Каждый из участников думал свою думу.

"Мы поиграли в экспедицию, пора заняться другими, более серьезными играми: карьера, заработок, секс. Симуляция серьезности принесла мне некоторую пользу и, может быть, небольшой подъем. В горах я набрался сил, теперь пора спускаться в родные долины". Так думали одни – те, кто и не собирался делать никаких усилий.

"Это был опыт встречи с собой, какой я есть на самом деле. Я еще не готов для серьезных экспедиций. Я поищу что-нибудь взамен или помогу тому, кто сильнее меня". Так думали другие – те, кто честнее перед собой.

"Экспедиция началась давно. Здесь в Зарасае я прошел хороший кусок пути. Были минуты покоя, света и прозрачности. Стали яснее цель и понятней путь, но еще недостаточно силы для того, чтобы собрать свою экспедицию, стянуть вместе своего Артура. Могу ли я его создать или помочь тому, кто за это возьмется?" Так думали третьи – те, кто не лжет самим себе.

А что думал Аркадий Р.?

"Жалко первых, но они безнадежны. Нужно помочь вторым поверить в свои силы или научить их помогать тем, кто отважился. Что касается последних – с ними предстоит вместе жить и работать. Их нужно научить радости и постоянству усилий – иначе они ничего не сумеют добиться".

Между тем, срок, назначенный для завершения экспедиции, подошел вплотную. Аркадий Р. огляделся и увидел полный разброд. Участники экспедиции огляделись и увидели разные картины. Одни почувствовали себя стоящими на вершине горы А2 – восторгам их не было предела. Другие увидели себя поодиночке и подвое растянувшимися на всем протяжении пути. Третьи знали, что ни один из них так никогда и не покинул исходной позиции в мотеле. Несколько героических личностей, научившись кое-чему на ошибках и достижениях – своих и чужих, – начали подумывать и поговаривать о новой экспедиции.

Нужно сказать, что сам факт Зарасайской аналогической экспедиции прошел для человечества вполне незамечено. Пресса вышла на Аркадия Р. только в последний день. Журналистку из второй по величине газеты Зарасайского края не интересовала ни гора А2, ни итоги только что проделанного восхождения. Она готовила материал для рубрики "Интересные люди" и потому настойчиво задавала одни и те же вопросы, связанные с причиной жизнерадостности инициатора экспедиции, и безуспешно пыталась навести его на признания в малодушии и скрытом пессимизме.

И в заключение два слова о самой горе. Только временами она становилась видимой участникам экспедиции. Тогда все вокруг наполнялось радостью и смыслом, и радость передавалась всем, кто оказывался рядом. Остальное время они узнавали ее очертания в многочисленных облачных горах, окружавших мотель Далюса, и в горах, опрокинутых в зарасайские озера, в которых, кстати, было немало лягушек. Лягушкам было невдомек, кто, куда и зачем взбирается. Никаких гор они не признавали по той простой причине, что горы им были не нужны…

3 августа 1997 года Аркадий Р. с двумя своими ассистентами отбыли из Зарасая. Что бы ни думали все остальные, эти трое чувствовали себя как люди, побывавшие на вершине горы А2. После недельной передышки им предстояла новая экспедиция – теперь уже в районе нижней Волги. Там, по заверению Аркадия Р., расположена никем до сих пор не замеченная вершина A3.

Дорогой друг!

В воскресенье 13 июля в 18.00 в Малом зале Общества "Знание" по ул. Вильняус, 22 (г. Вильнюс), состоится встреча с Аркадием Р. Тема его предстоящей беседы: "Об аналогическом альпинизме".

Аркадий Р. – визионер, писатель и руководитель многочисленных восхождений в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сеуле, Москве, Вильнюсе, Нижнем Новгороде, Самаре и др.

Добро пожаловать!

Аркадий: Рад видеть знакомые лица. Мне кажется, больше половины зала – люди, которые знают меня, которых знаю я. И рад видеть новых людей, которые первый раз пришли встретиться со мной. Я хочу разделить мое выступление на две части и в первой части поговорить о трех подходах к тем вопросам, которые занимают меня всю жизнь и, наверное, вас тоже. А во второй части выступления я хочу рассказать о том, что мы будем делать в Зарасае, куда мы поедем сегодня с группой людей и куда все вы приглашаетесь.

Я начну с того, что лежит на поверхности. На поверхности – наша с вами жизнь в расколотой стране, в мире, который полон экономических, политических и психологических недоразумений. Ну, это еще мягко сказано – недоразумения. На самом деле то, что происходит сейчас на огромной территории России, раздробленной на множество отдельных стран, России как огромной культурной и духовной единицы, распавшейся на сегменты, – это зеркало нашей внутренней расколотости, и это всех нас тревожит. Расколотость – это утрата целостности, или проявление шизофрении. Нам всем нелегко, нам всем непросто жить в мире, где мы преодолеваем вновь созданные границы, чтобы встретить друг друга, в мире, где возникают новые препятствия, новые заботы, новые фантастические цены. И в этом мире мы еще находимся в относительном благополучии, потому что вокруг нас происходят еще более страшные вещи. Я имею в виду опустошение, духовное одряхление Запада и вымирание Востока. Мы оказались между Востоком и Западом. Закат Запада произошел в начале этого века, и мы живем не перед катастрофой, не в кризисную эпоху, а в посткатастрофическом времени, в "день после конца". Когда я говорю о катастрофе, я имею в виду не атомную катастрофу, не две мировые войны, я имею в виду ту катастрофу, которая произошла в душе Европы.

Мы с вами – дети Европы. Давайте не обманываться: мы не дети Индии, мы не дети Японии, мы не дети Кавказа, мы не дети Азии или Америки. Мы – дети Европы. Наша родина – Европа. И мы живем в посткатастрофический период. В Европе произошла катастрофа в двадцатом веке. Европа до двадцатого века была ведущей цивилизацией мира. Хотели мы того или нет, мы накладывали свои мысли, свои понятия, свои формы на весь мир. И сегодня мы с вами оказались у разбитого корыта: нам, Европе, Западу, нечего предложить ни Америке Северной, ни Америке Южной, ни Африке, ни мусульманскому миру, ни Индии, ни Китаю. Все, что им нужно было, они у нас уже взяли. Технологию, философию, христианство у нас уже взяли, и больше мы особенно миру не нужны. Мы уже не колонизаторы, уже нет колоний. Как европейцы, мы уже не цивилизаторы, нам самим бы не озвереть. Куда нам цивилизовывать Индию или Китай, мы уже дошли до точки. Вот это состояние экономической, психологической, культурной взвешенности – наша сегодняшняя ситуация. И это ситуация каждого из нас. Мы всегда жили тем, что мы у кого-то что-то брали, чему-то учились и что-то передавали дальше. Брали у отцов, у друзей, у учителей и передавали нашим детям, нашим друзьям. Брали мы у греков, у евреев, у индусов, у китайцев. Мы брали мудрость, мы брали традицию, мы брали культуру. Мы организовывали эту мудрость и несли дальше. Сегодня мы ничего ни у кого не берем, сегодня мы не несем никому ничего. Мы отрезаны от истоков, мы отрезаны от устья. Как западные люди мы в тупике.

Я хочу напомнить вам ситуацию, которая была в Европе двадцать веков назад. Тогда существовала Римская империя. Она была в расцвете перед закатом, перед разрушением. Никто и не думал о разрушении. Императоры правили, Рим владел всем миром от Британии до Геркулесовых столбов. Сирия, Иудея, Египет, Армения – все было в руках римлян. И в эту цивилизацию, которая была мощной, сильной, уверенной, которая опиралась на греческие корни, на греческую мудрость, на греческую религию, на греческие мистерии, в эту цивилизацию влился поток иудео-христианской культуры. Когда я говорю об иудео-христианской культуре, я имею в виду могучую культуру евреев, которая у евреев была замкнута и зажата, а у христиан – в состоянии возбуждения. Христиане несли Римской империи Богооткровение. Они рассказывали о том, что произошло вчера. Вчера Бог спустился на землю, вчера Он ходил по Иудее, вчера Он воскрешал мертвых. Он учил, и, уча, Он цитировал еврейских пророков, Он цитировал Моисея, Он тянул за собой мешок еврейского наследства. Нет христианства без иудаизма. Откройте Новый Завет, и вы увидите, что каждая вторая фраза, а то и каждая первая фраза – это скрытая или прямая цитата из Исайи, из Моисея, из Илии, из Иеремии. И вот эта мощная струя влилась в римскую культуру. Две культуры – одна дала место, дала пространство, расступилась, и в нее влилась мощная вторая культура. И двадцать веков происходило взаимопроникновение греко-римской культуры и культуры иудео-христианской. Они сплавились. Огонь шел из Иудеи, от христиан. Форма была греко-римской. Форма – это философия, это литература, это архитектура и скульптура. Во все это вливалась горячая лава иудео-христианского религиозного опыта. А теперь? Давайте посмотрим, что куда вливается. Друзья мои, сегодня ничто никуда не вливается. То, что приходит к нам с Востока, из Индии – Рамакришна, Рамачарака, Рамана Махарши, – и из Китая и Японии – буддизм, дзен-буддизм, – приходит к нам в виде шелухи, приходит из десятых рук. Ничего ни вливается в нашу жизнь мощным потоком. Мы оказались отрезанными и от прошлого, и от будущего, от истока и от устья, от смысла и от цели нашего западного существования. Западу идти некуда. Брать что-то откуда-то он разучился. Мы уже столько лет не преподаем детям ни греческий, ни латынь, ни, тем более, древнееврейский. Ну, может быть, в каких-то лицеях что-то такое теплится, в каких-то университетах, на каких-то факультетах, но не об этом речь. Ведь в Европе каждый образованный человек начинал с изучения латыни, греческого, древних языков. Наше положение – положение людей, которые потеряли смысл, потеряли направление, потеряли историческую перспективу, которые живут в умершей цивилизации. Что мы делаем? Мы решаем экономические проблемы, личные и государственные, мы решаем психологические проблемы, личные и связанные с кошмарными психологическими переборами в обществе: наркоманией, алкоголизмом, растерянностью, страхом. На самом же деле мы ничего не решаем. Мы только думаем, что решаем. Мы не способны решить все эти вопросы, мы не способны решить вопрос о своем собственном месте в этом взбесившемся мире, в котором утрачены высшие цели и ценности. В этой обстановке, которую я вижу как обстановку посткатастрофическую, ибо катастрофа в нас уже произошла, счастливы те из нас, которые не видят катастрофы, и им кажется, что все нормально: "Мы родились в этом мире, таким был мир, когда мы родились, и родители наши жили в этом мире, ничего особенного, он всегда был таким". На самом деле, друзья мои, он был не всегда такой. В нем был смысл, в нем была изначальная перспектива, направление, и люди видели эту перспективу.