А рядом, на территории совхоза «Свобода», где мне пришлось позже работать, разработаны огромные залежи трепела – осадочной породы древнего моря. Залежи трепела использовались до недавнего времени только в двух местах Советского Союза и применялись при производстве горючесмазочных материалов, в том числе, Ярославским нефтеперегонным заводом. В дополнение к этому мелкоконтурность полей в нашей лесной зоне, отсутствие дорог не способствовали развитию сельского хозяйства. Большой урон району нанесла война, раны от которой едва залечили только к 70-м годам.
Первые шаги
1971г. Л.Ф. Егоренков с матерью в выходной день на улицах Младенска. На заднем плане, у груши, в детстве была площадка для народных гуляний с качелями, каруселями.
В начале апреля я получил приказ на назначение главным агрономом в совхоз «Судимирский». Находу включился в посевные работы. Роль специалиста пока сводилась только к контролю технологии. Все организационные вопросы директор решал через бригадиров и управляющих отделений. Так было ранее заведено. Но жесткий спрос за сроки райком партии предъявлял к агроному. Мой предшественник А.П. Паршикова, переведённая в агрономы – семеноводы, отстранённо наблюдала, как я «воюю» с механизаторами, заставляя их менять лемеха на плугах, закреплять разболтанные рабочие органы на культиваторах, и радовалась моим промахам.
Но были вокруг и опытные специалисты, которые с удовольствием подсказывали, открыто приветствовали появление нового коллеги. Если на центральной усадьбе с семеноводством был полный бардак, то в отделении «Белый Колодец» меня порадовал зерновой склад с грамотным размещением семенного материала по культурам и партиям, с высоким качеством семян. Управляющая отделением М.Т. Дёмина была главным агрономом колхоза в Белом Колодце до присоединения, в Калужском техникуме получила диплом агронома и сына своего отправила учиться по этой специальности в Кострому. Мария Тихоновна всегда участливо подходила к моим начинаниям.
Нашёл я понимание и со стороны главного зоотехника Евгении Ивановны Кучерюк – бывшего зоотехника колхоза «Парижская коммуна», тоже вошедшего в совхоз. Животноводы Полянской фермы, подготовленные Евгенией Ивановной, еще долго продолжали обгонять по производственным показателям животноводов других ферм. Как умудрённый жизнью специалист она давала мне ценные советы. Но и в вопросах планирования кормовой базы, использования кормовых площадей она не считала зазорным прислушиваться ко мне. У нас сложись добрые деловые отношения, хотя я и не раз критиковал её мужа – главного инженера Ивана Антоновича.
Главный инженер с профобразованием на уровне шофёра третьего класса, фактически был экспедитором. Меня раздражала его отстранённость от дел тракторной бригады. А вот «загнать» на сторону дефицитную резину с сельхозмашины в разгар сенокоса мог запросто. Это потом я понял тайну системы: ты мне, я тебе. Вынужденный обмен происходил с согласия директора. В условиях тотального дефицита, если хозяйство не поступится какой-то запчастью, куском мяса, телегой навоза для сидящего на распределении чиновника, то тогда не получит наряд на комбикорм, на удобрение, на ту же сельхозтехнику. Так постепенно мягкотелый специалист или руководитель превращался в механического робота, самоустранялся от своих должностных обязанностей.
Тот же, принявший меня на работу, директор Иванов. Он прибыл в район после Саратовского сельхозинститута, и был назначен главным инженером в совхоз «Улемецкий». Как я уже говорил, я там стажировался. И я видел, как много он сделал за несколько лет для подготовки высококлассных механизаторов, приучил их к регулярному техническому обслуживанию тракторов и автомашин, построил единственный в сельхозпредприятиях района автозаправочный пункт, когда в других колхозах и совхозах продолжали технику заправлять вёдрами. Он оставил добрую память о себе в совхозе и как человек. Вот его и перевели на директорскую должность.
Но у хорошего специалиста не получилось управлять людьми. Да и установка райкома партии не способствовала этому. Как и до войны, на руководящих должностях держали практиков из народа, которые могли бы и матом обложить рабочего, и «в морду двинуть» при случае. Зато такие не будут докапываться до обоснованности приказов вышестояших, а подобострастно отвечать: «слушаюсь». Так и вернулся директор Иванов с семьёй к себе в Поволжье, а район потерял перспективных специалистов (его жена работала главным бухгалтером). Иванова заменил практик Потёмкин со станции Судимир.
Переломный момент
Весенняя посевная кампания прошла в поездках по области в поисках семян, в выбивании фондов удобрений, в организации подкормки озимых культур с применением авиации и вручную. Я часто бывал в бригадах на полевых работах, изучив, таким образом, особенности каждого поля. Постепенно механизаторы стали принимать мои требования как должное. Случались и промахи. Так, однажды, понадеявшись на механизатора при химической прополке посевов ячменя, чуть не загубил всходы кормовой свёклы.
О том, что меня признали рабочие как специалиста, я понял на собрании, посвященном подведению итогов весеннего сева. Впервые по поручению директора я делал доклад. Рассказав об общих результатах, с горячностью и напором, свойственным молодости, навёл критику, называя пофамильно виновных в промахах механизаторов, бригадиров. Досталось и директору с главным инженером, и присутствующим на собрании представителям районной власти. Подробно остановился и на своих планах на будущее.
– Круто берёт! – Ворчит, ёрзая на скамейке в зале, тракторист Николай Евтюхов. Это он чуть не потравил гербицидами свёклу. Он мой хороший сосед, и он часто брал прицепщиком моего отца, когда отец в семьдесят лет вынужден был таким тяжким трудом зарабатывать зерно на хлеб для семьи, ведь только механизаторы получали зерно в натуроплату. Я тогда служил в армии.
– Во даёт Марьин сын! – Слышу из зала, как удивляется бабка Гаша, самая крикливая в деревне женщина и добавляет, – правильно говорит.
При обсуждении доклада досталось и мне «на орехи» от выступающих. Но общий настрой собрания был в мою поддержку. Расходился народ из клуба возбуждённым.
В совхозе постепенно специалистов – практиков заменяли выпускники калужских техникумов. Полеводческие бригады возглавили агрономы Фомичёва и Филатова, появились зоотехник – селекционер Тарабарко и главный ветврач Ухина. Жить и работать стало интереснее. К началу уборки прибыл главный инженер с высшим образованием. В свободное время он чаще всего приходил ко мне. Мы слушали записи Ободзинского, Ухналёва, Мулермана, спорили о будущем села, вспоминали студенческие годы. Молодого инженера сильно угнетала неустроенность быта деревни. И вскоре он рад был получить повестку из военкомата. Ведь служба в армии снимала с него обязанность отрабатывать три года по месту распределения.
Начало моей работы совпало с землеустройством по новым севооборотам объединенного совхоза. Как ответственный за бригаду инженеров – землеустроителей, прибывших из Калуги, обеспечивал их транспортом, подсобными рабочими. Да и сам с интересом обследовал все поля, что потом мне помогло планировать уборку и размещение посевов будущего года. Интересно, что с этими же ребятами мне довелось сотрудничать через много лет, когда переехал в другой район.
К осени по решению сельсовета был обязан возглавить комиссию по уточнению границ приусадебных участков. Тогда они входили в состав совхозной земли и регистрировались в особой «Земельной шнуровой книге». Побывав с комиссией в каждом доме, «одним махом» познакомился с тысячным населением округи, имеющем отношение к совхозу. Тогда я впервые – не на плакате, а наяву – увидел, что может натворить с урожаем рак картофеля. На участке моей первой учительницы Марии Петровны Машлаковой лежал небольшой ворох убранного с тридцати соток картофеля, клубни которого были больше похожи на пористые шарики керамзита. Мария Петровна плакала и не знала, что с этим делать. Решение было одно: занять огород под другие культуры на несколько лет, а новые семена картофеля для посадки на другом участке взять в совхозе.
