Одним из основных дефектов шизофрении считается неспособность сортировать поступающие сигналы, интерпретировать их и затем адресно реагировать. Учебники по психиатрии описывают это как расстройство мышления, но речь идёт не только о мыслях. Зрительные и слуховые сигналы, эмоции и некоторые действия находятся в беспорядке точно так же, как и мысли, и за это, похоже, ответственен один и тот же дефект мозга.
Мы не настолько хорошо понимаем человеческий мозг, чтобы точно знать, как работает эта система, но представьте, что внутри вашей головы сидит телефонный оператор, а перед ним находится старый коммутатор, на котором нужно переключать штекеры для соединения с тем или иным абонентом. Он получает все поступающие сенсорные сигналы, мысли, идеи, воспоминания и эмоции, сортирует их и определяет те, которые сочетаются друг с другом. Например, обычно наш мозг воспринимает все слова высказывания и автоматически преобразует их в мыслительную схему. Нам не нужно концентрироваться на отдельных словах – мы можем сосредоточиться на смысле всего сообщения.
Что произойдёт, если оператор коммутатора решит не выполнять работу по сортировке и интерпретации? Два пациента описывают подобный дефект с точки зрения понимания слуховых сигналов вот так:
Когда люди говорят, мне приходится думать, что означают их слова. Видите ли, вместо спонтанной реакции возникает пауза. Мне приходится думать, и это занимает время. Мне приходится уделять всё своё внимание людям, когда они говорят, иначе я путаюсь и не понимаю их.
Если люди говорят просто, я могу сосредоточиться на их словах. Когда же они переходят к длинным предложениям, я теряю смысл. Я слышу множество слов, которые мне нужно связать воедино, чтобы придать им смысл.
Одна пара исследователей описала этот дефект как рецептивную афазию, подобную той, что встречается у некоторых пациентов, перенёсших инсульт. Слова находятся в памяти, но человек не может синтезировать их в предложения, как объяснила эта больная шизофренией:
Часто случалось, что я не понимала, что говорят люди, как будто это был иностранный язык.
Трудности с восприятием визуальных сигналов аналогичны тем, которые были описаны для слуховых:
Я должен собрать всё воедино в своей голове. Если я посмотрю на свои часы, то увижу ремешок, циферблат, стрелки и так далее, а затем мне нужно будет соединить их вместе, чтобы получить единое целое.
У одной пациентки были похожие проблемы: когда она смотрела на своего психиатра, то видела «зубы, потом нос, потом щёки, потом один глаз и другой. Возможно, именно эта независимость каждой части внушала такой страх и мешала мне узнать моего врача, хотя я прекрасно знала, кто она».
Вероятно, именно из-за таких нарушений зрительной интерпретации некоторые больные шизофренией неправильно идентифицируют человека и говорят, что он или она похожи на кого-то другого. Моя сестра, страдающая шизофренией, часто делала это, утверждая, что видела многих друзей из детства, которых, как я знаю, на самом деле в этот момент не было рядом. Другой пациент с шизофренией как-то придал своему визуальному заблуждению оттенок величия:
Сегодня утром, когда я находился в больнице Хиллсайд, я снимал кино. Меня окружали кинозвезды. Рентгенологом был Питер Лоуфорд. Охранником был Дон Ноттс.
Помимо трудностей с интерпретацией отдельных слуховых и зрительных сигналов, многие люди с шизофренией испытывают трудности с их объединением:
Я не могу смотреть телевизор, потому что не могу смотреть на экран и одновременно слушать, что говорят. Для меня это две абсолютно разные вещи – смотреть и слушать. С другой стороны, мне кажется, что я всегда получаю слишком много информации за один раз и не могу справиться с ней и понять её смысл.
Я пробовал оставаться дома и читать; слова казались знакомыми, как старые друзья, чьи лица я прекрасно помнил, в отличие от их имён; я прочитывал один абзац десять раз, не мог понять его смысла и закрывал книгу. Я попытался послушать радио, но звуки, проносившиеся в голове, напоминали жужжание циркулярной пилы. Я осторожно дошёл до кинотеатра и просидел до конца фильма, который показался мне состоящим из множества людей, медленно бредущих по улице и о чём-то увлечённо беседующих. В конце концов я решил проводить дни, сидя в парке на скамейке и наблюдая за птицами на озере.
Трудности этих людей с просмотром телевизора или фильмов очень типичны. На самом деле поразительно, как мало пациентов с шизофренией в больничных палатах смотрят телевизор, вопреки распространённому мнению. Некоторые могут сидеть перед экраном и смотреть на него, как будто он показывает тестовую испытательную таблицу, и мало кто из них может сказать, что происходит. Это относится к пациентам с любым уровнем интеллекта и образования, в том числе к людям с высшим образованием, которые, если у них нет других дел, могли бы смотреть телевизор бо́льшую часть дня. Напротив, чаще всего вы обнаружите, что они тихо сидят в другом углу комнаты, игнорируя телевизор; если вы спросите их почему, они ответят, что не могут следить за происходящим, или попытаются скрыть этот свой недостаток, сказав, что устали. Один из моих пациентов до болезни был заядлым болельщиком бейсбольной команды «Нью-Йорк Янкиз», но после начала заболевания он отказывался смотреть игру, даже когда «Янкиз» играли, а он в это время находился в комнате, потому что он не мог понять, что происходит. Именно по этой же причине многие люди с шизофренией предпочитают фильмам и передачам мультфильмы и рассказы о путешествиях – и те и другие просты, и за ними можно следить визуально, не прибегая к одновременной интеграции аудиальной информации.
Но работа телефонного оператора в нашем мозгу не ограничивается сортировкой и интерпретацией поступающих сигналов. Она также включает в себя соединение стимулов с правильными ответами, которые должны быть отправлены вовне. Например, если кто-то спрашивает: «Не хочешь ли сегодня пообедать со мной?», мой мозг сразу же фокусируется на общем содержании вопроса и начинает вычислять: есть ли у меня время, хочу ли я, какие у меня есть отговорки, что подумают другие люди, когда увидят меня с этим человеком, что почувствует этот человек, если я откажусь? Из этих расчётов вытекает реакция, которая в нормальном мозгу соответствует ситуации. Точно так же известие о смерти друга связывается с горем, визуальные и слуховые сигналы из смешного фильма – с весельем, а новая идея о сотворении Вселенной – с логикой и предыдущими знаниями в этой области. Это упорядоченный, непрерывный процесс, и оператор коммутатора продолжает работать день за днём, совершая относительно мало ошибок.
Неспособность пациентов с шизофренией не только сортировать и интерпретировать стимулы, но и выбирать соответствующие реакции – одна из отличительных черт этого заболевания. Это привело к тому, что швейцарский психиатр Эйген Блейлер в 1911 году ввёл термин «шизофрения», что в переводе с немецкого означает расщепление различных частей мыслительного процесса. Блейлера впечатлили неадекватные ответы, которые часто дают люди с этим заболеванием; например, когда им сообщают о смерти близкого друга, больной шизофренией может захихикать. Как будто оператор коммутатора не просто заскучал и перестал сортировать и интерпретировать информацию, а стал активно вредоносным и начал подсоединять входящие стимулы к случайным, обычно неуместным реакциям.
Неспособность интерпретировать и правильно реагировать также лежит в основе трудностей пациентов в отношениях с другими людьми. Невозможность объединить слуховые и зрительные сигналы затрудняет для них понимание других людей; если к тому же отсутствует возможность адекватно реагировать, то межличностные отношения становятся невозможными. Один из пациентов описал такие трудности:
Во время визита я пытался установить с ней контакт, почувствовать, что она на самом деле рядом, живая и восприимчивая. Но всё было тщетно. Хотя я, конечно, узнал её, она стала частью нереального мира. Я знал её имя и всё о ней, но она казалась странной, нереальной, как статуя. Я видел её глаза, нос, движение губ, слышал её голос и прекрасно понимал, что она говорит, но при этом находился в присутствии незнакомки. Чтобы восстановить контакт между нами, я предпринимал отчаянные попытки пробиться сквозь невидимую перегородку, но чем больше старался, тем меньше у меня получалось, а чувство тревоги нарастало.
