эмигрантам. В том числе и мафии. Любое дело, где надо чем-то торговать, даже будь это дурь, алкоголь, утехи, рабы в конце концов, ведь подпольная торговля людьми в штатах будет жить даже в двадцать первом веке — всё это здесь сразу обзывают бизнесом.

Так, по мнению местных, звучит более благообразно. Вон тот джентльмен одет представительно, имеет деньги, значит — занимается бизнесом. И плевать — каким. В реальности, конечно, с экономикой, налогами, и настоящими трудовыми отношениями это всё зачастую не вязалось никак.

— Это хорошо, — я кивнул и присел на пустой ящик, который тут использовался в качестве стула, — Главное моё условие остаётся тем же. Ты не пьёшь и никому не говоришь о наших совместных делах. Завтра очень рано мы едем в Вирджинию, продавать виски, который раздобыли. Поедет Миша — он за рулём. Ты и я. Витя останется здесь. Мы и так уже часто отсутствуем на работе. А вот тебя точно никто не хватится.

— В Западную Вирджинию? — уточнил Гарри.

— Именно так. Там Сухой закон уже работает, — пояснил я.

— Сколько Вы хотите выручить за ящик, сэр.

— Где-то двадцать пять — двадцать семь долларов с одного.

— У Вас есть договорённость по цене? — деловито поинтересовался ветеран.

— Нет, нас там будут ждать, и решать уже будем всё на месте. Не хочется светить товар и вообще нашу деятельность раньше приезда.

— Это правильно. Но требуйте все тридцать, сэр. Торгуйтесь. В Вирджинии не любят слабаков и тех, кто не торгуется. Это край настоящих ковбоев. А наше пойло — качественное. Не какая-нибудь палёнка, — пояснил нищий.

— Спасибо за совет! — вполне искренне поблагодарил я Гарри.

Затем чуть помедлил и перешёл к тому, что меня интересовало сейчас больше всего.

— Скажи, в тот день, когда мой отец отослал тебя из лавки — ты не запомнил ничего странного? — и я испытующе посмотрел на ветерана.

Гарри нахмурился, припоминая, а затем покачал головой:

— Нет, Алекс. Если говорить о чём-то прямо совсем странном, то ничего. Однако он был очень расстроен. Я сказал ему, что могу помочь с разгрузкой и подготовкой досок для новых стеллажей, а он буквально вытолкал меня за дверь. Это на него не было похоже. Ваш отец всегда был вежлив со всеми и даже со мной. Перед закрытием лавки я помог ему убрать все стулья, потому что он был занят — чистил ружьё.

Я даже дышать перестал:

— Ружьё?

— Да. Старая двустволка. Я не знаком с этой моделью, — пожал плечами Гарри.

Интересные дела получаются. «Заглянув» в память Алексея, я узнал, что дома у нас никогда не было оружия. И в лавке тоже. Отец ни разу за все время не сказал о том, что у него есть какое-то ружьё. А в лавке я помнил каждый угол. Там и спрятать-то большую пушку было непросто. Откуда у папы ружье? И зачем? Отстреливаться от посетителей, из-за которых он выгнал Гарри? Но никто не слышал никаких выстрелов. Да и отец был в лавке. Там же и сгорел, придавленный балкой. Или ему помогли умереть, потом сожгли дом, а балка упала, когда прогорела крыша? Возможно, так и было. Самый главный и волнующий вопрос — зачем? Чем и кому так насолил обычный лавочник из наполовину русского квартала? Значит, кто-то что-то хотел от него, не получил, убил, а всё представил как несчастный случай. Допустим, это сделали ирландцы. По чьему приказу они работали? Томпсона? Тоже непонятно — зачем гробить свою «дойную корову»? В итоге у меня появилось только больше вопросов.

— Гарри, а кто-нибудь заходил к нему, кто показался тебе подозрительным? — заговорил я.

— Вы имеете в виду бандитов, сэр?

— И их тоже…

Он немного подумал и виновато пожал плечами:

— Простите, но это было давно, я уже не вспомню дни перед этим. Сейчас на ум никто не приходит, кто вёл бы себя странно. Покупатели как покупатели. И всё…

Понятно. Я и задал этот вопрос скорее для проформы. Вряд ли отец вёл какие-то тайные дела в самой лавке. Ладно, с этим будем разбираться, когда мы вернемся из Вирджинии. Если удастся все организовать нормально, на поездку и всё, что с ней связано, уйдёт максимум два дня.

— Хорошо, спасибо. Ты очень помог в одном деле, Гарри. Вечером мы выезжаем. Витя оставил для тебя новую одежду. Там брюки, ботинки, куртка и шляпа. Все должны выглядеть более-менее цивильно. С собой мы берём только чистый Кольт.

— Кольт для Вас, сэр? — Гарри заметно повеселел, когда услышал про обновки.

— Да, у меня теперь есть легальный.

— А может, возьмём что-нибудь «потяжелее»? — задал резонный вопрос ветеран.

— Нет, дробовики сложно прятать. Не хочу в первую поездку «сгореть» на них. Понимаю, что это определённый риск, но тут уже ничего не попишешь. Если где-то начнут делать полный досмотр машины, то будут большие проблемы.

— Согласен, — кивнул Гарри, — Я переоденусь?

— Давай. И, кстати, с чем тебе удобнее всего «работать»? — намекнул я на оружие.

— Со всем, что у нас есть — я могу обращаться спокойно. Но если у нас появится хорошая винтовка, то я буду рад, сэр.

Ветеран занялся своими делами, а я предался размышлениям. Всё витало вокруг трёх фактов. Во-первых, количестве трупов, которое пополнилось вчера ещё одним. Помню, когда меня и моих товарищей зажали в ущелье под Панджшером. У нас раскалился АГС, но я не думаю, что тогда в тот день я положил четыре человека. А тут «набил» такое число за эту неделю. Какую там фразочку приписывали Аль-Капоне? «Не пробуй дно реки двумя ногами»? Надо бы притормозить…

Во-вторых, секрет отца и чем он обернётся для нашей семьи. Хорошо бы Штармайер всё преувеличил.

В-третьих, молодое тело и мозги вечно сбивались на воспоминания о вчерашнем вечере и сладких губах Али. Но это даже хорошо, а то совсем кукухой можно поехать от всего остального. Вчера мы поели пирожных в простенькой кафешке и гуляли до поздней ночи, пока не замёрзли и не укрылись вдвоём во флигеле.

Вообще, можно было бы устроить девушке и более романтический и комфортный вечер. Благо, средства позволяли. Но я её мало знаю и не в курсе — насколько хорошо она умеет хранить секреты. Это Алексею дай волю, и он уже расхвастался бы налево и направо. Сейчас показывать то, что у меня неожиданно появились деньги — не лучшая идея. Даже минус восемь баксов на простую одежду для Гарри, двадцатка за съём грузовичка, плюс ещё горючее — сейчас это не траты. Я за пистолет и квартиру отдал в несколько раз больше. Но даже такое вызовет вопросы, пока мы не «прикроемся» какой-то законной деятельностью…

* * *

В Вирджинию мы втроём доехали без приключений. Я вдоволь налюбовался Восточным побережьем, так как половина дороги проходила рядом с океаном. Бушующая Атлантика в конце осени представляет собою величественное зрелище. Белый песок и высокие волны вдалеке от берега — успокаивающая картина. На пустынных участках шоссе, где полиции почти не было, мы менялись, хотя мне было ехать сложнее. Права на грузовое авто, а их уже требовали в некоторых штатах, были только у Мишки. Мне водить было сложнее — из-за топорного управления. Зато ничего непривычного.

Городок, в котором нас ждал брат Вити, назывался Бакхэннон. Мы остановились около телефонной будки, и я позвонил нашему «контакту».

— Слушаю, — голос был изменён в трубке и звучал слегка надтреснуто.

— Мы на месте.

— Витя звонил сегодня, да. Не парьтесь ни о чём! Подъезжайте к ферме на Роув-стрит девять. Я буду ждать там. Всё на мази!

Я повесил трубку. Не хочу казаться сухарем, но такой бравурный настрой, как у брата Громова, я не приветствую при серьёзном деле. Фермы в Бакхэнноне, как и в любом небольшом городке Западной Вирджинии начинаются сразу за городской чертой, а если городской округ небольшой, то некоторые участки попадают и внутрь него. Местные власти добирают таким способом нужное количество населения, чтобы выбивать финансирование.