Человек всё больше и больше начинает смотреть на мир умозрительным, то есть рациональным взглядом. Разум, как неотъемлемая часть внутренней, невидимой человеческой природы, становится ключом, открывающим неизменные законы и смыслы миробытия, но самое главное «разум» заменяет собой «первобытный страх», в качестве главной причины почитания незримого Великого. Беспорядочная, неосмысленная вера в «сверхъестественное», хаотично блуждающая в человеке, приобретает самую устойчивую свою форму и становится основанием нашего уникального, всегда индивидуального «сознания».

Диапазон знаний о естестве вещей неизменно расширялся. Возникали новые, более сложные вопросы, новые сферы исследования, теории, гипотезы. Мир вокруг и его законы природы становятся для человека всё более многомерными, наука «философия» постепенно стала структурироваться на отдельные области познания. Так, в IV веке до новой эры Аристотель впервые составил классификацию наук, пока ещё внутри философии, выстраивая некую иерархию и условно разделяя их на три группы. Теоретические науки, ведают самыми важными сферами познания, во главе которой стоит «Первая философия» или по-другому «Теологическая философия» – наука о смыслах, затем «Вторая философия» – физика и замыкает эту тройку «Математика». К практическим наукам он относит этику, политику и экономику, к поэтическим (творческим) – риторику и поэтику. Аристотель пишет несколько трактатов, посвящённых изучению животного мира и мира растений, всё это соединяется в единый интеллектуальный вектор когнитивного формирования человеческого сознания и уже римский философ Сенека в I веке впервые употребляет термин «натурфилософия», характеризуя область естественно-научного знания о природе. Её главная задача виделась в постижении фундаментальных законов многообразия окружающего мира и законов взаимодействия его структур в единстве Целого. Натурфилософия, в генезисе естественных наук, с самого начала своего сублимирования внутри общей философии, являлась очень важным звеном в познании целостной, единой картины природы, позволяющим сложить многообразие её форм и элементов в общую палитру мироздания.

Примерно на таком интеллектуальном фарватере античная наука встретила совершенно новое и уникальное идеологическое явление для тогдашнего Средиземноморского субконтинента – христианство. И произошёл этот первый момент «неузнования», который привёл к тому, что уже в VI веке первый христианский император Римской империи Юстиниан издаёт указ о закрытии на территории страны всех философских школ, как «рассадников» языческого культа, чуждого христианской доктрине. Много трудов уничтожается, философы подвергаются гонениям, некоторые греческие мыслители, в свою очередь, пишут трактаты, осуждающие новое теологическое учение. Это было очень трудном и не самым позитивным, началом последующей многовековой, неразрывной дружбы между философией и христианством, но это рукопожатие наступит потом, а пока две формы единого идеологического воззрения на мир встречают друг друга с открытой враждебностью и неприятием, и здесь важно, хотя бы коротко, обозначить социально-политический контекст, на фоне которого происходило становление будущего Западного мира.

В четвёртом столетии Европа – это всё ещё, побольней части, всесильная и могущественная Римская империя. Более трети населения Земли рождалось и умирало под властью цезаря и этот век был ознаменован несколькими очень важными событиями. В 313 году император Константин принимает «Миланский эдикт» о веротерпимости и, после долгих десятилетий убийств и гонений, фактически узаконивает христианство. Примерно с этого времени, церковное духовенство, как символ и как законодатель христианского догматического канона, начинает приобретать широкое повсеместное влияние при всяческой поддержки государства. По всей территории, словно из тени, появляются различные христианские общины. Новая религия очень быстро становится единым идеологическим концептом в социальной жизни, в политике, образовании, искусстве, смещая со всех площадок устойчивую, многовековую «власть богов», но «боги» не собиралась так просто сдаваться.

Современный американский историк, профессор Питер Браун провёл очень серьёзное исследование времён позднеримской античности и в своей книге «Сокровище в небе» описывает IV век, как время очень серьёзных интеллектуальных и политических «столкновений» в самых высших аристократических кругах. Сенатор, консул, очень авторитетный римский аристократ Симмах, которого называют «последним поборником язычества», человек отменных качеств и отменного нрава, как о нём отзывались современники, возглавил партию радетелей «религии предков» и направил императору Валентиниану II петицию, в которой напомнил ему о «гневе богов» за разрушение храмов и потребовал вернуть в здание сената «алтарь Победы», а также восстановить целый ряд языческих обрядов. Миланский епископ Амвросий, который пользовался немалым влиянием на римских властителей, незамедлительно отреагировал на это прошение и в своём письме убедил цезаря этого не делать, указав, что Бог уже явил себя миру через «Святое Откровение» и что угрозы порождения голода и болезней, о которых пишет Симмах, абсурдны, ибо Господь не наказывает, а наоборот поощряет отказ от того, что Ему не угодно. Сенатор проиграл эту идеологическую схватку, и уже буквально через несколько лет другой римский император Феодосий, под влиянием всё того же Амвросия, принял несколько очень важных эдиктов, которые так и войдут в историческую ретроспективу – «Феодосийские указы», согласно которым Христианство становилось единственной легитимной религией. С 380 года все языческие культы и ритуалы на территории империи официально запрещены. Разрушены храм «Весты», храм «Аполлона» в Дельфах, Александрийский храм и другие культовые сооружения эллинской эпохи. Всё, что так или иначе было связано с «заблудшей верой» безжалостно искоренялось всеми доступными способами, а нарушение запретов жестоко каралось.

Именно тогда, на самом старте рождения новой мировой религии, с ней произошла одна удивительная метаморфоза, которую условно можно назвать «трансформация Веры».

Да! С «тяжёлыми боями», но римляне всё-таки отказались от своего многовекового язычества, разрушили свои древние храмы, алтари, базилики, разбили идолов, но сама традиция, сам дух многобожия, который питался их душами сотни лет, оказался не так прост и, встречая монотеистическое учение Иисуса своей беззаветной тоской по Апполону и Юпитеру, они не смогли принять его в аутентичном виде, а просто поменяли одних идолов на других, тогда как Церковь, не будучи к этому слишком строга, приняла и узаконила подобную компиляцию.

Это не римляне стали христианами, это христианство стало «римским».

Оно провозгласило «триединство» Создателя, присвоило Иисусу статус «Бога» и установило в молебнах его изваяние в образе мученика, умирающего на распятье. Оно установило в церквях картины и статуи для богослужений, провозгласило культ «заступников» и обладателей особой божьей милости, учредило специальные обряды и литургии, посвящённые разным «святым». Пацифистам новая вера предложила лозунг «Бог – есть Любовь». Странникам более жёстких методов социализации подарила изречение Иисуса «Не думайте, что я принёс мир на землю, не мир я принёс, но меч». Этот принцип синхронизации с разноликим миром провозгласил апостол Павел в Первом Послании к Коринфянам (9:19-23): «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести…».

В коллективной работе Джеймса Хьюстона и нескольких авторитетных учёных под названием «История христианства в свете современных знаний», опубликованной в Глазго (Великобритания), в 1929 году авторы отмечают:

«Язычеству пришёл конец. Однако оно полностью уничтожено не было, а проникло в души людей, и всё многобожие продолжилось под названием христианства и его прикрытием. Те, кто избавился от своих прежних божеств и героев, вместо них взяли одного из мучеников, придали ему божественные качества, создали его образ. Таким образом, язычество и поклонение идолам перешло на этих мучеников. Этот век не успел закончиться, как поклонение мученикам и святым угодникам охватило их. Таким образом, сложилась новая идеология, в соответствии с которой святые обладали божественными качествами. Тем самым, эти угодники стали посредниками между Богом и человеком. Языческие праздники приобрели новые названия так, что через 400 лет после рождества Христова старый праздник, посвященный богу Солнца, стал днём рождения Христа»