Она покинула кабинет Стю на седьмом этаже и одна спустилась в лифте. Велев секретарю ни с кем ее не соединять, Дианта заперлась у себя, сбросила туфли и растянулась на диване. О том, чтобы вздремнуть, нечего было и мечтать: слишком велико оказалось напряжение. Первая ее попытка убедить Стю примкнуть к их тайному налету на табачные денежки Болтона завершилась полным провалом. С кого же начать сейчас, с Кирка или с Расти?

Ответ был очевиден. Кирк был застегнутым на все пуговицы офисным червем, никогда не маравшим рук, а Расти – уличным драчуном, умевшим очаровывать и уговаривать. Если не было проку от сладких речей, он всегда был готов к выкручиванию рук; при необходимости он прострелил бы упрямцу коленную чашечку. Если кто и мог пригрозить Старине Стю и припугнуть его, то, конечно, именно Расти Маллой.

Чуть раньше, утром, Стю прислал по электронной почте ей, Кирку и Расти финансовый отчет за прошедший месяц. Положение оказалось еще более безрадостным, чем опасалась Дианта. Скоро начнут звонить из банков, пойдут напряженные совещания…

Подойдя к столу, она села и вчиталась в отчет, пристроив на стол ноги. Каждый год жалованье и Кирка, и Расти составляло 480 тысяч долларов, плюс бонусы в конце года, зависевшие от показателей фирмы. Размер бонусов для них и для Болтона определялся на совещании за закрытыми дверями 30 декабря. Это был самый страшный день в году: оба партнера вываливали кошмарные цифры, и Дианте приходилось играть роль рефери. Последние три года Кирк скандалил из-за того, что его сторона, «правая», зарабатывала гораздо больше стороны Расти, «левой». Расти, отбиваясь, ссылался на пяти– и десятилетние тенденции, свидетельствовавшие о том, что его практика защиты травмированных куда выгоднее того, чем промышляет Кирк. Только четыре года назад его «левая сторона» заработала вдвое больше сопер– ника.

Однако это было еще до того, как он начал проигрывать, причем с треском, процессы с участием присяжных.

Соперники? Почему не партнеры, плывущие в одной лодке? По словам Болтона, братья всегда тянули в разные стороны. А теперь лодка и вовсе шла ко дну.

Если дела пойдут так же в следующие два месяца, о бонусах в конце года придется забыть. Дыра между доходами и расходами была так велика, что Кирк и Расти, связанные соглашением о партнерстве, должны будут совместно покрыть дефицит. Это неминуемо грозило отвратительной сценой, каких еще не бывало.

Дианта понимала, что избежать подобного можно, лишь резко сократив расходы, проведя увольнения среди адвокатов и других сотрудников, уменьшив зарплаты обоих партнеров и каким-то образом убедив Расти перестать браться за рискованные дела. Обо всем этом не приходилось даже мечтать, поэтому она не собиралась выступать с подобными предложениями.

Изучая отчет Стю, она в очередной раз удивлялась, как процветавшая некогда фирма умудрилась угодить в топкое болото. Она уже подумывала сбежать с работы и пройтись по магазинам, когда в дверь кабинета постучала секретарь.

В холле дожидался судебный курьер, паренек в капюшоне и в огромных кроссовках.

– Диана Брэдшоу? – грубовато спросил он.

– Дианта Брэдшоу.

Он пролистал свои бумажки, явно испытывая трудности с грамотой.

– Вы – процесс… процессуальный представитель фирмы «Маллой энд Маллой»?

– Совершенно верно.

– Я судебный курьер адвокатской фирмы «Бонни энд Клайд». Примите иск, зарегистрированный нами два часа назад.

Он подал ей бумаги, и она взяла их, не поблагодарив. Парень тут же испарился.

От «Бонни энд Клайд» не приходилось ждать ничего, кроме неприятностей. Это были самые, наверное, известные адвокаты в Сент-Луисе, и вовсе не по причине их выдающихся юридических способностей. Муж и жена, мелкие адвокатишки, они подвязались по бракоразводным делам в пригородах, пока Клайд не заработал кое-какие деньги на иске из-за дорожной аварии с участием тракторного прицепа. Его жена всегда представлялась как Бонита. Их сынок-подросток, не отлипавший от телевизора, переевший рекламы адвокатов, специализировавшихся на исках лиц с телесными повреждениями, предложил родителям поменять имя матери и пустить по телику рекламу по мотивам фильма «Бонни и Клайд», в которой они, одевшись, как Уоррен Битти и Фэй Данауэй, вытрясали бы из жуликоватых страховщиков, грозя им автоматами, горы денег для своих клиентов. Так их фирма стала называться «Бонни энд Клайд».

Сначала местная адвокатская коллегия пришла от этой рекламы в ужас и отправила фирме полное укоров письмо, но к тому времени реклама адвокатских услуг вышла из-под контроля, да и вообще находилась под защитой закона о свободе слова.

К «Бонни энд Клайд» хлынула клиентура, и они разбогатели. Их фирма разрослась, они наняли роту адвокатов и захламили весь город щитами со своей рекламой.

На этот раз к их услугам прибегли родители Трея Брустера. Расти и его фирме был предъявлен иск по обвинению в недобросовестных юридических действиях. Удовлетворение иска означало бы компенсацию в один миллион и десятимиллионный штраф.

Дианта прочла небрежно составленное исковое заявление и тихо пробормотала:

– Я предпочла бы находиться на их, а не на нашей стороне.

Для грязной работенки – а любая надежная адвокатская фирма, берущая дела, связанные с ущербом здоровью, часто вынуждена ее выполнять, – у Расти был целый список проверенных людей. Самым опытным среди них был бывший полицейский Уолт Кемп, детектив, управлявший собственным агентством: его сотрудники изучали всевозможные неоднозначные ситуации, разнюхивали новые несчастные случаи, преследовали машины «Скорой помощи», находили свидетелей и так далее. Уолт знал улицы как свои пять пальцев и имел осведомителей в разных темных углах, в том числе в тюрьмах.

Они встретились в русской закусочной в Голландском квартале Старого порта, чтобы, кроме всего прочего, полакомиться сандвичами с килькой и с яйцом. Невзрачный офис Уолта находился за углом, в доме, где аренда обходилась достаточно дешево.

– У меня есть для тебя нечто необычное, – тихо заговорил Расти.

– Не впервой, – с улыбкой отозвался Уолт, сдувая с усов пивную пену.

– Знаешь кого-нибудь в тюрьме «Салиба»?

– Кого-нибудь типа твоего папаши?

Расти нервно кашлянул.

– Ну да, старикан все еще там. А кого-нибудь еще?

– Заключенных или парней с оружием?

– Не заключенных, кого-нибудь с полномочиями.

– Возможно, а что?

– Это связано с Болтоном. Он там уже пять лет, и время от времени у него в руках оказывается сотовый телефон.

– Обычное дело. В любой тюрьме существует обширный черный рынок телефонов, наркотиков да мало ли чего еще.

– В общем, сейчас Болтон при телефоне и, честно говоря, сводит нас при его помощи с ума. Не может не совать нос в дела фирмы.

– В чем заключается твоя просьба?

– Пусть тюремная охрана получит анонимный звонок: мол, у заключенного номер двести сорок восемь восемьсот тринадцать вдруг завелся сотовый. Телефон найдут, старика на месяц запрут в одиночку. Он в ней уже сиживал.

– Хочешь засадить родного отца в одиночку?

– Всего на месячишко. Он с ума нас сводит, от него одни неприятности.

Уолт, откусив кусок сандвича, засмеялся. Изрядно повеселившись, сказал:

– Зашибись. Мне нравится!

– Сделай это, ладно?

– Заметано. Кому выписать счет? Фирме?

– Да, только обозначь свою услугу как-нибудь иначе. У тебя всегда просыпается фантазия, когда речь заходит о выставлении счета.

– Это потому, что я работаю с шайкой адвокатов.

– Сделай, и забудем об этом. Чем раньше, тем лучше.

– Уже приступил, босс.

Одно из ключевых условий успешной операции – своевременное нарушение связи у противника. Когда пришло подтверждение, что Болтон снова водворен в одиночную камеру, настала очередь следующего шага – нейтрализации союзников оппонента. Это опять стало задачей Расти.

Он вломился в захламленный кабинет Стюарта Брума на седьмом этаже без предупреждения, готовый к драке. Старина Стю был застигнут врасплох. Расти не заикался о встрече с ним уже много месяцев.