– Вы не подумайте, я ничего не имею против пилотов, я просто… – запнулась она и с румяными щеками уставилась в свой томик, найдя в нем защиту от выдуманного конфуза. Видимо, мой взгляд после показанного разочарования был понят ею неправильно, ну да ладно.

– Что вы, все хорошо! Тем более вот и ваша очередь, 6 окно свободно. До встречи на экзаменах!

Я встал и пошел к окну 12, тоже освободившемуся так вовремя.

– Здравствуйте, я хотел бы разобраться с тем, как и когда проходят вступительные, как на них зарегистрироваться, как они выглядят и все такое прочее.

– Здравствуйте, юноша, записать вас я могу, это вы правильно пришли. Будут они у нас 16-то числа, надо было внимательнее по сторонам смотреть, а не с девушками болтать, там объявление висит. Про то, как они выглядят, тоже там же вся информация, потрудитесь, почитайте. А-то какой из вас студент Академии, если вы даже с этим сами справиться не можете. – протрещала мне забавная бабуська из окошка. – Говорите свою фамилию, имя, отчество, дату рождения, номер паспорта…

Сообщив все это, я распрощался с бабуськой, которая, несмотря на ворчание, быстро меня записала, и направился изучать стенд. Стенд гласил: «Вступительные экзамены будут проводиться 16 июня 1958 года с 10:00 в главном корпусе академии». Соседнее объявление: «Подготовительные курсы при абитуре будут доступны записавшимся на вступительные экзамены. Курсы будут проходить с 10 по 16 июня с 8:30 до 11:30 в аудиториях 3308 и 3317. Вход в здание СТРОГО через правое крыло. Охране предъявить паспорт. Список рекомендованной литературы: «Сборник задач по математике» Белоносов, Фокин; «Основы логики»…

Дальнейшие планы сформировались окончательно. Я переписал в новенькую записную книжку нужную литературу и отправился снова в библиотеку.

Следующая неделя ушла на подготовку к экзаменам. Математика и логика давались мне довольно легко – они одинаковы для обоих миров, и, соответственно, мои собственные знания с запасом покрывали насущную необходимость. А вот с общественными науками всё оказалось довольно сложно. Экзамен будет проводиться в формате развернутого эссе (слава богу, не на латыни) на одну из представленных тем. На свой основной профиль – экономику я, как ни странно, вообще не рассчитывал и планировал выбрать наиболее удачную тему по социологии, политологии или философии. Мой план заключался в написании эссе так, как учили меня, на основе моих знаний в этих науках. Для претворения его в жизнь мне требовалось одно – наличие всех тех умных дядек, на которых я собирался ссылаться в этой реальности.

В библиотеке я стал постоянным гостем. Штудировал я большую энциклопедию содружества. Находившихся ученых выписывал, сравнивал с их натуральными аналогами. В общем, работа была проделана большая. Библиотекарь – Новиков Сергей Семенович – оказался весьма увлеченным, как мне показалось, человеком. Если не был занят, он помогал мне найти нужные мне данные, к концу недели мы начали общаться на отвлеченные темы.

В эту неделю мы стали больше общаться с дедом. Я расспрашивал его о его жизни, службе. Не только и не столько из-за надобности, сколько из простого интереса и желания вот так скрасить вечера. Камина в нашем небольшом домике, к сожалению, не было, но менее атмосферными от этого вечера не становились. Дед рассказывал про службу в СГБС, но рассказывал так осторожно и где-то расплывчато, что с уверенностью сказать кем он там являлся у меня не получалось.

Колькины друзья больше не появлялись, решив, что он болен и поступать в этом году не сможет. Толя прислал письмо с пожеланием здоровья и сообщил, что они с Петей укатили проматывать последние деньки к его бабушке. Такому исходу дел я был, честно говоря, рад. Как сообщить пацанам, что я больше не собираюсь поступать с ними в летное? Как вот так разрушить их мечты?

9-го июня я, по заведенной уже традиции, вечером зашел в Казанскую булочную на проспекте и взял там несколько слоеных булочек с вишней, пару круассанов и булку мариинского хлеба. На улице, возле булочной, стояли столики, за ними люди пили чай и о чем-то переговаривались. Небо было ясное, уже почти темное. Синева неба компенсировалась желтым светом фонарей, сверчки стрекотали где-то в отдалении, а остановившийся на светофоре газон одиноко вторил им. Температура держалась около 15 градусов, легкий ветерок трепал объявления на доске. После очередного тяжелого дня я шел домой с квадратной головой и мало обращал внимания на то, что происходит вокруг. После того, как я свернул с проспекта, прохожие как-то резко вдруг растворились, и уже один я шлепал в сторону моста, а там уже и поворот к дому.

Пока я шел, мечтая о вечернем чае, ко мне из какого-то переулка незаметно подошли два весьма подозрительных товарища. Они быстро приблизились ко мне и встали с двух сторон.

– Гражданин Канский, пройдемте с нами.

– А вы, собственно, кто такие?

– Не оказывайте сопротивления, – сказал тот, что был справа, и мне в бок уперлось что-то холодное и металлическое.

– Служба Государственной Безопасности Содружества, – снизошел до ответа второй.

Меня втолкнули в подворотню, где стояла «Волга», кстати, совсем не черная и тонированная, а голубенькая и вообще самая обычная. Все втроем мы утрамбовались на задний ряд и куда-то поехали. Грехов я за собой не видел, а попытка сбежать в таком случае, если, конечно, это правда безопасники, будет трактоваться явно не в мою пользу. Страха особого не было. Про СГБС мне многое рассказывал дед, который там служил. Да, мордоворотов и других недобросовестных следователей везде хватало, но в целом служба эта работала хорошо, и кого попало обычно не сажали. По словам деда, конечно…

Ехали мы молча, но недолго. Приехал буквально через 5 минут. Я узнал это здание. Там и в нашем мире располагалось в свое время отделение НКВД, а здесь и сейчас центральное управление СГБС по ЗССК (Западно-сибирскому Совету Коммун). Мы свернули в переулок и подъехали к управлению с обратной стороны.

Что будет происходить со мной дальше? По какому поводу меня вот так втихаря схватили, что им от меня нужно? В каком статусе я сюда прибыл и знают ли об этом мои родственники? Все эти вопросы роились, пока мы шли по низким и узким коридорам подвальных помещений. Пройдя уже столько поворотов и закоулков, что выбраться отсюда самостоятельно было бы весьма непросто, мы наконец подошли к очередной двери без таблички. Левый, который стал теперь передним, открыл ее, и перед нами открылось маленькое помещение с криво оштукатуренными стенами и тусклыми лампами под потолком. Слева от входа стоял немолодой диванчик, в углу был столик с кружками, чаем, чайником и кипятильником. Справа стоял довольно большой деревянный стол со стопками бумаги, стоял на нем какой-то непонятный цветок и кружка с дымящимся кофе. На удивление, казалось, что это место пытались сделать уютным, в комнате было тепло и витала ядренная смесь из запахов курева и кофе. За столом сидел бодрого вида лейтенант, чья бодрость явно была результатом n-ной кружки кофе, и что-то писал авторучкой. Когда мы вошли, он чертыхнулся, отложил бумаги и спросил:

– Это у нас кто, Канский?

– Да, товарищ лейтенант, при задержании сопротивления не оказывал. Даже не ругался. Взяли, когда шел домой. Никто этого не видел. – как-то в нос пробубнил левый.

– Вот прямо-таки не видел? – с нескрываемой усмешкой спросил летеха.

– Да, там никого не было, я проверил. Окон жилых там тоже нет, а в лицее ночью только сторож, который дрыхнет вообще в другом конце здания. Я Савельича знаю. – это уже правый ответил уверенно и с насмешкой.

– Ладно, ладно, поверю вам на этот раз. Садитесь, Николай. Чай, кофе не предлагаю, не заслужили еще. Но и устраивать цирк с конями не собираюсь. Исаак Хейли вам знаком?

Левый и правый уселись на диван, а я на табуретку напротив безымянного лейтенанта.

– Нет, не знаком. По крайней мере, после потери памяти я о таком не слышал. Мой дед в курсе, что меня сюда привезли? Я не совершеннолетний!