Дома Дизария усадила рыдающую Эльку в ванную прямо в одежде, включила душ и начала намыливать волосы, стараясь не думать о том, что могло случиться с дочерью.
– Прости меня мам, – всхлипывала Элька…Диза вопросительно вскинула бровь, глядя на Эльку. Та всё ещё всхлипывала, пытаясь тереть себя мочалкой поверх комбинезона.
Диза аккуратно помогла снять комбинезон с Эльки и продолжила умывать её, стараясь выглядеть уверенно.
– За что? Это я не смогла тебя уберечь. – Слёзы сбегали из глаз Дизы, смешивались с водой, её тоже трясло от шока. Хорошо, что Мишель следил за гвардейцем и отреагировал сразу, когда тот отклонился от маршрута. Ещё каких-то несколько мгновений и было бы поздно.
Диза продолжала умывать дочь, но сознание уносило её в тот день, когда через несколько недель после ухода в Туман Эндера, чёрный значок «Инь» на щеке вдруг стал красным. Это означало, что в детородном возрасте, она ещё не беременна. И «помочь» ей в этом мог любой мужчина. Она знала, что так будет, осознавала опасность и планировала обратиться в клинику за искусственным оплодотворением, но всё время откладывала этот момент… Полагала, что есть ещё время… Но как оказалось – будущее может наступить в любой момент.
Диза была на репетиции театра, в котором проработала всю жизнь. Она знала, что все мужчины театра хотели её. Будучи замужем за Эндером, она привыкла быть непреступной. Казалось её позиция была всем ясна. Многих коллег-мужчин она даже считала друзьями. Уж точно она не ожидала, что может быть не в безопасности в этом «храме искусства».
Диза сначала и не поняла, почему изменился тон ведущего актера их театра, Дерека Валецки, который с явным возбуждением и похотью, даже стоном, проговорил глядя на неё: «Наконец-то…» Он двинулся к ней по сцене, не скрывая своих намерений. Диза начала поворачивать голову в поисках защиты. Она зацепилась взглядом за свое отражение в зеркале, и отметила как на щеке проступает красный значок.
Ещё два актёра подошли к ней сзади, заломили руки за спину и зафиксировали в положении стоя. Дерек подошёл ближе и с размаху влепил ей пощечину. Адская боль разорвала сознание Дизарии.
– Ты думала, что всегда будешь вилять своей жопой перед моим лицом, и не окажешься подо мной?! – Дерек был похож на сумасшедшего. Его глаза блестели, как у маньяков, которых он любил играть на сцене. Схватив женщину за подбородок, он начал свой поцелуй. Он проникал языком все глубже, зубы стучали об зубы. Он то и дело кусал губы Дизы, и во рту начал ощущаться металлический привкус крови. Его руки, казалось, были везде. Он пытался охватить каждый миллиметр ее тела, почти каждое прикосновение сопровождалось щипками или тычками. Голова женщины после удара кружилась, к горлу подкатывала тошнота, и, если бы её не держали с двух сторон, она давно валялась бы на полу. Дерек оторвался от её рта, рванул пуговицы блузки, открывая доступ к ее груди. Воспользовавшись моментом Диза осмотрела зал в надежде позвать на помощь, но увидела режиссера, сценариста, работников сцены и даже сторожа, на лицах которых не было ничего кроме похоти. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, и тут же закрыла его, поняв всю бесполезность своих надежд.
А Дерек терзал её груди, выкручивая соски. Одной рукой он пролез в брюки, лапая пальцами складочки. Через мгновение он и вовсе рванул пуговицу на брюках, открывая свободный доступ к самому сокровенному.
– Ну всё – я вынужден внести изменения в сценарий, – выкрикнул из зала рыжий пухловатый Элтон, их сценарист. Подойдя сзади, он опустил брюки и трусики Дизы до пола, и со всей силы впечатал ладонь в ягодицу Дизы. Она подалась вперед, насаживаясь на пальцы Дерека, вскрикнув от боли. Но в её рот тут же залезли пальцы Макса, который держал ее слева. «Соси сука»– и он задвигал пальцами в ее рту, имитируя половой акт. Элтон наслюнил свои пальцы и проник в сжатое колечко сфинктера. Диза смогла только мычать в пальцы Макса, который ещё и до боли выкручивал руку. Дерек убрал пальцы из так и оставшегося сухим влагалища.
– Почему ты не течёшь, тварь? – И ей достался ощутимый тычок в бок. Сложится пополам не дали державшие Дизу по сторонам «коллеги». Ей так хотелось потерять сознание, но голова оставалась на удивление ясной. В руках у Дерека оказалась банка крема, с помощью которого гримеры снимали макияж. Он спустил свои штаны, достал член, и намазал его по всей длине. Макс и Теренс держали Дизу с двух сторон, а Дерек вошёл в неё сразу, резко, на всю длину. Пальцы сценариста так и оставались в заднем проходе. Дерек почти вынул свой член и двинул им, вбиваясь, казалось, до матки. Он продолжал оттягивать её соски, мять груди, периодически сжимал горло до хруста. Дерек продержался не долго и с глухим рычанием кончил. Вышел с хлюпающим звуком и ещё раз оглушил её пощёчиной. В глазах взвились мутные разводы.
Элтон загнул её пополам и воткнул свой намазанный кремом член на всю длину в анус. Одуряющая боль пронзила женщину, она почувствовала, как разрывается изнутри и снаружи это до сих пор не тронутое отверстие. Диза дернулась и упёрлась руками в пол. Упасть ей не дали опять внимательные «коллеги», резко перехватившиеся и державшие её с боков за плечи. Макс надавил коленом на спину и подхватил волосы, и начал наматывать их на кулак так, чтобы голова её оказалась чуть запрокинута. Звездочки перед глазами, одуряющая боль, тошнота. Где же обморок?
Элтон вбивался, что казалось на член накрутятся кишки. «Как долго я себе это представлял… Скажи я первый здесь у тебя?» – шептал он сквозь ускользающее сознание. Последний толчок – и трещина на теле, кажется, расползлась от половых губ до лопаток. Элтон с размаху ударил влажной ладонью по ягодице. Эта боль уже не чувствовалась…
Диза очнулась от удара чего-то холодного и мокрого в лицо. Она лежала в луже воды на твердой поверхности сцены. Макс крепко держал её за волосы и повернул лицом к себе: «Не думаешь же ты, что мы держали тебя по доброте душевной?» Он надавил на нижнюю губу, заставляя открыть рот. В глазах у Дизы плыли полупрозрачные мутные разводы. Через мгновение послышался звук расстёгивающейся ширинки и в рот протиснулся толстый член Макса, вызывая у женщины рвотные позывы. Макс зафиксировал рот рукой: «Только попробуй укусить, тварь!». Он сразу начал вбиваться с бешенным темпом, одной рукой все еще сжимая моток из ее волос. Дизе казалось, что голова просто оторвется и останется у него в руке.
Когда её попку подняли вверх, ставя её на колени, и пронзили чьим-то членом влагалище, сознание её уже существовало отдельно от неё. Будто уже не её истерзанного сфинктера касалось что-то холодное. Она не думала, что это. Она думала только о необходимости сохранить свою жизнь. Как-то выжить, чтобы уберечь от подобного своих девчонок. Не дать забрать их в приют, где подобное увы не было редкостью. Перед глазами стояли их каштановые локоны, изящные лица, и синие, как вечернее небо, глаза…
Она почувствовала, как рот освободился от одного члена и в него вклинился другой, лицо затекло, наверное, челюсть уже не сомкнется. Удар ногой под дых заставил лишь вздрогнуть, и забыться от новой порции боли. Вспышка сознания произошла от вылитой холодной воды, и Диза почувствовала, что лежит уже на спине, во влагалище вбивается даже не член, а какая-то палка. Во рту орудовали чьи-то пропахшие табаком пальцы, и хриплый прокуренный шепот сторожа, дяди Жоры доносился, как сквозь туман. «Наконец-то… Я так долго этого ждал. Жаль, что дружок мой уже ничего не может. А ведь во время твоего первого спектакля, он стоял. Я помню первые годы, я ещё мог кончать на твое фото на афишах, сколько мозолей знавала эта рука из-за тебя, сука.» Последний толчок был особенно сильным и видимо повредил что-то внутри… Диза опять потеряла сознание.
Очнулась от воспоминаний она, уже укладывая отмытую и распаренную Эльку на свою кровать. Женщина укутала дочь в мягкий плед и гладила по волосам. Слёзы стекали по щекам Дизы, её била мелкая дрожь. Элька подняла глаза на маму:
– Ну ты чего, мам? Не плачь, – она провела по щеке, стирая слезу. – Я даже испугаться не успела. Все в порядке.
