Но это лучше, чем потерять надежду. Ари не вернуть без вмешательства высших сил. Элька и Тим продержатся тоже совсем недолго. Тим слишком быстро вырос, слишком страшным было его будущее. Все знали, что никто не вернётся с победой. Это война до смерти, смерти каждого, кто на неё попадает. И если эврилим прав, то никто не задаётся целью победить. Погибая на войне, души солдат попадают в Вальдхайт, питая властителей кругов и самого владыку, который отдаёт часть энергии Аркону.

Зачем ей все эти знания? Как же хочется спрятаться и забыть всё плохое. Диза встала под душ. Горячие струи, смывали с неё прошлые жизни. Всё так плохо и непонятно. Тяжесть потери, ненависть к себе за свою работу, за своё бессилие что-то изменить. Знак на щеке защипало, как и всегда при мыслях о переменах и другой жизни. Наверное, магия воспринимала такие мысли, как желание свести знак. Слёзы смешивались с водой из душа, уносили неуверенность, печаль, страхи, освобождали…

Диза вышла из ванной посвежевшей. Магические маски и патчи не оставили следа от усталости и слёз. Блестящая красивая Дезария Вальгейм предстала перед эврилимом и проснувшимися Тимом и Элькой. Дети подозрительно смотрели на крылья чужака и боялись проходить в кухню. Особенно огромные глаза были у Эльки, которая вжалась в дверной косяк при виде мужчины.

– Доброе утро, милые. – Диза по очереди чмокнула в носы застывших в проходе юношу и девушку. – Тим, как ты себя чувствуешь?

– Отлично мам. Я всё помню, но, когда начинаю думать об … этом в голове взрываются бомбы. – Дернулся от боли, Тим.

– Это последствия применения ментального блока, который Вы, молодой человек, разрушили не до конца. Постарайтесь не вспоминать о том, что было вчера и не думать об Ари какое-то время, пока не осыплется скорлупа блока. – Спокойно произнес Михаэль.

– А ты еще кто такой? – Голос Тима задрожал. – Еще один театрал на мамину голову?! И крылья прям так держатся… Не иначе магией прилепил.

Тим знал, как он появился у Дизы. Без подробностей, в общих чертах, но до него дошли сведения о том, как его зачали, и кто мог быть его отцом. Он слышал, когда Мишель рассказывал матери те подробности, что она не знала. Мишель рассказал, что произошло с ней после того, как она окончательно потеряла сознание, и валялась в луже собственной крови и спермы почти всей мужской части коллектива родного театра. Её погрузили в багажник служебной машины, и выбросили в парке не далеко от летней театральной сцены.

Спасло её то, что неотложка возвращалась с ложного вызова, и фельдшер пошёл в кусты отлить. Там он и увидел комок, некогда бывший женщиной. Она была ещё жива. Следы изнасилования были видны невооруженным взглядом. А значит, она могла быть беременна. Инструкции предписывали бороться за жизнь каждого возможного солдата. Поэтому Диза оказалась в больнице, где провела почти месяц до полного выздоровления и подтверждения, что жизни Тима в её утробе ничего не угрожает.

С тех пор, как Тим это узнал, он поклялся сжечь всех, кто тогда был в театре. Всех, кто насиловал его мать или спокойно дрочил за кулисами, глядя на это. До дрожи он ненавидел своего биологического отца. Хорошо, что не знал доподлинно, кто это. Душу Тимура разрывало от невозможности ничего исправить, он представлял, как будет поджигать каждого ублюдка. Он был младше Ари, но его душа не отличалась тем светом, который был в душе у сестры, и его не забрали в приют, как её. Боль прострелила голову, в глазах потемнело, Тим пошатнулся.

Диза подбежала к сыну, обняла его и начала шептать, что-то.

– Постарайтесь не думать о сестре, молодой человек, – напомнил эврилим.

– В общем так, – набрала воздуха в лёгкие и твёрдо начала раздавать инструкции Диза. – Это Михаэль, он из верхнего мира, он предложил план, который поможет спасти Ари. Для этого мне нужно идти на работу. Элька в это время должна сидеть в подвале, чтобы никакие эманации её ауры не колыхали пространство. Второе покушение вальда может не закончится так удачно. Тим идёт в школу и делает вид, что ментальное внушение работает, то есть ведёт себя как обычно, только без Ари. А Михаэль… Я надеюсь, Вам есть где жить? – повернулась к крылатому Диза. Но сразу поняла, что вопрос был риторическим.

– Я немного нелегально в этом мире… Поэтому мне, наверное, тоже место в подвале. Присмотрю за Вашей дочерью, Дизария. – Глаза крылатого не выражали ничего, льдинкой скользили по присутствующим.

– Зачем вы это делаете? – Задала не дающий покоя вопрос Диза, – видно же, что Вам всё равно на то, что будет со мной и моей семьёй.

– Вы правы, эмоции человека для меня не доступны. Но у меня есть миссия, а у Вас есть шанс спасти семью, если судьба мира Вас не интересует, – эврилим, подхватил одеяла, тарелку с бутербродами, бокал с чаем и пошёл в подвал.

Элька тоже пошла за Михаэлем, перед этим, чмокнув маму в щёку, подхватив свою подвальную сумку с самым необходимым, которая была собрана у каждого из семьи давно, на всякий случай.

Диза одела самый элегантный и обтягивающий ровно там, где надо, брючный костюм, попрощалась с Тимом и поехала на работу. Она водила старенькую машину. Флайеры двигались по воздуху и выполняли либо роль такси под управлением специалистов-водителей и с учётом разрешённой высоты полёта, либо принадлежали спецслужбам или очень обеспеченным жителям. Всё упиралось в водителей. Не каждый мог управлять флайером, для этого нужна была хоть крупица магии, которая запускала мотор и позволяла подключаться к сети, где отслеживались высоты, маршруты и техническое состояние аппарата. Большинство обычных людей продолжали пользоваться автомобилями прошлых веков, с которыми было просто обращаться и всяко лучше, чем в метро.

Заглушив двигатель возле здания Управления, Диза посмотрела на себя в зеркало: Ей понравилось то, что она увидела. Никаких следов усталости и слёз. На неё смотрела прекрасная молодая женщина. Ясный взгляд отражал решимость, чёткий овал лица, не тронутый признаками старения, вздёрнутый курносый нос, пухлые губы. За спиной струились блестящие каштановые локоны. Она красавица, и у нее всё получится!

Улыбнувшись себе в зеркало, Диза привела в порядок эмоции, чтобы Мишель не понял, что она что-то задумала. Воспоминания об улыбке и взгляде синих любопытных глаз Ари, моментально всколыхнули всю ту боль и тревогу, которые Дизария старалась задвинуть на задний план, раздавая утром указания детям и думая, как лучше подменить кольцо.

Мишель был уже на месте. Ей казалось, что он вообще не уезжает с работы домой. Просто выключается в кресле на ночь, как биоробот, чтобы утром опять начать выполнять свои функции. Она как-то спросила, зачем ему жизнь среди людей, вдали от собственного мира. На что он ответил, что только здесь он чувствует себя живым, а не функцией и сгустком энергии, как в Вальдхайте. В мире людей у него появилась иллюзия жизни. Это ему очень нравилось. Он не хотел бы отказываться от неё. Даже женщина у него была постоянная. Он не прыгал от донора к донору в поисках ощущений и эмоций поострее, как другие вальды. Неплохой он был бы мужик, будь он человеком. Так размышляла Дизария, настраивая поток эмоций на нужный лад.

В приёмной Диза начала готовить любимый утренний мохито шефа. Мишель вышел из кабинета, посмотрел на изящно нагнувшуюся над столом женщину, подошел сзади и обнял.

– Я уже знаю, что случилось, – проговорил он возле ее уха, шелестя своим иномирным голосом, – Ари оказалась в приюте чистых душ. Я не могу с этим помочь, у меня нет такого уровня доступа. – Говорил он, а его мощная ручища уже скользила по внутренней части бедра женщины. Его пальцы надавливали на кожу ровно так, чтобы вызвать желание. Оно бы возникло, если не тревога женщины за дочь. Мишель всегда знал, что делать, чтобы вызвать желание у Дизы, и чтобы она начала делиться им с вальдом. Так он думал. Но в этот раз ему транслировались только боль и отчаяние, горечь. Он не любил такие эмоции.

– Давай, я уберу у тебя часть эмоций, чтобы ты успокоилась, и приняла решение жить дальше. Я сниму только верхний слой. Столько горя и безысходности не выдержит ни один вальд. Я бы мог взять всё, и тебе станет гораздо легче, но меня вырубит на какое-то время. – Шептал Мишель, а в голове Дизы зрел план, как подменить кольцо. Надежда оттесняла горечь страдания, и была по вкусу Мишелю. Он принял изменения в настроении Дизы на свой счёт.