Кто тебя так? – указала на шрамы от побоев.

От звуков родной речи мое сердце стало мягче меха соболя. В очах защипало, словно туда попала пыль из-под копыт коня.

– Я из Плесова… Уличи100 мы! – шептала она. – Ромейские лиходеи меня умыкнули. Только не те, что с кистенем на проезжей дороге, а морские. Городец наш небольшой, у самого Теплого моря. Дарами моря живем. Мы рыбу ловили, а тут их ладья появилась… Наших ялов тогда много в море было. Напали, аки коршуны на гусей… Пока наши на стругах подмогу с берега выслали – многих похватали…

Тут надсмотрщик очнулся ото сна, помахал руками отгоняя назойливых мух и не услышав привычного скрипа колеса поворотил голову в нашу сторону. Глаза его от удивления полезли на лоб:

– Как это презренные рабы посмели общаться, да еще в присутствии важных гостей хозяина? Сон с него, как ветром сдуло. – Не дай Бог – господа узрят… Еще попадет за то, что не уследил вовремя такое злостное нарушение установленного порядка.

В три прыжка он оказался возле нас. Что-то выкрикнул, лицо побагровело от ярости. Плеть больно обожгла мне плечо. Он снова взмахнул рукой с плетью…

Девица неожиданно резво прыгнула вперед, закрывая меня. Перехватила его руку и впилась в нее зубами. Стражник взревел, мотнул могучей рукой отбросив мою защитницу в сторону, как медведь шлепком лапы отбрасывает охотничью собаку, повисшую на его ляжке. Но девица молча снова бросилась на него. И тогда рассвирепевший надсмотрщик ринул наотмашь – со всей силы. Девчонка полетела в сторону, с размаха ударилась головой о столб навеса и сползла на песок. Из носа и рта поползли багровые струйки, очи удивленно раскрылись и недвижно уставились прямо на ослепительный щит Дажьбога.

Он ненамного пережил ее. Священная ярость, о которой не раз рассказывал мне Радогор, хлынула в голову розовым туманом. Все окрасилось в кровавый цвет заходящего светила. Лязгнула вырванная цепь. Он успел еще замахнуться… Поздно! Мои руки схватили его за обритую голову и крутанули. Дикое, впервые испытанное чувство наслаждения от хруста ломаемых позвонков…

На меня наконец обратили внимание. От визга женщин заложило уши. Бегут… Впереди два стражника с копьями. За ними хозяин, с обнаженным мечом и его гости. Ну бегите, бегите… Теперь мне плевать, на всю ромейскую рать!.. Ишь ты – как кощунник-сказитель помыслил… Светлые Боги: ты ясноликий Дажьбог, ты Перун-громовик, ты Великий Сварог – вам не будет стыдно за своего внука!..

Первый набежал, ударил, целясь копьем в живот. Я качнулся в сторону, цепью подбил ему ноги, затем прыгнул сверху на распростертое тело вбивая его в землю. Хруст костей, сдавленный крик.

Все остановились, словно налетели на невидимую стену. Хозяин крутится, кричит, подгоняет подбегающих слуг.

– Взять его! Обленились трусы! Связать! Вырвать язык!

Кругом все что-то вопят, подбадривают друг друга. Лишь один из гостей хозяина: высокий крепкий ромей в синем хитоне, перепоясанный широким кожаным ремнем, пристально наблюдал за происходящим. Внешне спокойный, а в очах какой-то непонятный блеск.

Вперед вылез еще один надсмотрщик с бичом в руке. Плечи широки, словно ворота. Грудь покрыта черными кудрявыми волосами. Руки обросли глыбами мышц. Зубы оскалены в кровожадной усмешке. Размахнувшись, он бьет бичом пытаясь поймать меня за ногу. Я высоко подпрыгиваю, пропуская под собой длинный сыромятный ремень с куском свинца на конце. Бросаюсь на него. Успеваю перехватить руку на замахе и рву на себя. Надсмотрщика кидает вперед, прямо на мой кулак, что врезается в его переносицу. Хруст носового хряща. Здоровяк падает на колени, мычит, зажимая руками нос. Сквозь пальцы сочится кровь, падает на желтый песок темными сгустками. У ромея в синем хитоне, в стальных очах – бешеный восторг. Он шагает вперед и кричит:

– А теперь меня! Давай, варвар – ударь меня!

Я на миг останавливаюсь.

– Необычен сей ромей, ой как необычен…

– Что ты стоишь? – подначивает меня гость хозяина, обнажив белые зубы в широкой улыбке. – Бей варвар, убей меня! Бей раб!.. Тебе же хочется свернуть мне голову?! Ну так – бей!

Я бросаюсь на него и получаю страшный удар между нижними ребрами, сбивающий дыхание. Хватая ртом воздух, падаю на колени…

А ведь говорил мне Радогор: «Непонятный супротивник – опасен! Пока не разгадаешь его – будь осторожен. Осторожность – не слабость, а щит против опасного ворога. Глупый нахрап – смерть!..»

Хватаю его за ногу. Ромей падает, но второй ногой, как молотом бьет мне в голову. Затем, вскочив, прыгает сверху. Его колено выбивает из меня остатки воздуха. Перед очами все темнеет, плывет. На дрожащих ногах пытаюсь подняться. Но сзади уже навалились четверо или пятеро. Вдруг слышу громкий, резкий голос «необычного» ромея, словно выкованный из железа:

– Не трогайте его тупые бараны! Сей раб – прирожденный боец, и стоит вас всех, вместе взятых!

Поднимаю тяжелую голову. Ромей стоит надо мной, скаля зубы:

– Хорош, хорош!.. Клянусь Зевсом – какая находка!..

Руки стали тяжелыми, словно к ним привязали трехпудовые камни. Если бы можно было убить сего насмешливого врага взглядом…

– Успеешь! – прочел мой взгляд ромей и повернулся к хозяину.

– Марк, я покупаю его! Сколько ты хочешь? Даю тридцать солидов101!

Хозяин сокрушенно качает головой, поглядывая на мертвую славянку.

– Вот находка была! – тычет пальцем в труп девушки. – А тот скот, – кивает на надсмотрщика со скрученной головой, – такую вещь испортил! – он щелкает языком.

«Вот видишь», – говорит мой победитель, – варвар правильно поступил, что отправил его в Тартар.

– В ад! – поправляет его хозяин. – Вечно ты Леонтий… свои языческие сравнения…

– Какая разница… – перебивает его гость. – Тартар – Ад, Зевс – Христос. Названия меняются, смысл – тот же. Ну что, продаешь варвара?

– Набавь еще десять… – криво ухмыляется хозяин. – Я из-за него понес такие убытки. Трое убитых, один – покалеченный…

– По рукам! – Леонтий хлопает его по плечу. – Через полгода, ему не будет равных на арене ипподрома!

– Если так… – хозяин масляно улыбается, – ты тогда не забудешь своего друга?

– Несомненно, – кивает гость. – Я всегда к твоим услугам!

• • •

А дальше – палестра кулачных бойцов. Моим наставником стал матерый, весь в шрамах помор, из племени рарогов. Родом с далекого острова в Варяжском море.

Ежели Радогору не было равных в сече, то Яровиту – в кулачном бою и борьбе. Вначале я не поверил, что такой в летах муж, которому уже пора на печи сидеть, да греть старые раны, на что-то способен. И жестоко ошибся. В первый же день я шесть раз понюхал землю, сбитый с ног его кулаком. На седьмой, все же достал его, но от встречного удара – не скоро очухался.

Каждый день, с утра до вечера, по приказу хозяина палестры Леонтия, он обучал меня бить кулаком, локтем, ребром ладони, коленом, ногой. У меня получалось, и неплохо. Яровит же – оставался недосягаем. Я сам не разумел, как вдруг оказывался на земле от несильного, казалось бы, тычка, после которого по всему телу пробегала волна боли и само тело становилось вялым и непослушным.

– Не надейся на свою мощь! – поучал Яровит. – Даже самые твердые скалы рушатся под мягкими волнами. Я тебя ринул волной. Чем больше ты пытаешься обратиться в скалу, тем больней тебе будет. Не напрягай мышцы… Ты должен быть мягким, аки дрягва102. Удары супротивника твоего должны вязнуть словно в трясине, або скользить, аки по льду. Скручивайся будто змея вкруг добычи. Пусть ворог проваливается в пустоту. Вот тут ты его и встречай!.. Он сам напорется на твой кулак. Сие – принцип, как рекут ромеи, сиречь103 – основа, правило! Напавший будет повержен не потому, что напал медленно али неудачно, а просто потому, что напал…