Глава 11

У кого — праздник, а у кого — проблемы…

С утра меня разбудила сестра. Поцелуем в лоб:

— С днём рождения, засоня! Вставай, я твой любимый пирог испекла!

Лёжа на своей грубой кровати, я заулыбался, ощущая, как лицо греют последние лучи осеннего солнца. Скоро станет совсем холодно. Наша семья пока не зашибает кучу денег. Да и не падок я на подарки. Что в той, что в этой жизни я не был ими избалован по причине небогатого детства. А вот пирог с удовольствием попробую. И эта простая сестринская забота согревала душу сильнее всего.

Уже после завтрака я выложил тридцать долларов на стол перед Тоней. Сашка играл во дворе, мама была на работе и ещё не вернулась с ночи, так что я мог поговорить со старшей сестрой без свидетелей. Она остановилась как вкопанная с кастрюлей в руках. Люблю смотреть на неё такую. Красивая, тоненькая, хозяйственная, милая.

— Откуда это, Лёша? — требовательно задала вопрос Тоня.

— Это — с новой работы, — просияв, ответил я, — Первый заработок, пока начинаем.

— И каким образом он получен? — кастрюля со стуком водрузилась на стол. Тон был напряжён.

— Не беспокойся, пожалуйста. Мы же с тобой договорились — я приношу «гринбэки», а ты не задаёшь вопросов и улаживаешь всё с мамой.

— Я хочу знать, что эти деньги получены законным путём. Откуда ты их взял? И ещё — скажи мне, ты втянул во всё это Мишу с Витей? Я общалась с их знакомыми и родственниками. Они сказали, что ребята пропадают на каких-то заработках. Я же не дура — могу сложить два плюс два! — глаза сёстры требовательно сверлили меня.

Явно не отстанет. Лучший вариант в таких ситуациях — рассказать версию, максимально приближённую к реальности. Поэтому пришлось вздохнуть и коротко ответить:

— Торговля алкоголем.

Она всплеснула руками:

— Ты серьёзно? Но это же нарушение закона!

— Какого? — я решил действовать мягче.

— Я читаю газеты, Лёша! Акт Волстеда! Он запрещает продажу алкоголя!

— Закон ещё не вступил в силу, Тоня. Его действие начнётся только в январе. Тем более, мы продаём мелкие партии. Что-то вроде торговых агентов. Вот и всё. Если ты читаешь закон, то знаешь, что за мелкие партии даже после того, как акт вступит в силу, тех, кого поймают, будут наказывать небольшими штрафами. Оглянись, посмотри вокруг. Да тут в каждом доме уже собирают самогонные аппараты. Всем плевать на этот закон. Пойми — это способ оплатить весь долг. Ты не забыла же о нём? Я не позволю маме и Сашке голодать, а тебе идти в публичный дом! — здесь мне пришлось несколько надавить.

Тоня закусила губу и нахмурилась. А я продолжил:

— Только об этом никто не должен знать… Лишние уши нам ни к чему.

— Да понимаю я! — она сердито отмахнулась от меня.

В этом я не сомневался. Судя по памяти моего реципиента, у моей сестры, конечно, есть загоны. А у кого их нет? Но она никогда не выносила наружу ничего из семьи. В конце концов, это она «держит оборону» и прикрывает меня уже почти неделю перед матерью. Причём, насколько я понимаю по реакции мамы — успешно. Иначе бы я заметил какие-то небольшие изменения в её настроении или взгляде.

— У меня вопрос, — присела она рядом за стол.

— Какой?

— Если ты «торговый агент», то как с тобой общаются деловые люди? С твоим-то внешним видом!

Я хмыкнул, отложил книгу и дал ей жестом понять, что нужно подождать минутку. А сам ушёл в комнату, где жили я и брат. Быстро переоделся в костюм и постарался разгладить его руками, ибо приходилось, к сожалению, пока прятать его от семьи среди ящиков под кроватью. Поправил сорочку и галстук, надел отцовскую шляпу и вышел к сестре. Развёл руками и покрутился перед ней. Коричневый простой костюм, чёрные туфли, кремовая сорочка и иссиня-чёрный галстук. Не совсем, конечно, идеальное сочетание, но этого достаточно, чтобы смотреться более-менее цивильно в девятнадцатом году двадцатого века.

Сестра всплеснула руками и засмеялась:

— Гляди, какой важный! — а затем улыбнулась и добавила, — Тебе идёт. Сразу становишься взрослее лет на пять в нём.

Я только усмехнулся. Знала бы она, сколько мне лет «в голове»!

— У меня будет к тебе просьба, — я взял её руку и изобразил смятение.

— Какая? — моментально напряглась сестра.

— Ты… можешь выгладить костюм?

— Ах ты! Я уже заволновалась!

Не подумайте, что я из тех, кто без женщины не найдёт и колбасы в холодильнике. Просто я уже привык в прошлой жизни к совершенно другим утюгам. А то страшное чугунное чудовище, в которое надо закидывать угли, и которым орудует Тоня — в моих руках станет оружием массового поражения для любой одежды. Тем более, она работает прачкой. И на работе они постоянно гладят и крахмалят. У неё навык обращения с такими монстрами уже отработан как следует.

— А куда ты собрался? На свидание? Или на деловую встречу? — с поддёвкой спросила Тоня.

— Второе. И ещё нам нужно будет с парнями отлучиться на пару дней. Придумай, что маме сказать.

Лицо сестры снова приобрело тревожное выражение:

— Зачем?

— Бизнес! — пожал я плечами и сделал как можно более пафосное лицо, картинным жестом поправляя галстук, — А вообще, просто надо скататься на закупки.

Тоня рассмеялась:

— Господи, какой франт! Конечно, я всё сделаю. Когда?

— Если можешь, сейчас… И я пойду.

— Не хочешь пока говорить маме?

— Нет, тут нет секрета. Просто мы с парнями сразу в путь.

— Хорошо, я поняла, — уже серьёзно сказала сестра и затем тепло улыбнулась снова, — Какой же ты стал взрослый. Я и не заметила… И папина шляпа тебе очень идёт.

А я просто обнял её. Приятно знать, что у тебя есть родственники. Всегда хотел сестру, получил не совсем обычным способом, но я быстро проникаюсь к ней и к этой семье. Очень светлые люди. Мне повезло.

— И ещё, мне какое-то время надо будет пожить в конторе, — проговорил я, — Не волнуйся, пожалуйста, так и объясни маме. Я буду наведываться часто.

— Это далеко?

— Да, это на другом конце Нью-Йорка. Ну, понимаешь, Лонг-Айленд, доки, поставки, — я сделал неопределённый жест, хотя куда-куда, а на Лонг-Айленд я в ближайшее время точно ни ногой.

— Хорошо, я объясню ей как-нибудь, — кивнула Антонина.

На самом деле я еще вчера подумал о том, что мне надо поменьше светиться даже около «склада» и в нашем районе. Вчера ночью мы подогнали грузовик впритык к подвалу, и перетянули внутрь все ящики с виски. А затем Мишка вернул обратно «Шевроле». Нужно бы в ближайшее время озаботиться покупкой своего авто, после того как «прокрутим» в Вирджинии наш виски. И вот вопрос: где прятать оружие, которое на нас свалилось? Оно понадобится — в этом я не сомневаюсь. Но хранить дома мне его негде — я тут свёрток с костюмом еле упрятал.

Сейчас у нас два Винчестера, два тридцать восьмых, Кольт 1911 и «Вэбли». Абсолютно все стволы — «грязные». Всё это хранится в подвале под надзором Гарри, которого постоянно по очереди навещают парни. Всё оружие там, кроме Кольта. Он со мной. Там же наши ящики с виски, а вскоре на смену им станут бочки с виноградным соком. И мне это очень не нравится.

Нельзя хранить все яйца в одной корзине. Сейчас это наше самое уязвимое место. Рано или поздно, но до Горского или его шестёрок дойдут слухи о том, что мы что-то привозим и увозим на наш «склад». И там уже непонятно — как он себя поведёт. Заинтересуется ли тем, что делает троица молодых парней? С другой стороны, может и сквозь пальцы посмотреть. Сейчас все стараются на чём-то заработать в серую. Но когда мы откроем свои заведения или начнём толкать виски барам — он точно всё просечёт и пошлёт своих «работников ножа и топора». Поначалу с вопросами и вежливыми намёками, что надо отстегнуть долю. Здесь её называют «виг». А потом — неизвестно. Его аппетиты, судя по тому, что я слышал — растут слишком быстро.