Их провели сквозь череду ветвящихся узких коридоров, где были небольшие дверки, занавешенные шторами из разноцветных камушков. Суслик старался туда не заглядывать, чтобы чего не вышло, но любопытство бывшего солдата удачи и фотографическая память Кадзуо запечатлели весь путь и содержимое нескольких комнат.
В одной из них четыре фигуры в черном стояли в кругу, смотря друг на друга. Затем резко повернулись к проходящему Суслику - вместо лиц у них была гладкая кожа, без намека на глаза, рот или нос!
«Нопэрапон! - подумал Суслик.»
«Немертвый маг! - подумали нопэрапон и поспешили отвернуться.»
В другой комнате лежала на футоне посреди разбросанных одеял и подушек нагая женщина невиданной красоты. Её грудь вздымалась от частого дыхания, а руки блуждали по телу, лаская его в интимных местах - по всей видимости она делала это во сне. Из помещения звучала заунывная музыка, и курились наркотические травы.
В третьей комнате спала огромная лисица-кицунэ, укрытая своими хвостами. Посчитать количество не удалось, но на взгляд Вала - их было примерно восемь или девять.
«Старая кицунэ - больше тысячи лет! - заметил Кадзуо. Редко их встретишь - предпочитают не показываться, наверное.»
«Так вы и обычных-то кицунэ за легенду считаете, - парировал Вал.»
Кадзуо надулся:
«Даже в легендах встретить девятихвостую кицунэ трудно! Обычно они представлены злодеями, которые хотят захватить Японию, потому что их магическая сила огромна!»
Вал возразил: «А чего не захватили-то? Если такие страшные… Сдается мне, что не всё, о чём в легендах рассказывают - следует на веру принимать. Вон, можешь у Лисицы-сестрицы спросить - ей наверное больше ста лет точно!»
Лаки и Алиса во время путешествия бесстыдно глазели по сторонам, обхватив каждая свою часть Суслика. Что было, конечно, приятно, но сексуальное удовольствие было ему сейчас недоступно.
Наконец, служка привел их к цели путешествия. Большая округлая дверь, выполненная из старого дерева, без каких-либо украшений - только два больших чёрных железных кольца вместо ручек.
Привратник стукнул кольцом три раза о дверь, и она тихо отворилась вовнутрь.
В полумраке Суслик различал контуры огромной пещеры, завешенной тканями, нитями, лентами и довольно толстыми канатами. Казалось, кроме них и служки, здесь никого не было. Однако его аурное зрение показывало лениво колышущуюся громадную ауру бледно-лилового цвета где-то под потолком. Неприятное подозрение стало закрадываться в интеллектуально ограниченное сознание. «Плетельщица, паук на двери, аура под потолком — это могла быть дзьорогумо! Ой, мама, мамочка! Я ж пауков боюсь, а тут такое! Да она весит два коку, наверное!»
«Нишкни студент! Два коку это килограмм триста на наши деньги. Ничего страшного - нож и пистолет у нас собой, я на медведя так ходил. А тот пол тонны весил — это больше трех коку, между прочим. - успокоил товарища по разуму Вал.»
На самом деле он не думал, что придется драться, поэтому был относительно расслаблен. А вот реакция девчонок, когда огромная дзьорогумо начала спускаться из своей люльки под потолком, его позабавила.
Алиса взвизгнула и упала на колени, закрывшись сверху руками. Лаки попыталась нащупать у себя на спине винтовку и нож на поясе - не найдя же, спряталась за спиной Суслика, вжавшись тому в спину.
Когда дзьорогумо предстала перед ним во всем своем великолепии, Суслик безжалостно поднял и встряхнул сжавшуюся калачиком кицунэ, а другой рукой достал из-за спины наёмницу. Затем он сам глубоко поклонился, и руками, что оставались на шеях своих спутниц, нагнул тех в ту же позицию.
Дзьорогумо рассмеялась мелодичным бархатным голосом.
– Какой вежливый мальчик и какие пугливые девочки!
Суслик распрямился и позволил все еще дрожащим спутницам выпрямиться. Дзьорогумо действительно походила на огромного паука с женским туловищем. При этом она драпировала своё паучье тело и можно было увидеть только многосуставчатые ходильные ноги. Человеческое туловище принадлежало стройной японке лет двадцати на вид, с грудью третьего размера, и было одето в традиционные японский шелковые одежды, переливавшиеся в неверном свете разожжённых тут и там факелов и свечей разноцветьем оттенков. Длинные человеческие пальцы, унизанные кольцами и перстнями, заканчивались массивными на вид, чёрными, то ли ногтями, то ли уже когтями.
В одной руке дзьорогумо держала веер, полузакрывая точёное лицо, другой откидывала свои длинные чёрные волосы.
– Что привело столь дорогих гостей лисьего клана в мою скромную обитель? Мать спит и набирается сил, как договаривались, и не проснется еще долгие годы. Что вам нужно? - Требовательно спросила паучиха.
Алиса собралась с силами, поклонилась и протянула в вытянутых руках запечатанный свиток, что утром передала ей Лисица-сестрица, а также связку рьё.
Плетельщица Снов грациозно перехватила высунувшимися из одеяния педипальпами деньги и свиток. Деньги исчезли в глубине покровов, а свиток был развернут и паучиха углубилась в чтение. Покончив с этим в течение пяти минут, она ещё раз просмотрела свиток сверху вниз, словно с чем-то сверяясь, спрятала его там же, где и деньги и посеменила к Суслику. Когда его начали одновременно ощупывать педипальпами и руками, тот даже не пошевелился - его охватил знаменитый столбняк!
Внезапно, дзьорогумо запела своим удивительным мелодичным голосом какую-то печальную песнь, язык которой не смог разобрать ни Вал, ни Кадзуо. Чем громче становилась песнь, тем больше Суслику казалось, что какие-то голоса начинают подпевать на заднем фоне, вплетая новый мотив. Затем он и сам начал петь то же самое на незнакомом языке. После первых же слов значение песни оказалось простым и понятным.
Суслик пел о себе, как о маленьком, дрожащем мальчике, который любит читать и не терпит крови. Суслик пел о себе, как о наёмнике, охотящемся в джунглях на аборигенов, выросших здесь, и насаживающем их головы на их же копья. Суслик пел о сражении с Ужасом Глубин, о женщинах, которых он любил, которых желал и которых ещё не знал. Он вспоминал о матери и отце, бабушке и дедушке, и их образы материализовались вокруг. Мать качала на руках маленького Кадзуо, отец, истекающий кровью, с оторванной рукой и в окружении врагов, старый Тэрумасу, ночами сидящий рядом с сердцем Дзигокудаю и отдающий тому свою жизнь сначала за сына, а потом за внука. Его жена, бабушка Суслика, с тоской ждущая мужа - в святилище клана вход жёнам и маленьким детям, не прошедшим инициацию, заказан - не женское это дело, владеть Смертью!
Наконец, Суслик увидел себя, измазанного кровью и пожирающего сердца. На голове ветвились и завивались хрустальные рога, выдающиеся зубы рвали плоть словно свежий тофу. Лицо исчерчено чёрными венами и по подбородку стекает чужая кровь. Руки превратились в чудовищные лапы с длинными когтями, а вокруг валяются вперемешку трупы людей и каких-то гуманоидов, похожих на Ужас Глубин.
И тут сон кончился, а Суслик очнулся в руках и педипальпах Плетельщицы снов. Та с интересом смотрела на него. Грудь была обнажена, а раны на месте сердца - как не бывало. Суслик почувствовал, что внутри него бьется сердце, а касающиеся его тела то женская рука дзьорогума, то её выдающаяся грудь бередят в нем привычные сексуальные желания. Короче, у него опять был стояк!
– Какой хорошенький мальчик, - наклонилась к нему паучиха и лизнула своим длинным лиловым языком. Суслик задрожал от переполнявшего его желания…
– Так-так-так! Стопэ! Об этом мы не договаривались! - прервал эротическую игру вопль Алисы. Она прыгала на месте, стараясь достать Суслика, но это не получалось, потому что операция была проведена под самым потолком.
– Действительно, прости меня, Кадзуо-кун, - шепнула только ему Плетельщица. - Я увлеклась, но как только освоишься со своими новыми силами - ты будешь самый желанный гость здесь. Приходи, я жду!
С этими словами дзьорогумо спустилась вниз, поставила Суслика на место и выпроводила гостей из своего обиталища.
