С другой стороны, здесь, на войне, не праздник жизни, а место, с которого зачастую не возвращаются. А если и возвращаются, то не теми, кем были до войны.

Но отступать уже было некуда…

Девушка осознанно выбрала свой жизненный путь военного офицера. И, как всякий солдат, она обязана любой ценой выполнить свой долг перед страной, защитив её от напасти коварного врага.

Самая настоящая война для неё только начиналась…

Глава 5. Люди прифронтовой полосы

А’Ллайс казалось, что ломившийся от роскошных яств стол, за которым собрались близкие ей люди в лице отца, матушки и братьев, был накрыт по случаю окончания обучения в офицерской академии. Собравшиеся родственники были счастливы, что было отчётливо видно по их лицам. Улыбаясь, сыновья мило беседовали с матерью, порою поглядывая на свою сестру, одаряя её комплиментами и различными добрыми пожеланиями. Не были печальны и прислуга в составе десятерых служанок, подносивших к столу всё больше и больше изысканных блюд.

Дом. Спокойствие. Праздник в кругу семьи. Кажется, что ничего в этом мире не способно разрушить эту прекрасную идиллию… Кроме отца А’Ллайс.

Оттэр фон Берх сидел во главе стола напротив своей дочери и смотрел на неё тяжёлым, чуть хмурым взглядом. Девушка знала, что подобное выражение на лице отца не предвещало ничего хорошего.

– Упрямой же ты девчонкой выросла. Не уследил…

Произнесённые им слова были под стать его взгляду. Услышав сказанное родителем, А’Ллайс в одно мгновение потеряла всю свою храбрость… И словно вновь очутилась в детстве. Снова почувствовала себя беззащитным ребёнком, не имеющим права перечить и возражать старшим, тем более собственному отцу. Единственное, что ей дозволено – повесить голову и смиренно выслушивать выговор за выговором…

– Всё же добилась своего, – продолжил говорить глава семейства фон Берх. – Похвально, не спорю. Хоть какой-то повод, чтобы начать тобой гордиться.

Он заглянул в глаза дочери.

– Только вот… – произнёс он с сомнением. – Всё то, к чему ты так упорно стремилась и шла, в скором времени превратится в прах. И твоя жизнь – тоже, если не одумаешься и не повернёшь назад.

В ответ А’Ллайс прищурилась на отца.

– Почему же?.. – робко подала она тихий голос.

От прозвучавшего вопроса Оттэр фон Берх невесело хмыкнул.

– Война, – спокойно ответил отец девушки. – Каким бы ты ни была специалистом в области тактики, стрельбы и прочего, чему тебя учили в академии, твои шансы пережить войну всё ещё крайне малы. Они чуть выше уровня «ничтожно», не более.

А’Ллайс никогда толком не удавалось провести время со своим родителем, потому как тот с утра до ночи был на службе, а когда приходил домой, то отдыхал. И воспитание дочери в план отдыха почти не входил: девочкой всегда занимались служанки и мать. Изредка, по возможности – братья. Но только не отец. Подобная халатность не могла не дать свои печальные плоды…

– Однако ты уже здесь, на этой чёртовой войне, – продолжал говорить отец. – И теперь будешь исполнять свой воинский долг перед страной, о котором тебе сулили мать, братья и профессора. Я прав? Бедняжка… Тебя заставили уверовать в мнимую благородную цель, чтобы ты пролила кровь в чьих-то интересах. А пролить её придётся, и чужую, и свою, тут уже некуда деваться.

От столь надменных слов родителя девушка возмутилась, даже осмелела.

– Не переживайте так за меня, пролью, – уклончиво ответила она.

Оттэр фон Берх, приподняв брови, хмыкнул.

– Оказывается, ты не только упрямая, но ещё и легкомысленная, – сказал он, проводя морщинистыми пальцами по сухому лбу. – Очень похоже на меня в твои годы… К счастью, в моём случае все эти пороки исчезли после первого же боя.

А потом произошла та ссора, когда ещё маленькая А’Ллайс страшно обиделась на своего отца из-за укоризненных упрёков по поводу её невозможности овладеть офицерским титулом и всяческих запретов на самообучение военным дисциплинам. В тот давний роковой день даже то редкое и непродолжительное общение между дочерью и её отцом окончательно сошло на нет…

– Хм-м… – вдруг призадумался Оттэр, пока девушка предавалась грустным воспоминаниям. – Может, позволить тебе принять участие в боях? Глядишь, и тебе мозги вправит…

За время обучения в академии А’Ллайс не дождалась отца ни личного визита, ни простенького письма. А когда она, облачённая в офицерский мундир с погонами фельдфебеля, вернулась с учёбы, чтобы сказать ему мстительное: «Смотрите, отец! Вы в меня не верили, но я смогла добиться того, о чём мечтала всю жизнь! Смотрите же!» – девушка не застала его дома. К тому времени он уже был на войне, откуда изредка присылал письма жене, друзьям и даже прислуге. Но только не родной дочери. Более того, отец даже не упоминал её в тех письмах…

– И теперь скажи мне, – Оттэр внимательно посмотрел в глаза А’Ллайс. – Хватит ли тебе твоего упрямства и мнимой храбрости, чтобы принять участие в бою?

Девушка почти не общалась с этим человеком всё детство и не видела его последние девять лет… Так стоит ли называть его своим «отцом»?..

Повернув голову, девушка заметила, что её матушка, братья и прислуга пропали, словно их и не было здесь никогда. А этот человек, что запретил своему чаду становиться тем, кем она хочет, и который не поддерживал связь столько-то лет, остался.

– Я не просила зачитывать мне нотации. Уходите, – вполголоса потребовала А’Ллайс и отвернулась. – Когда вы узнали, что я всерьёз решила заняться самообучением для дальнейшего поступления в академию, то приказывали прислуге прятать все книги, что есть дома, а меня запирать в комнате. Вы не подходили ко мне и не спрашивали, как у меня дела, что происходит в жизни, какие у меня есть проблемы, – она говорила прямо, без каких-либо эмоций. – Однако теперь вдруг соизволили зачитать мне прописанные задолго до вас истины и мораль, которые мне уже были известны. Что ж, «премного благодарна». А теперь, прошу вас, исчезните. Отныне я больше не считаю вас моим отцом. Клянусь, что после окончания войны я первым делом отрекусь от своего дворянского титула, наследства и вашей фамилии…

Выслушав громкие заявления дочери, её отец молча откинулся на спинку кресла и вытащил из нагрудного кармана кителя серебряный портсигар. Покрутил его в руках, что-то обдумывая, и лишь после закурил.

– Я не собираюсь судить тебя за гнев. У тебя для него есть все основания и даже больше, – подобно своей дочери, Оттэр говорил без чувств: просто каменное лицо с жалким намёком на лёгкую грусть. – Скажу лишь то, что в своей молодости я был таким же наивным простаком, как ты сейчас. Думаю, чуть позднее ты поймёшь суть моих слов. Как и поймёшь, почему я оказался плохим отцом для своей единственной дочери… Ну а поскольку ты твёрдо решила остаться на войне, то мы с твоими братьями, хочешь ты этого или нет, будем приглядывать за тобой, чтобы уберечь от глупостей и неоправданного риска. И первый мой тебе совет: не суй свой нос во всё подряд. Зольдаты тебя не знают, а значит, не знают и про твои намерения. Будь так добра, прими это к сведению и не натвори ошибок.