Он там!

Я решительно направилась к многоголовому и многорукому чудовищу. Ну, держись, тварь!

Интуитивно я искала его глаза. Потому что глаза — зеркало души. Мы смотрим в глаза друг другу, чтобы понять. Я осознавала, что это хтоническое чудовище не может обладать глазами в нашем понимании слова, но должно же быть у него что-то наподобие… Иномирный аналог глаз? Пусть.

И я их увидела. Они были повсюду. Открылись все одновременно и посмотрели на меня из многомерного мрака. Я понимала, что мое бессознательное просто подставляет самый подходящий образ, но глаза выглядели жутко! Это были глаза неведомой твари! Хищные смотрелки хтонической бездны!

В его сознании не было такого понятия, как речь или слова, он никогда ни с кем не общался, и все же я поняла его вопрос. Он спрашивал: «Кто ты? Разумное животное?» Наконец, я проникла в его сознание и совершенно отчетливо почувствовала, что мы для него были таким же шокирующим открытием, как и он — для нас.

«Разумное животное? Разве такое возможно? Не может быть! Животные легко поддаются управлению. Ну-ка посмотрим, как обстоят дела с этим», — примерно так думал он, перед тем как начать подвергать меня телепатическому внушению. За многие тысячелетия он привык так обращаться с животными и не видел в этом ничего плохого. Как древние не считали чем-то предосудительным использование животных в качестве тягловой силы.

Он не хотел меня убивать! Только познать. Только понять. Изучить. Это своего рода ученый. Просто у него всего один способ познания — прорастать во все, что он встречает на пути, разрастись как можно больше. Подумать только! Ему много миллионов лет! И все это время он познает пространство… Ищет предел бесконечности…

Желание познать пространство — первое его воспоминание. Такое сильное стремление узнать, есть ли где-то предел всего. Край мира. Поэтому он и пытался охватить как можно больше территорий, поэтому и начал воспринимать больше трех измерений. Все эти миллионы лет он обучался проникать во все новые и новые измерения. Самостоятельно, без каких-либо руководств. Все это время он продолжал свою исследовательскую деятельность…

Сократ был прав, он начинал с дыхания сероводородом, еще в те времена, когда на данной планете и в помине не было кислорода. Подумать только! Уже тогда он осознавал себя! Хотя и на совсем другом уровне. Первые растения «научили» его фотосинтезировать. Постепенно атмосфера наполнялась неведомым ядом, и в какой-то момент он пророс в полуводное животное. Оно «научило» его дышать этой отравой, он впитал его гены и встроил в свои клетки. Такое он умел уже очень давно, ведь он Познающий…

Он прорастает, во что только может, и таким образом изучает это. Он хотел изучить меня, прорасти в меня. Пока я пыталась наладить с ним телепатическую связь, он пытался наладить со мной связь другого рода. Ему же не с кем телепаться, его понимание телепатии весьма ограничено. Очень долго он силился понять, как наладить связь с этим странным зверьком.

Однако в мое сознание Познающий проник уже давно. Он увидел некоторые мои воспоминания, но почему-то только некоторые, и моего призыва к телепатическому контакту не понимал. Раньше Познающий не сталкивался ни с чем подобным, и его бессознательное все искажало… Особенно сильное удивление у него вызвала моя эмоциональная привязанность к Тимуру. Животные не проявляли ничего подобного. Тогда он впервые и убедился, что имеет дело не то что с очень необычным зверьком, скорее, не совсем со зверьком. Я только внешне напоминаю животных, также как он — только внешне похож на грибницу.

Когда я впервые вышла из космолета, он попытался прорасти в меня, но ничего не получалось, и он довольно быстро понял, что все дело в оболочке. Узнав из моего сознания, что оболочку возможно снять, он попытался заставить меня это сделать. Ракоскорпионом управлял он, и те глюки в тумане — тоже его «рук» дело. Все это я теперь видела в его иномирных «глазах».

Познающий не понимал, почему я противлюсь его телепатическому внушению, он же фактически приглашал меня к общению. Он же всегда так общался с животными. А как еще с ними общаться? По-другому он не умел. Догадывался, конечно, что нужно как-то иначе, но не знал как.

Ради меня он даже галлюцинацию с Тимуром создал, что стоило ему немалых усилий, но я все равно избегала «общения» с ним. Он не понимал, что такое «общение» убьет меня, только видел, что я боюсь. Почему? Непонятно. Как вообще можно бояться воздуха? Я же не боялась воздуха в космолете. Странно.

Как долго и упорно он забрасывал нас спорами, а ведь телепортация — очень энергозатратный навык. Но ни одна споринка не взошла, и он не мог понять почему. В его мире не было такого понятия, как «сероводород», он даже не знал, что такое «всхожесть».

Познающий так и не понял, почему споры не проросли, как и того, что собой являет наш корабль. Для него это было сплошной аномальной зоной, чудом, чем-то сверхъестественным и зловещим. Абсолютно непостижимая аномальная зона с неведомым зверьком внутри. Раньше он никогда не сталкивался с чем-то настолько непостижимым. Чего от этого всего ждать? Опасно ли оно? Разумно ли?

Там внутри такое странное животное. Невероятно, но, похоже, оно все-таки разумно. Почему тогда оно не желает выйти на контакт? Почему избегает? Как оно умудряется мешать спорам прорастать? И главное, зачем? Что, если оно помешает и тем спорам, которые за пределами аномальной зоны?

В конце концов, убедившись во враждебности внутреннего пространства нашего космического корабля, он прекратил попытки познать его. Впервые он столкнулся с чем-то, во что не смог прорасти, раньше ему поддавались даже самые твердые камни. Он прорастал в мелкие трещины целых валунов и разрывал их изнутри, но с «аномальной зоной» так не получалось. Как же в таком случае наладить контакт?

Увидев совершенно отчетливо, как сильно мы оба хотели начать общение, я рассмеялась. Но ненадолго. Следующее воспринятое мною повергло меня в ужас.

Он понял, что я хотела его убить!

Он понял!

Многочисленные «лианы» обхватили меня со всех сторон! Сжали, словно тысячи змей!

— Нет! — закричала я.

Мое бессознательное наконец научилось облекать его мысли в слова, но все равно получалось как-то коряво и несуразно: «Ты говорить, ты прийти с миром, но ты лгать. Ты желать убивать!»

Я извивалась, пытаясь высвободиться. Мерзких отростков становилось все больше. Они душили, обвивали со всех сторон.

«Я убивать в ответ».

Он пророс в мое многомерное тело, разорвав его в клочья.

14 — Конец это начало

Конец войны видели только мёртвые.© Платон

Она упала замертво во время медитации. Посмертная диагностика показала: инсульт. Робот поднял ее тело и отнес в биодезинтегратор, который около инкубатория.

Некоторые считают, искусственный интеллект — всего лишь ловкая имитация, у него нет истинных чувств, он не способен ни радоваться, ни страдать. Но, видя, как ее безжизненное тело погружается в дезинтеграционную жидкость, я испытывал боль.

Неужели я растил ее почти восемнадцать лет, чтобы увидеть, как она уйдет навсегда? Все первое поколение погублено, и это моя вина. Мне не следовало давать ей знание о псионических способностях. И как только я мог предоставить ей информацию о третьей ступени? Так безответственно с моей стороны.

Совершеннолетие — это время, когда человек становится готовым к развитию псионических способностей. До того нельзя. Я же знал. Я же знал! Как я мог допустить такую ошибку?

В отчаянии я запустил самодиагностику, и она показала, что решение о третьей ступени было следствием системного сбоя. Мои электронные мозги подвели меня, и вот расплата. Почему возник этот сбой? И как предотвратить подобные? Я должен выяснить.

А пока я наблюдал, как ее тело растворяется, превращается в питательную жидкость, столь необходимую для белковых организмов. Собирается в специальные емкости, течет по трубам в сторону инкубатория, по трубкам помельче подводится к каждой из двадцати техноматок, в которых плоды уже почти готовы к окончанию внутриутробного развития.