Избранница была юна, очаровательна, обладала легким характером, играла на нескольких музыкальных инструментах и знала латынь. Эдмунд был счастлив, что для него нашлась такая подходящая партия.

Перед самым приездом невесты королю приснился сон.

Кто-то, кого он не видел, вложил ему в руку простое колечко с горным хрусталем в серебре.

– Это обручальное кольцо. Дождись ее, – сказала подошедшая старуха. – Не женись ни на ком, какие бы причины у тебя ни были. Пророчество о преодолении самого сложного сбудется, если ты сделаешь все правильно.

Сон тут же оборвался. Король открыл глаза и больше не уснул до утра. У него не было ни малейшего сомнения в том, что сон вещий. Пророчица из Книги Сивилл и раньше приходила к нему во сне, предупреждая о важном. Так было с самого детства, как только мать передала ему эту чудесную книгу, которую сама получила в детстве от отца, а тот от матери.

Когда принцесса прибыла ко двору, Эдмунд отправил к ней сенешаля узнать про кольцо. У короля была слабая надежда, хотя он и понимал, что не стала бы пророчица являться во сне, чтобы сказать очевидные вещи о его невесте. Что-то не так.

Опасения оправдались. На тонких пальцах избранницы короля Эдмунда был гарнитур из пяти золотых колец с жемчугом и аметистом – тончайшая работа придворного ювелира. Гарнитур был сделан специально по случаю отъезда принцессы из отчего дома к новой жизни и исключительно гармонировал с лиловым плащом, расшитым золотыми нитями и небольшими жемчужинами.

Сенешаль деликатно поинтересовался у рыцаря, сопровождавшего невесту, много ли среди ее приданного золота и серебра. Рыцарь не без гордости ответствовал, что серебра нет ни единой крупицы: «Принцессе приличествует только золото!»

Воодушевленный посланец поторопился к королю и церемонно повторил ответ рыцаря. К большому удивлению, выслушав его, Эдмунд тут же распорядился отослать невесту обратно, не объясняя причин и даже не удостоив приема.

Юный король был еще совсем неопытен в политических делах и часто действовал как чувствовал, по наитию. Он не продумывал последствия наперед.

Бедная униженная принцесса вернулась в свое королевство. И очень скоро до Эдмунда дошли слухи, что ее отец с большим войском собирается в поход.

Так и было. У пристани стояли ряды кораблей. Множество людей в разных направлениях несли сундуки, мешки и охапки. На новые, пахнущие стружкой и смолой палубы по настилам одну за одной закатывали бочки. В воздухе висела пыль, поднятая сотнями ног. В общем шуме выделялись окрики:

– С дороги!

– Держи!

– Поднимай! Взяли!

Казалось, все двигаются вразнобой и неизбежно должны мешать друг другу. Но действия были отработаны годами. Лошади, оружие, доспехи, рыцари, лучники, продовольствие, деготь, веревки, уксус, воск – у всего и у всех было свое место на длинных узких палубах.

На кораблях уже поставили мачты, и каждая команда подвязывала на рей квадратный парус, сшитый из полос плотной шерстяной ткани, укрепленных тесьмой.

Получив тревожные вести, Эдмунд объявил сбор своих людей и послал верного человека к союзнику Гийому. Война стала для Эдмунда неожиданностью, хотя если бы он немного подумал, мог бы смягчить все и избежать гнева соседа.

Более опытный Гийом принял посланника, но с ходу никаких обещаний не дал, а только лишь выслушал и пригласил присоединиться к королевской охоте на следующий день.

Уединившись в своих покоях, Великий король погрузился в раздумья. Он должен был выбрать между долгом союзника и справедливостью.

«Я дал слово моему соседу королю Эдмунду, что безусловно поддержу в случае, когда ему придется вести войну. Мое слово – не дешевая погремушка. Короли не бросаются словами».

От размышлений короля отвлекала надоедливая муха, которая садилась то на руку, то на щеку. Отлетала. Возвращалась. Снова садилась на руку. Гийом отгонял эту дрянь, но никак не мог прихлопнуть. Муха всякий раз оказывалась проворнее. Это раздражало, злило. Всесильный король, вершивший судьбы вассалов и не раз громивший недругов, ничего не мог поделать с такой ерундой.

«…Да, мое слово твердо. Короли не бросаются словами. Но мое сердце на стороне оскорбленных. Справедливость требует, чтобы я выступил в их защиту. Или хотя бы не вступал в войну против человека, мстящего за поругание чести… Какое-то безвыходное положение…»

Муха продолжала кружить. Именно сейчас это было невыносимо. Король наклонился вперед и закрыл лицо руками. Ладони были липкими от пота.

«Безвыходное положение… Какая духота! Верно, будет ливень. Вот и муха липнет. Дождь нужен. Давно не было дождя. Как бы не случилось неурожая… Да о чем я? Надо решать с Эдмундом. Надо решать…»

Гийом выпрямился в кресле и прижался затылком к резной спинке, возведя глаза к потолку. Гримаса отчаяния была на его лице. Взгляд выхватил особо неказистый камень в кладке свода.

«Надо решать… Гнусное уродство! Все вокруг – гнусное уродство. Этот потолок. Мухи. Духота…»

Король тряхнул головой.

«Что ж. Если на вопрос нет простого ответа, надо рассмотреть его с разных сторон. Допустим, не существует морали и обязательств. Допустим. Примем в расчет только то, что между двумя соседними королевствами начинается война. На чьей стороне мне выгоднее выступить?»

Муха отлетала, билась в мутное окно с частым переплетом, возвращалась, снова отлетала. Гийом никак не мог сосредоточиться. Он стал проговаривать слова про себя.

«На чьей стороне выступить? Чья победа мне выгоднее? Если Эдмунд проиграет, его противник присоединит земли и будет владеть королевством по обе стороны моря. А я лишусь союзника на важном направлении за Бурым болотом. Это невыгодно.

Если Эдмунд победит, тогда союз останется в силе. У меня по-прежнему будет дружественный сосед. К тому же Эдмунд совсем еще неискушен, молод. Я всегда смогу добиться от него нужных мне решений и поступков. Это удобно. Эдмунд – удобный союзник, выгодный сосед».

Так мысли привели Гийома от понятия справедливости к понятию выгоды. Выгодно было выступить на стороне Эдмунда. А обязательства по союзу могут стать хорошим оправданием.

Мухи уже не было. Должно быть, она вылетела, найдя в переплете место с выпавшим стеклом. Но чувство мерзости и назойливости осталось. Возможно, совесть не давала королю покоя.

Когда на следующий день в конце охоты посланник подъехал к Гийому, тот уже был уверен в своем решении и готов его озвучить. В этот момент королевский конь внезапно вскинулся, захрапел и сделал несколько прыжков в сторону. Не всякий усидел бы в седле, но Гийом был хорошим наездником. Он сохранил равновесие, огладил коня, чтобы успокоить, и как можно непринужденнее сказал:

– Я отдал распоряжение собирать отряд. Мы идем к Эдмунду на помощь.

Король намеревался произнести эти слова весомо и твердо, но из-за досадной выходки лошади фраза прозвучала немного натянуто. Тем не менее рыцарь воодушевился и с жаром отвечал:

– Благодарю от имени моего короля! Вы благородный человек!

– Неплохая охота, как по-Вашему, а? – усмехнулся Гийом, показывая хорошее расположение духа. – И богатая добыча, не так ли?

– Несомненно, Ваше Величество! – Рыцарь вежливо поклонился.

Отряд Великого короля собирался медленно. Рыцари приходили в лагерь с оруженосцами. Размещались. Потом выяснялось, что у кого-то захромал конь, кто-то не смог собрать достаточный доспех. Некоторые отлучались на время и не спешили вернуться.

Лучники собирались отдельно. В их лагере пошел какой-то мор. Был слух, что колодцы отравлены. Кто и когда мог их отравить, было совершенно непонятно. В целом вроде никто специально не затягивал сбор, но выступить отряд не мог.

Гийом не выдвигался. Эдмунд ждал его, не решаясь предпринимать что-либо без старшего опытного союзника.

Заморский король тоже ждал – попутного ветра, чтобы переправиться через пролив. Идти только лишь на веслах было дольше. Лошади и люди будут утомлены. А что, если Эдмунд уже будет ждать на берегу?