Тавр покрутил седой ус, потом взглянув куда-то вдаль, крикнул:

– Эй, на мачте!.. Заснул, что ли, ворона? Что за лохань прет нам наперерез?

Смотрящий в корзине на мачте, покрутил головой и вдруг крикнул испуганно:

– Дромон118, вождь! Три ряда весел…

Мы поднялись и увидели византийский боевой корабль, что пытался перерезать путь нашему купцу. Раздувались ветрила с изображением двуглавого орла, а весла в такт, словно гигантские ложки черпали воду.

– Чего ему надо? – нахмурился Сак. – Пошлину мы уплатили, ничего не украли. Ну может на гостевом дворе малость пошумели?.. Так, что за мореход без драки?! Под хорошее вино – все дерутся…

На нос ромейского дромона вышел человек в блестящих доспехах и ромейском шлеме с красным гребнем конских волос. Приложив к устам медную трубку с расширяющимися краями, он прокричал:

– С вами говорит триерарх119 Валерий Лавр. Именем василевса приказываю остановиться! Иначе пойдете на дно! Оказавших сопротивление, ждут каменоломни и клеймо раба!

Голос, усиленный медью, пронесся над водой, ударил в уши, подобно щелканью бича.

Сак переглянулся со своими, сложил ладони перед устами и крикнул:

– В чем дело? Мы мирные купцы и на нас нет никакой вины!

С дромона железный голос отчеканил:

– На вашем судне двое преступников нарушивших законы империи. Если выдадите их нам – останетесь живы!

– Резво работают осведомители префекта, – помыслил я.

Сак прищурившись глянул на двух монахов, которые медленно встали со скамьи. Руки метнулись под черные рясы, где спрятаны короткие иберийские мечи – гладиусы.

Тавр ухмыльнулся, покачал головой. Повернувшись к ромейскому кораблю, ответил:

– У нас нет никаких преступников. На судне лишь моя команда, да несколько смиренных монахов, что направляются в чужие земли с благородной миссией – проповедью истинной веры!

– Мы должны осмотреть твое корыто! – выкрикнул ромей. – Если вам некого таить, то и бояться нечего!..

Тавр помолчал, затем крикнул:

– Добро, копайтесь… но окромя трюмных крыс – ничего не найдете…

– Спустить парус! – приказал он своим.

– Ты уже уразумел – кого они ищут? – спросил я, вытягивая меч из-под рясы. – Хочешь нас выдать?

Сак смерил меня презрительным взглядом.

– Я – тавр! – рявкнул он. – И мне плевать на сторожевых псов империи. Но одно дело рисковать ради добычи, другое – ради вас… Я должен посоветоваться со своими людьми. У нас в таких случаях, эта, как ее… демократия…

Команда комара уже стояла окрест. В руках холодно сверкали мечи, топоры, копья. Рожи у всех наглые, с волчьим оскалом. Очи горят в предвкушении драки.

– Ну, я жду! – буркнул Сак. – Кто хочет выдать наших гостей и попытаться ублажить ромейских собак, чтоб не кусались – отходи влево. Кто за то, чтоб пустить кровь ромеям – вправо. Сам он, повернувшись, отошел вправо и встал вызывающе, заложив руки за широкий пояс из зеленого аксамита120, что был накручен вкруг его торса и завязан морским узлом на левом бедре.

– Ты стал болтлив Сак, словно девка, – сплюнул седой тавр с косым шрамом через все лицо, в кольчатой агарянской броне до колен. – Командуй! Неужто ты решил, что мы предпочтем хорошей драке – личину ромейской суки, угодливо виляющей задом при окрике хозяина?

Лицо Сака просветлело. Заученным жестом он крутанул свой седой чуб и заложил его за ухо, вверяя себя Диве – Богине-матери тавров.

Его голос ударил, как бич надсмотрщика:

– Приготовить амфоры с нафтой, огнива и фитили! Антар, сажай своих на весла! Фенис – готовь парус!.. Всем к бою!

«Мирные» купцы быстро надевали доспехи, натягивали луки, доставали глиняные сосуды с горючим зельем.

– Попробуем надуть их… – сказал Сак своим соратникам. – Как только подойдут бортом, разворачиваем корабль и бьем клювом на ростре им в борт. Затем, отходим назад и попытаемся оторваться. Да помогут нам Боги ветров и вод!

Ромейский дромон приближался. Под его штевнем, украшенном медной головой Медузы-Горгоны, с клубком змей вместо волос, угрожающе торчали два рога-тарана, окованные бронзой. Катапульты и баллисты были в боевой готовности. Из щелей боевых башен торчали жерла сифонов, готовых изрыгнуть греческий огонь121. За высокими бортами виднелись гребни шлемов и частокол копий.

Едва дромон подошел вплотную к борту камара, как с его бортов полетели ужища с крюками, цепляя снасти и стопоря ход жертвы. Но не успели «вороны» с железными клювами122 упасть на палубу, как жертва резво прыгнула назад, обрывая канаты, обдирая о крюки борта, а затем, развернувшись буквально на месте, саданула дромон низко расположенным тараном в расписное брюхо. Сак правильно рассчитал направление ветра и волн, которые помогли сделать сей внезапный маневр. Правда назад отпрыгнуть камар не смог, прочно застряв в корпусе дромона.

– Бросайте весла! – заорал Сак. – Все в драку!

Дюжина сосудов с подожженными фитилями, врезалась в борт ромейского корабля или упала на его палубу. Нафта вспыхнула синим, дымным пламенем. Тавры как кошки полезли на борт и снасти вражеского судна, держа клинки в зубах. Завязалась жестокая сеча. Ромеи вынуждены были часть сил бросить на тушение собственного корабля. Струи воды из помп не могли потушить хорошо горящие паруса и такелаж. Посреди нестерпимого жара шла яростная резня. Ромеи, не ожидавшие такой наглости от купца, защищались вначале вяло, но потом усилиями триерарха и декархов123, обученные долгими тренировками стратиоты124 сбились в десятки, и сотворили стену из щитов и частокола сарис125. Из-за нее все чаще летели дротики и стрелы. Стало сказываться и численное преимущество ромеев. Против пяти десятков тавров, на дромоне была центурия воинов, не считая команды и гребцов.

Яровит сражался, как всегда спокойно, даже лениво. Но его меч на лету перерубил две пилумы126 брошенные всего с десятка шагов. Окрест него, лежало в лужах крови полдюжины ромейских воинов.

– Уходите! – крикнул он Саку, видя, что частокол копий теснит тавров к борту. – Попытайтесь поднять ветрила и отвести корабль!

Сак, раскроив топором ключицу напавшему на него декарху, приказал хриплым голосом:

– Всем отход!.. Уходим!

Тавры стали спрыгивать на борт своего корабля. Мы были одними из последних, кто покидал дромон.

Узрев, что ромеи готовятся пустить в ход сифоны, Яровит яростно выдохнув воздух взмахнул рукой и триерарх, на мгновение показавшийся из-за щитов легионеров – захлебнулся своей кровью. Из горла его торчал гладиус. Ромеи на миг опешили. Ведь бросок был сделан с полутора десятков шагов.

Яровит пятясь спиной к борту, резко развернулся, собираясь прыгнуть в камар, когда молодой ромейский воин с искаженным от страха ликом – метнул дротик. Каленый наконечник ударил Яровита в спину меж лопаток, пробив безрукавку из шкуры вепря. Наставник оглянулся, уста его тронула горькая усмешка…

– Вот так… – прохрипел он. – Порой и старый волк попадает в ловушку, когда торопится в свое логово.

Он ухватился рукой за край борта и тяжело перевалился через него. Я метнул свой меч в молокососа поразившего моего наставника. Уже перепрыгивая через борт, краем глаза успел заметить, что гладиус вошел стратиоту точно на два пальца выше доспеха, перерубив сонную жилу.

Упав в воду, я нырнул. Благодарность Радогору, который заставлял нас переплывать Волхов против течения и часами сидеть на дне Ильмень-озера дыша через полую камышинку. Взобравшись на корабль тавров, я узрел, что Яровит лежит ликом вниз, а Сак потрясая окровавленным топором, что-то орет своим соратникам, которые тянут ужища расправляя парус. С драмона летели копья и стрелы, но тавры покраснев от натуги продолжали делать свое дело, прикрываясь щитами. Сифоны с греческим огнем команда дромона использовать пока не решалась, видно опасаясь, что огонь может перекинуться на их корабль. Ветер дул в их сторону, а катапульты были безпомощны на таком малом расстоянии.