– Да! Да, но здоровые люди иногда умирают самым странным образом.

Тут снова нетерпеливо вмешалась мисс Джанк.

– Я рада, что вы хотите осчастливить мою королеву лилий, сэр, – сказала она, кивая, – но ведь вы можете и передумать, если мистер Бикот не согласится.

– Не согласится? – переспросил Аарон.

– На эти ваши договоренности – о чем они?

Норман нерешительно замялся, а затем импульсивно заговорил, направляясь к двери.

– Пусть мистер Бикот отдаст мне эту опаловую змею, – сказал он, – и у него будет Сильвия и достаточно средств на жизнь.

– Но, отец, брошь потеряна! – в отчаянии воскликнула мисс Норман.

Она обращалась к пустоте. Старик уже выскочил за дверь и пошел по лестнице вниз быстрее, чем обычно. Сильвия, стремясь объясниться, последовала было за ним, но Дебора сильным, но мягким движением удержала ее.

– Оставь его, королева лилий, – сказала она, – не буди лихо, если любишь меня.

– Дебора, о чем ты? – задыхаясь, спросила Сильвия.

– Да ни о чем, – загадочно ответила мисс Джанк, – однако твой отец готов продать тебя за эту проклятую брошь, сдалась она ему. Ты против броши, сладкая моя. Я просто вне себя, да, вне себя! – и в доказательство своих слов Дебора яростно фыркнула.

– Не бери в голову, Дебби. Отец разрешает мне выйти замуж за Пола и даст нам достаточно денег, чтобы мы могли жить дальше. А потом Пол напишет замечательные книги, и его отец сам попросит его вернуться домой. О, о! Как я счастлива! – весело прошлась по комнате Сильвия.

– И ты будешь счастлива, хотя бы и через мой труп! – воскликнула Дебора, насупившись, потому что ее далеко не вполне устраивало такое развитие событий. – Эти тайны, всё новые тайны. Америка… Зачем ему в Америку? И эта брошь, и то, как он каждую ночь запирал нас, а сам спал в подвале. Полицейские суды и Олд-Бейли, – нахмурилась мисс Джанк. – Не нравится мне это, солнышко, но вот когда ты выйдешь замуж за мистера Бикота, я буду счастлива, как никогда.

Сильвия широко раскрыла серые глаза, удивленная и немного встревоженная.

– Дебби, ты же не думаешь, что с отцом что‐то не так?

Мисс Джанк подумала про себя, что с ним определенно что‐то не так, но не стала говорить этого вслух и лишь заключила Сильвию в свои крепкие объятия, после чего, фыркнув, отмахнулась от ее вопроса.

– Нет, милая, родная моя, нет. Это просто мои глупости. Флёрдоранж и наряд невесты, освещенный солнцем, – вот твое счастье, мисс Сильвия, хотя и не представляю, как буду звать тебя миссис Бикот… – потерла нос Дебора.

– Я всегда буду для тебя Сильвией.

– Благослови тебя Господь, птичка, но не проси меня жить со сварливым папашей мистера Бикота, а то быть беде, если он не изволит вести себя как подобает отцу. Так что вот. – Дебора широко взмахнула руками. – Теперь я спокойна, а нам пора ужинать, потому что любовь или не любовь, а есть надо, чтобы внутри все работало, как часы.

Услышав радостную весть, Барт обрадовался, но выразил сожаление, что Норман должен уехать в Америку. Парень не хотел терять свою должность и не помышлял, что старик возьмет его с собой в Штаты. Дебора поклялась, что если Аарон захочет – как она выразилась – вывезти Барта, то она будет против. А затем предложила план, согласно которому, сложив вместе свои сбережения, они с Бартом могли бы открыть прачечную.

– И я знаю одно местечко, – сказала Дебора, подавая ужин будущему мужу, – милое и недорогое. Это за городом, по пути в Эссекс, где моя красотка будет жить, когда безумный папаша ее мужа придет наконец в разум. Джубилитаун – так называется городок, а улица – Виктория-авеню. Милее коттеджа за двадцать фунтов в год и не сыскать. Сестра моя там живет поблизости, она замужем за каменщиком, будет помогать нам с детьми.

– С детьми? – испуганно переспросил Барт.

– Конечно, они у нас будут, хотя пока еще рано придумывать им имена. Я буду стирать, Барт, а ты – возить тележку, ничего другого и не жди.

– Я и не жду, – ласково ответил Барт. – Я всегда любил тебя, Дебби, дорогая.

– Ах, – лучезарно улыбнулась мисс Джанк. – Я всему научила тебя, сделала тебя благородным. Какой ты был неряшливый сорванец, Барт!

– Да уж, – кивнул мистер Таузи, быстро доедая свою порцию. – Я видел себя сегодня.

– В зеркале?

– Боже, Дебби, нет! Видел одного оборванца, в лохмотьях, лицо все перепачкано – точь‐в-точь я, когда ты впервые меня увидела. Зашел в лавку, наглый такой, и спросил книгу. Я ему: «На кой тебе книга?», а он смотрит на пустые полки: «Вижу, у вас распродажа». Я вскочил, чтобы дать ему оплеуху, но он сбежал. Его зовут Трей, Дебби, – тот самый парень, который говорил с тем холодным джентльменом, с которым пришел мистер Бикот перед тем, как его сбил автомобиль.

– Трей – это собачья кличка, – заметила Дебора, – старая собачья кличка, вполне годится для оборванца. А что касается мистера Хэя, то даже не говори мне про этого негодяя. С чего это он якшается с оборванцами?

– И с чего это оборванцу понадобились книги? – спросил Барт. – Что за наглость?

Джанк кивнула.

– Наглость и есть, и ты сам был таков, когда был нищим. Не заглатывай ты так еду, ешь по кусочкам, на здоровье, и проживешь долго. И, скажу тебе, не надейся, что будешь обжираться, когда откроем прачечную.

На следующий день Аарон после обеда отправился в больницу Чаринг-Кросс, предварительно поговорив с брокером, который согласился купить его старую мебель. Опустевшую лавку уже не стоило и открывать, но Барт по привычке снял ставни и расположился за голым прилавком. Вошли несколько старых покупателей, которые не слышали о распродаже, и с огорчением узнали, что Норман уезжает. Их причитания привели Таузи в уныние. Он был вежлив со всеми, однако его терпение лопнуло, когда в лавку вошел индиец, продавец шнурков для ботинок.

– Мне нечего продавать, и покупать я ничего не хочу! – яростно заявил Барт.

Индиец не двинулся с места. Он бесстрастно стоял в дверях, как бронзовая статуя. На нем был грязный красный тюрбан, небрежно намотанный на маленькую голову, грязная рубаха, некогда белая, подпоясанная желтым платком из грубой материи, темно-синие брюки и тапочки с загнутыми носками на голых ногах. Его черные глаза блестели, а аккуратно подстриженные усы странно контрастировали с убогим нарядом.

– Хокар бедный, Хокару нужен деньги, – заныл он монотонно, хотя глаза его быстро обшаривали лавку. – Дай Хокару, дай. – И он протянул перед собой шнурки.

– Не нужны они мне, говорю тебе! – злобно крикнул Барт. – Позову фараона, если не уйдешь.

– Хо! Хо! Кто украл осла? – послышался пронзительный голос у двери, и из‐за спины торговца шнурками высунулась лохматая голова и ухмыляющаяся физиономия, увы, нуждающаяся в мытье. – Оставь этого парня в покое, ладно? Он мой приятель, видишь?

– Значит, вали отсюда вместе с ним! – возмущенно воскликнул Барт. – Если он не понимает по‐английски, то ты, Трей, понимаешь.

Трей выскочил на середину лавки и скорчил возмущенному продавцу гримасу, засунув пальцы в рот, чтобы сделать его еще больше, и вытаращив глаза. Хокар не улыбнулся, но по‐прежнему не выказывал желания двигаться. Таузи, разозленный загородившим проход торговцем и боевым танцем Трея, перепрыгнул через стойку. Он попытался ударить нищего танцора по голове, но промахнулся и упал, растянувшись на полу во весь рост. В следующее мгновение Трей уже танцевал на его теле, насмешливо высунув язык. Хокар при этом странно улыбнулся.

– Кали! – произнес он тихо. – Кали!

Невозможно сказать, чем бы закончилась эта сцена, но, пока Барт пытался подняться и опрокинуть Трея, в лавку мимо индийца прошел Аарон.

– Что происходит? – резко спросил он. Трей прекратил танцевать на распростертом теле Барта и пронзительно свистнул, засунув в рот два грязных пальца. Затем он проскользнул между ног Нормана и убежал, а Хокар уставился на книготорговца и, помолчав, указал на него пальцем.

– Один глаз, – спокойно сказал он, – нехорошо!