Читая эту главу, вы, скорее всего, уже заметили, что сенсорные нарушения ослабляют социальные связи и способствуют депрессии. В 2014 году исследование на 18 000 взрослых американцах выявило определенную связь между глухотой и эмоциональной неустойчивостью, особенно у женщин. Эти открытия ученые подтвердили в 2020 году, наблюдая такую же выборку участников из взрослых среднего возраста и старше. Проблемы зрения и слуха и вместе, и по отдельности оказались связанными с потерей умственных способностей и депрессией.

Часто депрессия становится первым признаком когнитивных проблем, она возникает из-за растерянности от того, что человек становится необычно забывчивым или страдает от «псевдодеменции» – психиатрического состояния, напоминающего деменцию. Объемные нейровизуализационные МРТ-исследования демонстрируют сокращение размеров ряда ключевых структур головного мозга и при депрессии, и при деменции. Вдобавок одна из таких зон, гиппокамп, может уменьшиться в размерах после лечения антидепрессантами сертралином и цитапроламом. Другое исследование показало, что депрессия очень часто отмечается перед началом утраты умственных способностей, при этом она меньше похожа на меланхолию или печаль и больше демонстрирует апатию или потерю интереса к жизни. В таком ключе, когда депрессия отпугивает от слишком сложных занятий, это может оказаться гораздо более существенным симптомом, нежели потеря интереса. До сих пор неясно, помогает ли лечение депрессии замедлить или

остановить развитие деменции. Независимо от этого, депрессию следует учитывать для хороших результатов профилактики или обращения вспять деменции.

Сама по себе депрессия существенно подавляет мыслительные способности и повышает риск когнитивных проблем. Метаанализ 2006 года, включавший 100 000 участников, установил, что депрессия, особенно в тяжелом или рецидивирующем варианте, удваивает риск последующей деменции. В 2016 году проект Framingham Heart Study опубликовал открытие, что у 21,6 % из его участников, страдавших от депрессии в начале эксперимента, диагностировали депрессию через 17 лет – в сравнении с 16,6 % участников без депрессии. Метаанализ 2013 года, объединивший данные 23 исследований, обнаружил, что депрессия «в середине или ближе к концу жизни» повышает риск всех видов деменции. Это совпадает с последующим исследованием, где данные более чем по полумиллиону участников показали явную связь между депрессией и сердечно-сосудистыми заболеваниями – скрытой причиной сосудистой деменции.

Исследования также показали, что нейропластичность (способность мозга к восстановлению и реструктуризации) понижается в случае психических расстройств и что при депрессии отмечаются биохимические изменения, более характерные для деменции, включая никотиновые рецепторы наряду с повышением выработки бета-амилоидных белков. Но депрессия не ограничивается биохимическими или когнитивными показателями. Она затрагивает и наши отношения с окружающими.

Люди – социальные существа. Нас растит семья, мы вместе ходим в школу и на работу, молимся, посещаем театры, участвуем в спортивных состязаниях, принимаем пищу, выпиваем в барах и встречаемся в группах по интересам и общественных клубах. Короче говоря, мы всегда вместе. С младенчества и на протяжении всей жизни наши контакты с окружающими сплетают ткань эмоционального опыта и часто определяют нашу роль в коллективе. Отделяясь от других, большинство из нас страдают. Это наглядно подтвердила вынужденная изоляция в период пандемии ковида: социальная изоляция – главная причина депрессии.

Но может ли быть уровень социальной вовлеченности оказаться еще и фактором риска деменции? Долгосрочные исследования выявили зависимость между недостатком общественных связей и повышением риска деменции. В качестве показателя социального статуса было взято семейное положение. Исследование 2019 года обнаружило, что не имеющие семьи взрослые (овдовевшие, не состоявшие в браке, разведенные, даже просто сожительствующие) имеют значительно более высокую вероятность развития деменции в последующие 14 лет по сравнению с семейными людьми, причем мужчины – в бо́льшей степени. Но не спешите оформлять свои отношения: на самом деле не все так просто. Например, обратите внимание на совпадающее по срокам Гарвардское исследование связи между семейным статусом и уровнем умственных способностей. В нем обнаружено, что семейные люди очень даже умны, но так же умны и не семейные (одиночки или разведенные). По их данным, лишь группа вдовцов, мужчин и женщин, показала ускоренную потерю когнитивных способностей, особенно если их сканограммы ПЭТ отличаются бо́льшим числом маркеров болезни Альцгеймера, таких как уровень бета-амилоидов. Получается, что семейный статус никого не защищает, и, как это ни удивительно, вдовцы (и вдовы) не оказались более депрессивной группой, чем прочие, и даже показали более высокую социальную вовлеченность, чем семейные участники.

Возможно, последствия социальной изоляции так трудно поддаются оценке из-за своей многоплановости. Социальная изоляция имеет множество составляющих в виде физических и ментальных границ работы, хобби и отдыха. Например, в 2011 году обследование 235 добровольцев старше 75 лет обнаружило, что те, кто посещал групповые занятия, превзошли по когнитивным тестам группу сравнения через три года наблюдений. Но их социальная вовлеченность в письменную, физическую и творческую активность также подразумевала более интенсивную работу и для ума, и для тела. И если исследование 2018 года показало, что у англичан, проводивших у телевизора больше 3–5 часов в день, за шесть лет заметно сдала вербальная память, нельзя обвинять в этом исключительно телевизор. Мы не можем сказать, стали бы они более активными в работе или хобби, лишившись телевидения. Возможно, они лишь глубже погрузились бы в социальную изоляцию, отключение от ментальных стимулов или физическое оцепенение.

Работа может оказаться защитой для когнитивных способностей. Перекрестное исследование 2020 года европейских женщин обнаружило, что те, кто работает вне дома, впоследствии сохраняют более высокие когнитивные показатели, причем работники без стойкого графика, перешедшие на неполный рабочий день, превзошли тех, кто работал постоянно. Более позднее исследование, затронувшее более 6000 женщин в Америке на протяжении примерно 12 лет, продемонстрировало, что те, кто «работали за деньги» (по их определению) с молодости до среднего возраста, проявили относительно более хороший уровень памяти в последующие годы, независимо от семейного положения или материнства. Жаль, что результаты этого любопытного исследования не позволяют предположить, какие механизмы здесь задействованы.

А что насчет увольнения? Многие работники мечтают уйти на пенсию. Жить не по будильнику, без расписаний и сроков, самому распоряжаться своим временем, спать сколько захочется и даже днем, путешествовать. Но у тех, кто любил свою работу и был в ней продуктивен, пенсия может сказаться на умственных способностях не лучшим образом.

Обширное эпидемиологическое обследование населения Европы и Штатов показало, что люди, уволившиеся позднее, дольше живут, меньше страдают от сердечно-сосудистых заболеваний и реже – от деменции. Недавнее исследование, охватившее в Швеции более 63 000 участников на протяжении более чем 24 лет, приводит к такому же выводу. Так что вовсе не обязательно стремиться расстаться с работой, если вас беспокоит ваше умственное состояние, хотя имеет смысл изменить характер работы.

Подумайте о неполном рабочем дне, фрилансе, краткосрочных контрактах, так называемой «гиг-экономике»[8]. В Штатах к этой категории относится около 10 % рабочей силы, причем большинство составляют мужчины старше 55 лет по сравнению с более юными представителями обоих полов. Забавно, что очень многие из этих таксистов, курьеров и доставщиков недавно уволились с постоянной работы. И часто они делают так не только для пополнения кошелька, но и для разнообразия домашней рутины.