И когда это могло случиться? Даже сейчас мне были видны перепутавшиеся плети сорняков, пробившиеся сквозь трещины в обломках. Весь район, насколько хватало взгляда, во всех направлениях создавал впечатление насильственного разрушения, на которое наложились годы запущенности и пренебрежения. Я прожил в Лондоне ребенком и взрослым человеком тридцать лет, но даже не подозревал, что в границах города существует такой монументальный ландшафт разрушения.

Неужели в этом тумане я забрел так далеко, что оказался в районе, каким-то образом забытым почти всеми в городе? На мгновение страх парализовал меня – а что, если все эти руины были беспорядочными галлюцинациями, вызванными зловредным табаком – если только это был табак – доктора Амброза – если это и есть его настоящее имя. Но тут передо мной появилась перекрывающая дорогу груда камней в виде баррикады, высотой достигавшая плеч. Мне пришлось взобраться на нее, чтобы продолжить путь. Острые кромки камней, впивавшиеся в мои ладони, убедили меня в реальности существования этих руин. Не знаю, куда я забрел, но место это существовало, как существовала дыра, появившаяся на моих брюках в области колена, когда я наткнулся на одну из острых каменных кромок.

Оказавшись по другую сторону этой баррикады, я яснее увидел далекие огни, которые впервые разглядел еще в густом тумане. Тогда я ошибочно решил, что они мелкие, что находятся они где-то рядом и представляют собой фабричные печи. Теперь я видел, что ближайший из этих огней удален от меня на расстоянии в несколько миль и охватывает большое, многоэтажное здание. На моих глазах одна из наружных стен треснула от жара и упала, обнажив пульсирующее белое сердце пожара. Помпезные дымовые колонны взметнулись вверх, чтобы соединиться в высоте с темными выбросами других пожаров.

Господи боже мой, в ужасе подумал я. Пока я бродил в тумане, какое-то бедствие обрушилось на один из районов города. Несколько мгновений мне казалось, что ноги вот-вот подогнутся подо мной и я упаду на крутую гору мусора, через которую только что перебрался. В страхе и трепете смотрел я на сцену впереди. Мне казалось, будто я разглядываю один из огненных кругов самого ада. В моей груди зрело желание забраться в какую-нибудь яму среди руин и укрыться от зрелища пожаров. Я сумел подавить в себе этот презренный страх и взять себя в руки. Мой шаг замедлялся темнотой и кучами мусора, но я спешил, как мог, к горящим зданиям, собираясь предложить любую посильную помощь и выяснить, куда же я все-таки попал.

Не успел я пройти и нескольких сотен ярдов, как мне стало ясно, что характер руин в районе, где я оказался, приобретает вид какого-то забытого поля битвы. Поверхности улицы были усыпаны кратерами с неровными краями, в лужах застоялой воды сверкали погнутые сегменты трубопроводов для подачи воды и отвода канализации. Я осторожно обходил ямы, боясь оступиться, а опасность эта была довольно велика в тусклом лунном свете.

Разрушенные стены домов вдоль дороги обретали все более фантастический вид. Мысли мои метались, а сердце сжималось от одного только вида этого зрелища, но я продолжал идти, пока наконец до меня не донесся запах пожара, распространяющийся в ночном воздухе, как инфекция.

Вскоре я почувствовал и привкус пепла у себя во рту. Острая тошнотворная вонь смешивалась с запахом горящего дерева и паленого кирпича. Такой душок может давать подгорелая свинина. Шумы – гулкие, приглушенные взрывы и более резкий раскатистый звук, словно быстрая барабанная дробь – достигли моих ушей со стороны пожаров. Они становились все громче по мере моего быстрого, насколько это было возможно, перемещения по этой разоренной местности.

Мои мысли были настолько заняты неутешительными предположениями относительно характера бедствия, обрушившегося на этот район Лондона, – землетрясение, мятеж, бог знает что, – что я не замечал крупный кратер на дороге ровно до того момента, пока не ступил в пустоту. Я частично упал, частично проскользил по неровному склону кратера. Одновременно я заметил три яркие алые линии, прорезавшие темноту над моей головой, и услышал сзади прерывистые звуки выстрелов, следующих один за другим. Какая-то иррациональная волна ярости захлестнула меня, я высунулся из кратера и крикнул невидимому снайперу:

– Эй, вы! Вы хоть осознаете, что стреляете по британскому подданному? – Мои слова эхом отдались от полуразрушенных стен, но ответа не последовало. – Я требую ответа…

И вдруг почувствовал, как кто-то ухватил меня за лодыжки и потащил ко дну кратера, при этом острые обломки, торчавшие из склона, разорвали на мне одежду.

– Ты что, черт побери, делаешь? – раздался хриплый женский голос, и в то же мгновение воздух над кратером неожиданно с разных направлений рассекли десятки сверкающих красных трасс, со всех сторон до меня донеслись очереди, а со стен вдоль улицы посыпались осколки строительных материалов.

Спрятавшись от пуль в кратере, я развернулся на его склоне и увидел молодую, хрупко сложенную женщину с коротко подстриженными волосами. Ее точеные черты были скрыты под потеками черной сажи на ее лбу и щеках. Одета она была в мужские брюки и пиджак грубой ткани, а плечи и талия были затянуты кожаными ремнями. Она сидела передо мной на корточках, а на коленях у нее лежало некое странного вида оружие.

Я понятия не имел, что собой представляют эта женщина и ее странное одеяние, хотя к этому времени уже пришел к мнению, что после стольких дезориентирующих событий, потрясших мой мозг, меня уже ничто не может удивить.

– Моя дорогая дама, – сказал я громким голосом. – До чего же невероятное происшествие. Вокруг нас маньяки с каким-то пулеметом Максима. Что тут происходит, скажите бога ради?

Она, прищурившись, уставилась на меня.

– С тобой что-то не так, приятель? – спросила она. – И на какой помойке ты отыскал эту странную одежку?

– Я не знаю, что с ней не так, – тихо сказал я, пораженный такой задиристостью в голосе женщины – это было самое шокирующее из всего, с чем я столкнулся за этот вечер. – У меня немного кружится голова. А одежда на мне была хорошая, твидовая, пока не началось все это безумие.

Стрельба прекратилась, и кратер погрузился в темноту. Она посмотрела в небо.

– Пора нам отсюда сматываться, – сказала она. – А то ведь закидают гранатами.

– Гранатами?! – «Бог мой, – подумал я. – В самом сердце Лондона разразилась война». Я всегда старался находиться в курсе всех важных новостей, но ни слова не читал про дипломатический кризис, который мог бы предшествовать таким событиям. Неужели кайзер или царь сошли с ума и приказали своим секретным агентам – каковыми, как всем известно, наводнен Лондон – спровоцировать волну убийств и бомбардировок? «Грязные мерзавцы, – кипел я про себя. – Кто бы они ни были. Используют свои адские механизмы в сердце столицы цивилизованной нации, а не среди каких-нибудь крестьян и дикарей, где им самое место».

– Идем, – позвала меня женщина. – Потерял свое оружие? Держи. – Она расстегнула кобуру, висевшую у нее на поясе, и протянула мне что-то металлическое с вороненым отливом. Я взял этот предмет, пальцами ощущая пистолет незнакомой мне модели. Моя ладонь автоматически обхватила рукоятку.

Я не военный и должен признаться, что до этого момента все мое знакомство с полем боя было ограничено чтением депеш военных корреспондентов. Но зреть здесь, в Лондоне, уродливый лик разрушения… я впал в бешенство от такого попрания заведенного порядка вещей, в какое, наверное, впал бы астроном, увидев, что планеты сошли с орбит и устроили пляски на солнце. Признаюсь, кровь моя вскипела с блаженным воодушевлением при мысли, что я нашпигую пулями сердца тех негодяев, которые вторглись – к тому же без должного извещения о своих намерениях – на землю моей зеленой и священной родины. Господь и королева должны любить патриотов, а ни один патриот не может сравниться с человеком, который держит пистолет в руке. Я подавил в себе все сомнения касательно ситуации, в которой оказался. Кем бы ни была эта неприлично одетая женщина, у меня не осталось иного выбора, как последовать за ее полусогнутой фигурой на дно кратера.