«Смотри сюда». Она сняла фольгу, поднесла один из кексов к губам и откусила. Внутри он выглядел влажным и мягким; мое сердце наполнилось гордостью. « Черт возьми », — пробормотала она с полным ртом. «Не знаю, восхитительно это или я просто отвыкла есть всякую дрянь».

«Это потрясающе». Я откинула волосы — кончики которых были черными по очевидным, болезненным причинам. «И их будет еще больше — включая массаж ног и маникюр, если ты простишь меня и вернешь меня в качестве своей лучшей подруги».

«Массаж ног может спровоцировать преждевременные роды». Глаза Дилана расширились от ужаса. «Твердое «нет» на этот счет».

«Полагаю, мне придется обмахивать тебя пальмовым листом и говорить, какая ты красивая». Я засунула палец в глазурь одного кекса и отправила его в рот.

«Ну, — Дилан угрюмо слизнула глазурь с большого пальца. — Я очень красивая».

Я устроился на краю ее кровати, стараясь не замочить ее одеждой. Дилан откусила еще кусочек, вытянув шею, чтобы посмотреть на пластиковый пакет позади меня. «Что еще ты мне принес?»

«Siri, включи «Material Girl». Я оттолкнула ее руку, когда она со смехом попыталась вырвать сумку из-под моего тела.

«Siri, включи «My Best Friend Fucked My Seniorer Brother». Она съела свой кекс одним укусом. «Упс. Неважно. Никто не написал песню о предательстве столь резкой и глубокой».

«Я уверена, что об этом есть песня в стиле кантри», — пробормотала я. «Я же не спала с твоим парнем».

«Если бы ты переспала с моим парнем, у нас бы не было этого разговора. ”

"Почему?"

Дилан фыркнул. «Я не медиум, глупый. Я не могу разговаривать с мертвыми».

Я был рад, что приехал сюда.

«Чоп-чопп», — захлопал Дилан. «Какой мой следующий подарок? В такую маленькую сумку не втиснешь ни одного Хемсворта, так что я уже знаю, что это не то, что мне нужно».

«Я искренне надеюсь, что ты не в списке наблюдения ФБР». Я вздохнула, достала из пластикового пакета записанный CD и протянула ей. «Я составила для тебя плейлист песен для вечеринки в честь рождения ребенка».

Дилан перевернул диск на заднюю сторону, куда я положил листок бумаги с рукописным списком песен. «Лучше бы здесь не было 'Isn't She Lovel...' Ох!» Она выпятила нижнюю губу и кивнула, впечатленная. «'Plug In Baby'?»

«Эпическое вступление», — подтвердил я.

«Малыш вернулся?» Ее взгляд скользнул в мою сторону, брови приподнялись.

«Весело, правда?» — просиял я.

«'There Goes My Life'?» — выдохнул Дилан, ударив меня по руке. Сильно .

«Эй, так и говорят слухи!» Я потер руку, посмеиваясь. «Что случилось с отсутствием детей до того, как нам исполнилось тридцать? Ты нарушил договор».

«Нет, он порвался презервативом. И ты ужасен».

«Ты все еще любишь меня».

Невольный стон сорвался с ее губ. «Тьфу, правда. Это такое проклятье».

Я скинул ботинки, скрестил ноги на ее кровати, мое сердце радостно забилось в горле. Я выдвинул ящик ее тумбочки, зная, что в маленькой жестяной коробке меня ждут крошечные резинки для волос, и похлопал себя по бедру. Она нехотя положила голову на это бедро, уставившись на меня и моргая в потолок.

«У меня есть вопрос», — сказал я.

«Нет, ты не можешь быть крестной матерью. ”

«Тсс. Конечно, я буду крестной матерью». Я начала разделять ее волосы на аккуратные пряди, готовясь заплести голландскую косу. «Я хотела спросить, прислали ли вы мне брокколи на мой двадцатый день рождения».

Ее брови взлетели вверх. «Это случайно».

«Но правда ли это?..» Я вгляделся в ее лицо, проводя пальцами по каждой пряди ее волос.

«Нет. Единственное, что я хотела тебе послать за эти годы, была сибирская язва, и я слишком боялась попасться». Дилан покачала головой. «Не я. Извини, Дот».

«Я спрашиваю, потому что ты единственный человек, который знал о моем ужасном желании торта», — объяснил я, еще больше смутившись, чем прежде. Если это был не Дилан, то кто?

«О Боже», — она закатила глаза, когда я начала заплетать ее мягкие, как атлас, волосы.

«Боже, что?» Я нахмурился.

«Господи Иисусе…?» Она сжала губы, глаза ее вспыхнули от тревоги, словно она сказала что-то не то.

"Скажи мне."

«Заткнись», — она захлопнула рот.

«Давай, Дилан...»

Она подпрыгнула, схватила один из красно-розовых кексов и засунула его мне в рот. Она промахнулась на несколько дюймов, и он приземлился мне на ухо и волосы. Я громко ахнул. Это было объявление войны, если я когда-либо его видел.

Я схватил кекс и с неожиданной силой швырнул его ей в лицо. Он попал ей в глаз. Челюсть Дилана отвисла. «Нет, ты этого не сделал».

«Я тоже так сделал», — я скрестил руки на груди.

Она подняла кекс, который она сунула мне в лицо, с моих колен, размазывая его по всему лицу. Я, в свою очередь, загреб крошки кекса и глазурь ей в рот. Вскоре мы швыряли кексы друг в друга, издавая скрипучие звуки. Я получил ее щеку. Она получила мои волосы. Смех Дилана, звон церковных колоколов, наполнил комнату. Я тоже смеялся, пока не вспомнил, что она на постельном режиме и не предполагалось, что я слишком возбудился. Вот тогда я поднял руки в воздух, сдаваясь. Я был прижат ею, пытаясь отодвинуться и сесть. «Стой! Тебе положен постельный режим».

Дилан, который собирался засунуть мне в глотку кекс и задушить меня, рухнул на матрас и застонал. «О, точно. Мне нужно успокоиться».

«А почему ты вообще соблюдаешь постельный режим?» Я приподнялся на локтях, вглядываясь в ее покрытое глазурью лицо.

«Они запланировали мне кесарево сечение. Они думают, что ребенок выйдет размером с сенбернара. Ну, фунтов на десять больше. Я — олицетворение безопасного секса, Дот».

Мы молча смотрели друг на друга. Кусочки кекса свисали с наших волос и ресниц. Ее лицо было в красно-розовом беспорядке, и я догадался, что мое выглядело намного хуже. Мы оба начали смеяться, падая на ее кровать. Я даже не знал, почему мы смеемся. Просто нам очень нужен был этот смех, пусть и по разным причинам.

Я — потому что скучала по папе, единственному мужчине в моей жизни, которого я когда-либо любила, и потому что мой страх перед мужчинами мешал мне следовать за другими своими мечтами, например, за подкастом.

Ее — потому что она была с мужчиной, который ей не нравился, в путешествии, которое она не выбирала.

Мы смеялись так, словно завтра не наступит никогда, и это был нескончаемый звук хихиканья, когда внизу хлопнула входная дверь, и я услышала голос мужчины, который несколько дней назад чуть не заставил меня кончить в платье на полу моей кухни.

«Где Дилан?»

Вот дерьмо.

КАЛ

МакМонстер: У меня был адский день на работе.

oBITCHuary: Эй, по крайней мере у тебя есть работа, выпендрежник.

МакМонстер: Разве вы не говорили, что сами работали в пищевой промышленности?

МакМонстер: Ох, черт. Ты теперь безработный, да?

oBITCHuary: Спасибо, что напомнили.

МакМонстер: Привет, всегда рад помочь.

oBITCHuary: Я совсем разорился. Могу потерять квартиру, если не найду что-нибудь в ближайшее время.

МакМонстер: Я уверен, что что-нибудь да появится.

oBITCHuary: В маленьком городке Стейндроп? Вероятнее всего.

МакМонстер: Тебе следует больше верить в себя.

oBITCHuary: Почему?

МакМонстер: Потому что ты — это ты.

КАЛ

«Почему мы не можем быть друзьями?» — Smash Mouth

« Отлично. Теперь придется весь дом пропылесосить».

Роу уставился на меня так, будто я только что выполз из ямы, чтобы высосать душу из его рта. Рядом с ним стоял его лучший друг Райланд, которого я помнил как секс на ногах с сухим чувством юмора. Рай был одет в черные брюки-карго, дизайнерские кроссовки и белую кофту с V-образным вырезом. Роу был одет в серую кофту Henley, темные джинсы и с выражением лица человека, который не хотел бы ничего больше, чем присутствовать на моих похоронах.