Помню, как по утрам потягивался и хмурился отец. Интересно почему?
Я подошел к двери и вышел на крыльцо. Было тепло, легкий ветерок ласково касался моего обнаженного тела. На перилах висели мои вещи. Они высохли, но словно задубели. Стирка в простой воде не дала почти никакого результата. Я попробовал объяснить роботу, что такое мыло, но у него получилось что-то вроде кулинарного жира "Криско" - приятное на вкус и на запах вещество, которое я в результате просто-напросто съел.
Я вывесил вещи на улицу для просушки и позабыл о них, они вымокли под кислотным дождем, и брюки даже посветлели, местами на них видны светлые подтеки.
Господи. Мать меня за это убьет.
Ботинки я оставил в доме. На планете было тепло, так что я спокойно ходил нагишом. По крайней мере пока. Я снова потянулся, помочился за перила на траву - мне показалось, что она при этом извивалась, словно пыталась увернуться от моей струи. Потом вернулся в дом.
- Робот?
Молчание.
Какое-то уж очень грозное молчание. Я прошел на кухню.
Рядом с желобом стояла тарелка с холодным, светло-коричневым куском мяса и кружка с желтоватым молоком Уолли.
- Робот?
Сердце у меня бешено забилось в груди. На заднем дворике его тоже не было. И в ванной комнате не было. Ни в одной комнате этого дома, который стал мне почти родным. Не было его и на улице. В принципе на улице вообще никого не было. Одна лишь трава. И еще медленно плывущие по небу облака.
Никаких птиц.
Никаких крыс. И жуков.
Я вернулся на кухню и медленно съел холодный завтрак. Робот позаботился обо мне - оставил еду. И дал мне вы спаться.
Черт побери.
После завтрака я прошел в ванную, набрал воду. Я старался не паниковать.
Полдень. Ни обеда. Ни робота.
Наконец я натянул носки и ботинки, вышел голышом на улицу и занялся своими обычными делами, только не разговаривал. К чему говорить, когда тебя никто не слышит. Я вышел через ближайшие городские ворота и прошел к пустому космодрому, постоял там, всматриваясь в зеленое, словно трава, небо и прикрыв рукой глаза от яркого света красно-оранжевого полуденного солнца. Никаких тарелок. И робота тоже не видно. Я вернулся домой и осмотрел все там.
Робота нигде не было.
Очень медленно я прошел в центр города, к музею. Всю дорогу я размышлял над тем, что же мне делать, если робот исчез навсегда. Да, конечно, у меня есть раковина, туалет, ванная. Есть вода для питья, вода для умывания, я могу спокойно справить нужду в доме.
С другой стороны, я так и не научился управлять синтезатором. Сколько раз я стоял рядом с ним, положив пальцы на нужные кнопки, но чувствовал себя при этом крайне глупо. Мне так хотелось, чтобы у меня получилось, я бормотал про себя всякую чушь типа: "Абракадабра, сезам, откройся, черт бы тебя побрал…"
Робот стоял рядом и наблюдал за мной своими красными глазками, а потом произнес:
- Уолли нет может делать. - Он уже говорил намного лучше, чем в начале, но все равно делал ошибки.
- Ну же, негодяй. Можешь посмеяться надо мной!
Но он повторил:
- Нет может делать, Уолли.
И каждую ночь он усаживался рядом со мной и гладил меня, пока я спал, по волосам. Мне этого будет недоставать, пусть даже я не умру с голоду. Я зашел в музей, думая о том, как бы не заплакать. А что если он не вернется? Ведь космический корабль может вообще не прилететь. Что если мне придется остаться здесь навсегда? Остаться одному? Одному, а если повезет, вместе с несчастным роботом?
Нет, не навсегда.
Мне всего-навсего шестнадцать лет.
Что если мне придется прожить здесь лет пятьдесят?
Пятьдесят лет питаться своей собственной синтезированной плотью.
У меня по коже мурашки забегали. Я стоял под прозрачным куполом музея перед бесполезной картой звездного неба.
- Где я, черт побери? - Голос мой разнесся эхом по большому залу и оглушил меня.
Я прошел в исторический отдел, где был в самый первый день, в коридор с экспонатами, относящимися к эпохе, когда тринтуны вышли на первый контакт и когда их радостно приняли в Федерацию Галактик. Здесь было много интересных диорам - на каждой из них тринтун, рядом с ним другие существа, а сзади большое изображение другого мира - с розовыми солнцами и небом зеленого или желтого, голубого, фиолетового, золотого и самых разных других цветов. Обычно во всех мирах растительность по расцветке дополняла цвет неба, как на Земле: голубое небо и зеленая трава.
Словно Бог творил все по определенному плану.
Моей любимой была диорама с бледно-бледно-желтым небом; казалось, тот мир состоял из сплошных высотных зданий - эдакая инопланетная версия азимовского Трантора. Тут было много разных существ и крабоподобных роботов. В небе над зданиями висела летающая тарелка, а над ней завис в пространстве споум - такой большой, что его было видно с поверхности планеты.
Интересно, все эти планеты все еще существуют?
Или исчезли?
Что если все эти миры опустели, как и тот, где оказался я, как все те, в которых мне довелось побывать? Про себя я даже иногда называл этот мир Затерянной Империей и не раз думал, что же тут могло приключиться. Интересно, робот это знал? Я не раз спрашивал его, но он ничего не отвечал.
Либо не знал, либо не умел ответить.
Вдруг раздался свистящий голос:
- Уолли?
Сердце оборвалось у меня в груди, я обернулся:
- Ты… уух.
Я хотел сказать "Ты вернулся!", но передо мной стоял вовсе не робот. По крайней мере не мой робот. Существо было такого же роста, но… у него была светло-серая кожа. Большие, темные, слегка раскосые глаза. Лицо без носа. Рот без губ. На каждой руке по три пальца. И птичьи ноги.
Очень похоже на рисунки, которые обычно встречаются в книжках про инопланетян и летающие тарелки, таких книжек в мягких переплетах навалом на ярмарках-распродажах, из-за них трудно бывает разглядеть настоящую научную фантастику, которую я люблю. Интересно, кто вообще читает такие книжонки? Кенни. Кенни всегда брал Чарльза Форта, в то время как мы с Марри набрасывались на книги Андре Нортон - "Принц опасностей" и все, что у нее выходило. Как называлась та книга? "Слушай!" Что-то в этом духе.
